В ожидании чуда

Диксон Дебора

— Сам скажи, — парировал Харлан. — А потом отвезешь эту девочку домой, убедишься, что она в безопасности, произнесешь стандартную речь и предоставишь нам заниматься своим делом. Мы дадим тебе знать, если понадобится твоя помощь.

— Это произойдет, когда рак свистнет? — с издевкой спросил Салли.

— Довольно точная оценка. — Харлан снова сел. — У нас есть твои показания. А теперь убирайся. Я свяжусь с твоим шефом.

Джессика сжала руку Айрис, как только увидела Салли, выскочившего из кабинета начальника обратно

в общую комнату. По-другому это не назовешь. Что бы ни произошло в офисе капитана, это отразилось на нем. Салли всегда казался опасным, даже когда улыбался. Но это было нечто иное.

Словно кто-то обнажил самую сущность Салливана Кинкейда. Не было света, уравновешивающего тьму. Не было насмешливой улыбки, тайной угрозы. Вместо этого угроза стала непосредственной и реальной, едва сдерживаемой.

Когда он взглянул на нее, волосы на ее затылке зашевелились. Боже, спаси того, кто перебежал дорогу Салливану Кинкейду! И еще мелькнула одна непрошеная мысль. Боже, спаси ту женщину, которая полюбит этого человека. Любить его — все равно, что держаться в грозу за громоотвод и надеяться, что останешься невредимой.

— Мы свободны? — спокойно спросила Джессика.

— Почти. — Он отвернулся и обратился к тому детективу, который записывал их показания. — Питер, Харлан сказал, что ты займешься этим делом. Сделай одолжение. Переверни каждый камешек. Переспрашивай дважды, и делай все очень быстро. Понял?

Вместо того чтобы обидеться на высокомерный тон Салли, Питер заметно смешался.

— Предчувствие?

Салли не ответил. Он схватил Джессику за руку и потащил из офиса.

Пройдя половину коридора, Айрис сказала:

— Я думала, вы не умеете чувствовать.

Салли не замедлил шага.

— Иногда мне хочется, чтобы так и было.

— Мне тоже, — согласилась девочка. Взглянув сперва на Айрис, а потом на мужчину, который неумолимо тащил ее по полицейскому участку, Джессика поняла, что они говорили о разных вещах. И согласилась с ними обоими.

Чувства заставляли душу платить слишком дорогую цену. Поэтому после убийства Дженни она закрылась от людей. Это был единственный способ выжить. Она могла справиться с болью, даже с одиночеством, но чувство вины за то, что она уцелела, росла в ней, что бы она ни делала.

Когда Фил Мунро нашел ее и предложил способ дать выход этому чувству, она ухвати-лась за предложенный шанс.

Око за око. Жизнь за жизнь.

Но добилась она только того, что променяла один ад на другой. Неважно, что ее жертвы, назначаемые Филом Мунро, причиняли вред людям… детям. Неважно, что они несли в мир зло и их следовало остановить. Все равно она была в аду.

Когда Джессика поняла, что больше не может вынести эту жизнь, она ушла. Нет, не ушла. Убежала. Бежала изо всех сил от реальности и лицемерных оправданий, спряталась от всех, будто отшельница. Целый год ей удавалось жить в уединении и справляться со своими чувствами. На второй год после ухода из бюро вернулись ночные кошмары.

Что бы она ни делала, прогнать их не удавалось. Встреча с Салли и Айрис только

усугубила ее положение. Нервы, казалось, омертвевшие навсегда, постепенно начинали снова работать.

Сейчас ей хотелось остановить этот процесс, пока он не зашел слишком далеко. Ей не хотелось тревожиться о Филе. Не хотелось чувствовать себя ответственной за Айрис. Не хотелось испытывать потребность в той силе, которая заключалась в сильной руке Салли, сжимающего ее руку. Больше всего ей не хотелось помнить, что она чувствовала, когда ее целовал этот мужчина.

Ей только хотелось, чтобы ее оставили в покое на ее маленьком клочке земли посреди холмистой техасской равнины. Это была божественная земля, и самая близкая к благодати за многие годы. Самая близкая, наверное, из всего, что ей удастся найти.

Когда Салли вытащил ее на солнечный свет, бетон и гранит излучали жар. Но не они были источником жара, который разгорался от прикосновения ладони Салли к ее руке. Единственным средством остудить свои чувства было не поддаваться этому жару.

Поездка в автомобиле обратно к комплексу Мунро была слишком короткой и в то же время бесконечной. Айрис прижалась к ней сбоку — от нее исходило мягкое тепло, которое обволакивало Джессику.

Айрис почти ничего не говорила с того момента, как они покинули участок, но пока они ждали Салли, девочка задала не меньше сотни вопросов. Некоторые она повторяла снова и снова, пока не примирилась с тем, что на них никто ответить не мог. Ее глаза были совершенно сухими. Джессика не знала, хорошо это или плохо. Вероятнее всего, плохо.

— Когда возьмем вашу машину, — произнес Салли, и его слова тяжело упали в царящее молчание, — мне нужно будет забежать в офис, чтобы позвонить. Надо объявиться в Джерико и отметиться.

Услышав это, Айрис напряглась.

— Нам надо подняться в папин офис. Салли искоса взглянул на нее.

— Зачем?

— Хочу взять одну фотографию, которая мне дорога. Я не хочу ее там оставлять. — Рот ее был крепко сжат, и непролитые слезы, которые беспокоили Джессику, закипали на глазах, но девочка пока сдерживала их.

— Ладно. — Джессика не колебалась. Не потому, что ей хотелось еще раз получить возможность обыскать стол Фила, а потому, что неожиданно для нее стало важным стереть выражение отчаяния с лица Айрис. — Сходим туда, пока Салли будет звонить.

— Я подымусь вместе с вами, — сказал Салли, — и позвоню из офиса Фила. — Тон его был небрежен, но выражение лица не предвещало нечего хорошего.

Джессика сжала губы. Теперь весь чертов свет знает об исчезновении Фила. "Тайна" вышла наружу, и все же он ей не доверяет. "А ты всерьез ожидала, что он тебе поверит, после того как несколько раз уличил во лжи и нашел у тебя в лифчике пистолет? " — сердито спросила она себя.

От этого воспоминания лицо ее залилось краской. Вслед за этим сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия. Салли не отдал пистолет другому детективу и, насколько ей известно, никого не просил проверить его серийный номер или лицензию на ношение оружия.