В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
В маленьких бочонках было сливочное масло, а в больших — повидло.
— Нужно быстрей разгружать трюмы, — заметил Соловой. — А то как начнутся штормы, так на этой отмели к судну не подойдешь.
Захватив с собой муку, масло и повидло, пеликановцы вернулись на тральщик.
Абашкин, которому надоело накладывать в миски крошечные порции, на радостях накормил прибывших до отвала тушеными грибами, заправленными сливочным маслом, а на ужин нажарил гору золотистых пончиков с ягодной начинкой.
Теперь для всех наступила горячая пора. «Пеликан»,
Подсчитав свои припасы, Чариков сообщил в штаб по радио: «Уголь и продукты нашел на затонувшем транспорте. В случае необходимости могу продержаться в дозоре до конца навигации».
В штабе соединения обрадовались такому донесению. Молодец Чариков! А то ведь обидно было бы посылать специальное судно с углем и продуктами, которых не хватает, да к тому же на столь маловажный участок морского фронта. Пусть до первого льда тральщик пробудет сторожевиком. Только как он, бедняга, перенесет ноябрьские штормы? Впрочем, чего загадывать? На вид «Пеликан» был достаточно прочным. Ну, а если что случится... так этот уродец отплавал свой век! Его нетрудно будет и списать.
Пеликановцы каждый день выходили в дозор, и лишь в бурные штормовые ночи, когда дул норд-ост и море сплошь было покрыто белыми гребнями, они отстаивались в небольшой полукруглой бухточке острова, защищенной от ветра высокими соснами.
В ноябре «Пеликан» вдруг по радио получил предписание тщательно протралить свой участок фарватера и бдительно охранять его.
— Ждите гостей, — сказал военком Чарикову. — Видно, мимо нас корабли пойдут.
И действительно, однажды вечером к острову подошли три быстроходных тральщика. Они шли разведать северный путь к полуострову Ханко, где в глубоком тылу у противника находился наш гарнизон. Все корабли были с параванами — особыми приспособлениями, прикрепленными под водой к носу корабля, которые отводят попадающиеся по пути мины в стороны и подрезают их.
Командиры быстроходных тральщиков, узнав обстановку, попросили проводить их хотя бы до поворота, где кончалась протраленная «Пеликаном» часть фарватера.
Пеликановцы, чтобы не ударить лицом в грязь, развили самый полный ход. А на быстроходном тральщике, идущем за ним в кильватер, думали: «все небо закоптил этот неуклюжий «Пеликан», а еле-еле плетется. Того и гляди наскочишь на него».
У поворота быстроходные тральщики поставили тралы и, попрощавшись, легли курсом на Ханко.
А на следующую ночь по северному фарватеру, очищенному тральщиками, благополучно прошел небольшой караван, с затемненными огнями.
Корабли, прошедшие у шхерных островков, могли быть замечены противником. Теперь следовало ждать ответных действий фашистов. Их корабли,
Для них это, конечно, было м у кой, так как при сильном ветре тральщик кренило с боку на бок, обдавало высокой волной и заливало низкую корму. На ее палубе нельзя было ни работать, ни передвигаться с места на место: шумно перекатывавшиеся волны норовили сбить с ног и уволочь в море.
В штормовые ночи вахту приходилось сменять каждые два часа, потому что матросы, стоявшие наверху, промокали насквозь, а кочегары, работавшие у топок внизу, изнывали в духоте и шестидесятиградусной жаре. Но пеликановцы не сдавались; за ночь они по нескольку раз меняли одежду и, борясь с приступами тошноты, вызванными беспрестанной качкой, продолжали работать и вести наблюдение.
Видя, как за дни шторма люди на корабле осунулись и побледнели, словно после перенесенной тяжелой болезни, военком встревожился:
— Надо хоть на сутки дать отдых команде, — сказал он Чарикову. — Иначе кочегары и рулевые с ног свалятся. Да и остальных качка измотала... есть ничего не хотят.
Чариков и сам понимал, что люди измотаны до предела. Да в такую погоду и противник навряд ли решится ставить мины. Рассудив так, старший лейтенант направил «Пеликана» к острову, вошел в бухту и, став на якорь, приказал:
— Всем, кроме вахтенных, спать до обеда!
Сам он едва дотащился до своей каюты, а там, не имея сил снять реглан и сапоги, повалился на койку и мгновенно заснул.
Военком, заглянувший в каюту, попытался растормошить Чарикова.
— Иван Васильевич! Иван Васильевич, раздеться надо! Какой же это отдых в мокрой одежде?!
Но старшего лейтенанта невозможно было разбудить — пришлось звать на помощь радиста и общими усилиями раздевать Чарикова.
Старший лейтенант, как и многие матросы, проспал около суток. Его разбудили на другой день лишь под утро, когда ветер начал утихать и море успокаивалось,
— Что же вы раньше меня не растормошили? — спросил он у Солового.
— Смысла не было; шторм не унимался, а ветер почти ураганным стал, — ответил тот.
Плотно позавтракав, Чариков сказал:
— Нужно будет с тралом пройтись. Штормом могло пригнать на фарватер не одну мину.
Море почти затихло, оно едва колыхалось. Пеликановцы, выйдя на фарватер, поставили змейковый трал и, не спеша, двинулись на запад.
Военком стоял на корме и поглядывал то на чаек, увязавшихся за «Пеликаном», то на ныряющий буй трала, то на пенистый след, оставляемый кораблем на поверхности моря. Вдруг его внимание привлек какой-то мелькающий в волнах предмет. Казалось, что там вдали по следу корабля плывет не то полузатонувшая корзинка, не то какая-то конусообразная рыбачья снасть из прутьев.