В огне
Шрифт:
— Что дальше? — спросил Джон Луд.
— Нужно усиливать натиск, власти должны пойти на любые уступки, — отвечал Капустин.
— Вчера я в это не верил и ждал гусарских сабель. Но сегодня… Я верю тебе, Карл, — сказал Луд.
Ситуация в Англии складывалась самым лучшим образом, чтобы поднимать бунт в рабочей среде, да хоть и народные волнения. Дело в том, что финансовая стабильность Великобритании была сильно подорвана. Как только французы вошли в Индию, ещё ничего там не совершив, фунт стал резко падать в цене. Были и другие причины инфляции в Англии, например то, что англичане плохо понимали, что такое «инфляция», учились, кстати, по русскому учебнику.
Но
Огромное количество уже произведённых товаров лежало на складах фабрик и заводов. Это провоцировало почти что банкротство перспективных и ранее получавших сверхприбыль предприятий. Английское правительство даже начало субсидировать предпринимателей, чтобы те, хотя бы, расплачивались по долгам с самим же государством. Были те промышленники, которые деньги, полученные от государства, начинали выплачивать в качестве зарплаты своим рабочим. Понимающие люди в Англии есть, они осознают, что без квалифицированных рабочих все фабрики и заводы — всего метериалы, из которых они сделаны.
Однако, буквально недавно, ситуация стала немного, но меняться. Бизнес, моментально реагирующий на любые возможные изменения в политике, смотрел на будущее уже не такими печальными глазами. Всё вело к тому, что Россия откроет свои рынки английским товарам и в Швецию, и в Финляндию, и в саму Россию. Именно так виделось в ближайшее будущее. Поэтому, промышленники посчитали нужным сохранить ту касту профессиональных рабочих, без которых производство будет просто невозможно.
И вот такие ушлые предприниматели оказались самой главной занозой в том, чтобы поднять людей на сопротивление, используя дешёвые лозунги, когда машины обвинялись в том, что они забирают хлеб и возможность заработка у рабочих. Утверждалось, что уже скоро лишь один из десяти рабочих будет работать на фабриках, другие же будут попадать под статью о бродяжничестве, предполагавшая повешение всякого, кто ходит из города в город в поисках работы и куска хлеба.
— Джон, мне нужно срочно уехать в Йорк, там наши товарищи также собираются присоединиться к нашей акции. Ты справишься без меня? — спросил Капустин.
— Разве у меня есть выбор? Это же ты сделал из меня Джона Луда, того, которого вовсе не существует. Так что я, Джон Лестер, всё доделаю, что требуется. Ты только подними Йорк. И тогда наше движение будет воистину великим, — сказал тот, который взял себе псевдоним Джон Луд.
Прямо здесь и сейчас Капустин пожал руку своему товарищу и направился прочь. Уже начинала дымиться фабрика, рабочие сновали по всем цехам, грабили, избивали тех управляющих, которые могли бы им противостоять. Англии наносился существенный экономический урон. А еще Центральный Комитет отправлял целую группу провокаторов уже в Лондона.
Миссия Карла Маркса, как и Фридриха Энгельса, в этом эпизоде была выполнена. Для тех, кто это все затеял, очевидно, что движение будет потоплено в крови в ближайшее время.
Правительство настроено крайне решительно, и у Капустина были данные, что в том самом Ливерпуле недожавшиеся десантных операций французов, формируются полки из гусар и английской пехоты для начала подавления революции. Но это подавление, словно выстрел себе в ногу.
* * *
Стамбул (Контантинополь)
6
Султан Османской империи Селим III разглаживал свою бороду, на которой за последние годы слишком много волос поседело, или, как убеждают падишаха, наполнились вековой мудростью и покрылись серебром. И пусть некоторые придворные предлагали султану подкрашивать бороду, чтобы подданные не видели седым своего падишаха, Селим предпочитал этого не делать. Он небезосновательно считал, что этих самых седых волос в скором времени будет крайне много, нет смысла вымазывать бороду чем-либо.
Несмотря на позднюю ночь, и что все жены уже давно в гареме, падишах не был один, ну или только лишь с охраной. В метрах пяти от султана покорно ждал ответа от османского правителя молодой француз, имя которого было очень таким длинным, так что Селим назвал его просто Себастьяни. Впрочем, так султан хотел показать еще и никчемность француза в сравнении с правителем Османской империи.
Встреча была тайной. Под покровом ночи, в тёмном плаще, закрывавшим лицо француза, его привезли в Топкапы, во дворец султана. Лишь только двое вернейших слуг падишаха знали, кто именно к нему прибыл на аудиенцию. Это было условием французов, что только так они вовсе будут о чём-либо говорить с султаном. Ну и султан не хотел пока афишировать его переговоры с Францией. Нужно же что-то с французов сперва что-то поиметь.
— И как Франция мне поможет?
– не без раздражения в голосе спрашивал Султан.
Не понравились переговоры падишаху. Французы не готовы просто так и много давать денег, как, например, годом ранее англичане. Даже австрийцы не потребовали за свою потенциальную помощь такой отчетности и целевого использования средств, как хочет Франция.
— Великий, мы же всё это уже обсудили, — сказал Себастьяни, и по своей ещё неопытности в качестве дипломата не смог скрыть раздражение.
— Ты должен понимать, что этого крайне мало, — сказал Селим III. — И я не собираюсь держать при себе какого-нибудь ревизора, что будет следить куда и как я трачу деньги, чтобы посылать умирать своих же воинов.
Ораз Франсуа Себастьяни сделал большой вдох, как его учили наставники, после ещё один вдох и стал в уме считать до десяти. Нельзя было показывать османскому султану своё раздражение или негодование. Но молодой дипломат сильно опасался того, что может не оправдать возложенные на него надежды, что провалит свое первое серьезное дело.
По сути, Франция предлагала лишь только передать серебро и золото османам, чтобы турки смогли закупить оружие. Не оружие французы давали, а деньги, трата которых должна была согласовываться с представителем Франции.
Что же касается прямой помощи от Франции, например, корпусом французских войск, то об этом и речи не было. Прямое участие в русско-турецких отношениях возможно будет только после того, как сама Франция начнёт войну с Россией.
Однако французы хотели, как минимум, взять полгода отсрочки, вместе с тем, чтобы османы в это время уже дрались с русскими. Именно за это и готова платить французская империя.
Расчёт был вполне прогнозируемым и легко читаемым любым политиком или даже военным чиновником. Россия будет вынуждена направить лучшие свои войска на русско-турецкий театр военных действий, перестроить свою военную логистику в этом направлении. И вот, когда всё это случится, французы и ударят, будучи уверенными, что русские не ожидают их атаки, думая, что они заняты уничтожением Османской империей.