В омуте страстей
Шрифт:
Казака и князя развели по разным сторонам лагеря. Чтоб друг другу на глаза не попадались. Княжич пошёл за отцом. Ижбета, как нестранно, за Богданом. Маша шла с нею рядом.
– Зачем ты, на рожон лезешь, Богдан? – ругала его нянька. – Поубивали бы друг друга и что? Янине легче бы стало? Нет! Не горячись, Богданушка.
– Не могу, Ижбета! Не могу! Чует моё сердце, не поедет она со мною!
А князя успокаивал молодой пан Кшистав. Только в отличие от Богдана, Алексей Платоный был поспокойнее. Его задела не измена жены, а дерзость казака и то, как он похвастался. Рогатым князь ещё никогда не
– Этот казак дерзкий, – говорил пан Кшистав. – Никто, а ведёт себя, как пан. Надо гетману сказать, что на вас напал. Пусть его повесят.
– Нет. Мы сами разберёмся, – отказался ябедничать Алексей Платоныч.
Да и что он гетману скажет. Жена с казаком загуляла. Повесьте этого прелюбодея. Нет уж. На поединке решат кто прав и какая кому благодарность. Только князь честь свою отстаивать будет. А вот казачок пусть за неверную чужую жену бьётся.
ГЛАВА 24
Уходя от гетмана, Янина была недовольна. Надежды на скорое освобождение Полоцка друг отца и родственник воеводы Давойны развеял. Николай Юрьевич не обладал нужной численностью войск, чтобы противостоять Московскому царю. Он выразил сожаление, что отец пани отдал богу душу на плахе, а не в бою, как положено такому воину. Заверил в своей помощи и поддержке и всё. Больше от великого гетмана дочери кастеляна ждать нечего.
Выйдя из шатра, Янина никого из своих не увидела. Словно они растворились среди воинов лагеря. Неужели не стали дождались? И где теперь их искать? Отойдя на несколько шагов от шатра, она услышала своё имя. Её звал Кшистав.
– Янина!
– Где все? – оборачиваясь на зов, спросила она.
– Князь и казак чуть поединок не устроили под носом у гетмана. Мы их разняли, – поведал историю выяснения отношений её мужа и любовника родственник.
– И где они?
– Князь тебя зовёт. Поговорить хочет, а я ещё должен Ижбету с твоей падчерицей найти. Они с казаками в ту сторону ушли, – указывая в восточную часть лагеря, говорил пан Вуйчик. – Идём, я покажу тебе шатёр князя.
– Нет. Иди лучше найди Ижбету с Машей, – и, взяв под руку молодого пана, прошептала, – Богдану скажи, что приду сегодня. Ясно.
Пан Кшистав понял, о чём просит жена князя. Она и дядьке его неверна была. С королём любилась. Но король – это король! А кто такой этот безродный казак? На кого князя меняет родственница, на пса безродного? Совсем сдурела пани. Честь семьи марает, кувыркаясь с казаком. Понятно теперь почему Алексей Платоныч так разозлился. Надо было их не разнимать. Пусть бы князь показал этому Богдану, что такое благородная сталь у горла.
– Не скажу, – запротестовал пан Вуйчик.
– А ты, пани Янина,
– Не приказывай мне, Кшистав! Забыл, как я тебе помогала? Как мой отец за тебя хлопотал у гетмана? Это я его просила, – напомнила забывчивому родственнику Янина.
Пан Вуйчик опустил глаза. Быть в долгу у женщины стыдно, да ещё у такой бесчестной, как Янины.
– Помню. Скажу, но больше не проси меня о подобной низости. Я сводником не буду. Шатёр твоего мужа прямо. Красный с белыми полосами. Мимо не пройдёшь. Там и лошадь княжича Ярослава привязана.
Пан Кшистав ещё раз посмотрел на дочь кастеляна с нескрываемым осуждением в глазах. Янина наоборот гордо выпрямилась и пошла в сторону шатра князя. Ей стыдится нечего. Она любит и любима. Это им стоит глаза прятать. Лицемеры и лгуны. Они ради золота готовы на всё. Даже жениться и жить не любя. А пани так жить надоело. По любви и с любимым хочется.
Шатёр мужа она нашла быстро, но входить, сразу не стала. Сын и отец ругались, на чём свет стоит.
– Я с тобой в лагере останусь! – кричал княжич.
– Нет! Мал ещё! В Краков с мачехой и сестрой поедешь! И не перечь отцу! – орал на него князь.
– Я сражаться умею. Дед и Остап научили! Что мне, будущему князю с бабами дома сидеть! Знаешь, с каким стрельцом я бился? Он в два раза меня сильнее и выше, а я его победил! – крича, хвастался Ярослав.
– Это оттуда у тебя шрам на лице?! Им всё равно, погибнешь ты или нет! Ярослав, ты мой наследник. Ты продолжатель рода князей Боголюбовых. Мачеха твоя мне вряд ли сыновей родит ещё. Не станет тебя и наш род исчезнет. Подумай сынок! – уже не кричал, а говорил князь.
– Я подумал и решил. Только тебе моё решение не понравится, отец. Я вырос уже. Не надо меня на цепи держать, – спокойней сказал княжич. – Я с тобою остаюсь. На Полоцк пойду, мстить за мать и дедов своих.
– А я говорю, не пойдёшь! – опять закричал князь. – Завтра же в Краков едешь. Мачеху с сестрой сопровождать и с ним останешься!
– А почему не в Житницу? Боишься, что сбежит Янина. Я должен тюремщиком её стать? – тон сына был издевательским. – Нет, отец, стереги свою жену сам! Я в Сечь тогда поеду с Остапом и Богданом!
– Что?! – взревел, как раненый медведь, князь. – С этими проходимцами в Сечь?! Да я убью тебя, если ослушаешься моего наказа! В Краков завтра же!
– Поздно, отец меня учить! Сам решу! – закричал Ярослав.
Выбегая из шатра, он чуть не сшиб свою мачеху. Она вплотную стояла к занавесям. Подслушивать и не надо было. Их ссору за три версты расслышали, не напрягая слух. Княжич буркнул быстрое: «извини». Скрылся среди таких шатров. Князь выбежал остановить непокорного сына, а остановился сам. Перед ним его жена.
Янина важно зашла в шатёр. Князь следом. О чём говорить? Не знают друг друга они. Муж и жена, а чужие люди.
Князь сел за стол, приглашая жестом и Янину.
– Ты поговорить со мною хотел, Алексей Платоныч? – усаживаясь, спросила жена.
– Хотел! Не знаю с чего начать? – признался князь.
– А ты начни с самого главного, – посоветовала Янина.
Князь вздохнул. Только с сыном поругался. Дух ещё не перевёл и с женою ругать не хочется. А поговорить всё же придётся. Тема довольно щекотливая.