В огне рождается сталь
Шрифт:
— Сделал укол? — вздохнула с облегчением Сунь Юй-фэнь, и лицо ее посветлело. Ведь, идя сюда, она уже приготовилась к самому худшему. Но раз ему только что сделали укол, то, значит, он будет жить!
— Ему лучше? — поинтересовалась Чжуан Гуй-лань.
— Он все время без сознания, — тихим голосом ответила сестра. Она посмотрела на искаженное мукой лицо Сунь Юй-фэнь и уже мягче сказала: — Вы приходите еще во второй половине дня, — и ушла.
— Давай немного посидим, — шепотом предложила Чжуан Гуй-лань.
— Нет, пойдем обратно! — отказалась Сунь Юй-фэнь и вышла на улицу.
«Почему она
— Какое счастье, что на этот раз Чжан Фу-цюань не пострадал!
— Прошу тебя больше не напоминать мне об этом человеке! — воскликнула Сунь Юй-фэнь.
— А-а! — Чжуан Гуй-лань теперь уже совсем была сбита с толку. — Чем он так провинился?
Сунь Юй-фэнь прошла несколько шагов и только потом ответила:
— Из-за этого негодяя сейчас умирает человек!
Чжуан Гуй-лань после такого ответа не стала больше ничего спрашивать и только со вздохом промолвила про себя:
— Поистине чужая душа — потемки!
Тем временем взошло солнце, и на окнах домов весело заиграли его лучи. Казалось, что листья деревьев, цветы, трава — все радостно улыбалось в ярких солнечных лучах. И не хотелось верить, что среди этого прекрасного, полного огромной жизненной энергии мира сейчас борется со смертью молодой и сильный человек. И так же не сочетались с великолепием этого утра слезы молодой и красивой девушки.
Вот и перекресток. Аллея темно-зеленых молодых тополей ведет к промышленному району города. Недалеко было и до женского общежития. Чжуан Гуй-лань остановилась и начала уговаривать подругу:
— Ты иди в общежитие отдохни, а мы на заводе попросим, чтобы тебя на сегодня отпустили.
Но Сунь Юй-фэнь вытерла слезы и тихо, но твердо сказала:
— Я должна идти работать!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Цинь Дэ-гуй находился в больнице уже четыре дня. К нему, наконец, вернулось сознание. Он ощущал сильную боль в кистях обеих рук и в левой половине тела и лежать мог только на правом боку.
Палата сверкала чистотой. На тумбочке стояли две вазы с цветами, одна — со скромными белоснежными, другая — с букетом свежих ярко-красных роз. Сквозь окно видно было глубокую синеву неба.
В палату осторожными шагами вошла сестра. Она взглянула на Цинь Дэ-гуя, улыбнулась ему и осторожно вышла. Стояла мертвая тишина. Левый бок его и руки болели так сильно, что по временам он от боли даже терял сознание, в ушах стоял шум, все время мучила жажда.
Вечером в палате неожиданно появились Лян Цзин-чунь и Хэ Цзы-сюе. Увидев, что Цинь Дэ-гуй пришел в сознание, оба очень обрадовались: теперь его жизнь была вне опасности!
Лян Цзин-чунь подошел к кровати и осторожно
— Цинь Дэ-гуй, как ты тут?
— Ничего! — попытался улыбнуться обрадовавшийся Цинь Дэ-гуй. Он хотел было даже немного повернуться, но острая боль пронзила все его тело, и он с трудом удержался, чтобы не застонать.
— Товарищ Цинь Дэ-гуй, мы пришли сообщить тебе, что на мартене все в порядке. Так что поправляйся быстрее! — сказал Лян Цзин-чунь. — Знаешь, советский инженер предложил способ, как отремонтировать печь, не охлаждая ее. И займет это всего одну неделю.
— О-о, это здорово!
— Может быть, ты хочешь, чтобы тебя навестили домашние? — понизив голос, спросил Лян Цзин-чунь. — Ты скажи, мы можем послать за ними кого-нибудь.
— Нет, не надо. Они далеко живут, да и в деревне сейчас горячая пора. К тому же я скоро поправлюсь, — попытался поднять голову Цинь Дэ-гуй.
— Тогда, может, у тебя есть знакомая девушка?
— Нет!
Лян Цзин-чунь вспомнил, что ведь сам он советовал Цинь Дэ-гую поменьше знаться с девушками, чтобы избежать ненужных раздоров с Чжан Фу-цюанем, и не стал продолжать разговор на эту тему. Наступило неловкое молчание. В эту минуту в палату вошла сестра и строго сказала:
— Товарищи, врач не разрешал так много разговаривать с больным, прошу вас оставить его.
— Поправляйся быстрее! — пожелал Цинь Дэ-гую на прощанье секретарь парткома, и гости ушли.
Когда они сели в машину, Хэ Цзы-сюе не удержался и сказал:
— Боюсь, что и это дело его рук!
Лян Цзин-чунь предостерегающе указал глазами на шофера, но вскоре он сам не выдержал и задумчиво произнес:
— Интересно, в ту ночь он спускался вниз, чтобы помочь, или нет?
— Это надо выяснить, я, к сожалению, в то время не был в цехе, — нахмурил брови Хэ Цзы-сюе. Дальше они ехали молча. Только перед перекрестком Хэ Цзы-сюе спросил:
— Сегодня вечером будем проводить собрание?
— Не будем. Полученные тобою сведения я должен обсудить еще с директором. Ты иди домой отдохни, а то за эти дни тебе здорово досталось.
— Ничего, я должен был это сделать! — ответил Хэ Цзы-сюе, довольный похвалой секретаря парткома. К тому же ему было очень приятно от сознания, что удалось, наконец, напасть на след, ведущий к истинным виновникам аварии.
— Товарищ, около перекрестка остановись, пожалуйста, — попросил он шофера, — я там сойду.
— Далеко отсюда до твоего дома? — спросил Лян Цзин-чунь.
— Недалеко, за полчаса доберусь.
— Тогда мы отвезем тебя домой, — и Лян Цзин-чунь велел ехать к дому, где жил Хэ Цзы-сюе.
— А сейчас к вам? — спросил шофер, когда они высадили Хэ Цзы-сюе.
— Ты знаешь, где живет инженер Лу Цзинь-чэн? — неожиданно спросил Лян Цзин-чунь.
— Знаю, я у него бывал.
— В таком случае едем к нему.
Не успела машина секретаря парткома отъехать от больницы, как в регистратуру вбежала запыхавшаяся Сунь Юй-фэнь. Седьмой раз уже приходила девушка в больницу. Сердце ее разрывалось от боли, но где-то в глубине души таилась надежда, что сегодня она не получит отказа. С каждым шагом, приближающим ее к больнице, сердце билось все чаще, словно она шла на суд, где ей предстояло выслушать приговор.