В ожидании чуда
Шрифт:
— Пусть спит. Она выбилась из сил. — Он сделал паузу. — Мне уже приходилось с этим сталкиваться. Это все эмоции. Будет лучше, если я отнесу ее в дом на руках.
— Она слишком… — не успела она договорить, а Салли уже обошел машину и открыл противоположную дверцу. — … большая, — неловко закончила фразу Джессика.
Одной рукой Салли подхватил Айрис под спину, а другую просунул под коленки. Плавным, быстрым движением, так легко, словно она совсем ничего не весила, он вынул ее из машины и прижал к груди. Джессика поняла, что девочка вовсе не такая уж
Джессику пронзило сильное и непонятно на кого направленное чувство гнева из-за того, что Айрис всю жизнь зависела от чужих людей. Окружение из телохранителей, горничных и секретных агентов не могло считаться подходящим обществом для девочки. Разве это семья для ребенка? Ничего похожего. К несчастью, ничего другого у Айрис нет.
Эта малышка так хотела, чтобы ее отец был жив. Айрис его любила, боготворила его. Джессика вовсе не была уверена, что вечно отсутствующий отец, каким был Фил Мунро, заслуживал ее любви. Деньги не имели значения для такого ребенка, как Айрис. Как не имели значения дома, автомобили и частные школы.
Ничто из этого никогда не имело значения и для Джессики. Материальные блага не могли заполнить зияющую пустоту в ее сердце, когда она поняла, что ее собственного отца больше волновали деньги, чем возможность вернуть дочерей живыми. Когда ее спрашивали, какова цена жизни, она могла ответить с точностью до пенни. Четверть миллиона долларов.
Она заплатила бы в десять раз больше, если бы это могло вернуть Дженни. Но это невозможно. Ничто не может вернуть Дженни. Нет способа исправить случившееся.
Джессика заставила себя вернуться в настоящее, когда Салли повернулся, чтобы бедром захлопнуть дверцу. Она видела, что глаза Айрис борются со сном, заставляющим тяжело опускаться веки. Они затрепетали и открылись на несколько секунд, которых хватило ей, чтобы узнать Салли. По крайней мере, так подумала Джессика, но Айрис посмотрела куда-то в сторону — вроде бы поверх его плеча, а не ему в лицо.
— Хорошо, — пробормотала Айрис, и глаза ее снова закрылись. Она улыбнулась Салли и уронила подбородок на грудь. — Ангел-хранитель перестал… плакать.
Озадаченная Джессика сомневалась, правильно ли она расслышала ее слова. Потом она увидела, как напрягся Салли — всего на мгновение. Конечно, это была всего лишь иллюзия. Такой человек, как Салливан Кинкейд, у которого вместо кожи была, казалось, броня, тем не менее казался смущенным и замер, нахмурившись, с сомнением глядя на макушку в русых локонах. Словно боялся, что Айрис скажет что-нибудь еще. Что-нибудь еще похуже.
Джессика подняла брови и захлопнула дверцу машины.
"Что тебе известно, Айрис, что и мне следует тоже знать? " — подумала она. Полусонная девочка без видимых усилий умудрилась потрясти Салли до самых кончиков его ковбойских сапог. Джессика поймала себя на том, что улыбается. Все-таки в нем есть что-то человеческое.
Не успела она спросить его
Линкольн придержал дверь, пропуская Салли, и внимательно оглядел Айрис, когда ее пронесли мимо.
— Я уже начал беспокоиться, — вместо приветствия сказал он.
Идя следом за Салли, Джессика сказала ему:
— Можешь продолжать в том же духе, Линк. Похоже на то, что у нас масса поводов для беспокойства. — И хотя надежды почти никакой не испытывала, все же спросила: — Фил звонил?
— Нет. Никто не звонил. — Это был завуалированный упрек. А следующее высказывание было завуалированной просьбой поделиться информацией. — Когда вы уезжали, полицейского с вами не было.
— Подожди минуту, ладно? — попросила она и заправила за ухо прядку волос. — Айрис ни к чему все это слушать еще раз.
Салли молча ждал ее у подножия лестницы. Она прошла мимо и провела его в комнату Айрис, уверенно ориентируясь в чужом доме. Составлять мысленный план того места, где она находилась, было еще одной старой привычкой, которая возродилась вчерашней ночью. Айрис объяснила ей расположение комнат перед тем, как они начали тот долгий разговор.
Комната была прохладной и полутемной — долгожданное облегчение после жаркого дня. Над двумя одинаковыми кроватями висели плакаты с изображениями единорога и дорожный указатель с надписью "Перекресток ангелов". Джессика улыбнулась, припомнив свое детское увлечение единорогами, и подошла к одной из кроватей. Потеснила населявшее ее семейство троллей — ей показалось, что с ними справиться легче, чем с кучей разбросанной одежды на второй кровати. Затем откинула фиолетовое покрывало и отступила в сторону.
Несмотря на грубость в обращении с женщинами, Салли, очевидно, был способен проявлять нежность. Это было видно по тому, как он опустил Айрис на матрац. Она приземлилась так мягко, что только поудобнее примостилась к подушке и больше не шевелилась. Даже тогда, когда один локон выбился из основной массы волос и упал на лицо.
Салли протянул руку и бережно поправил его. Детская щека показалась очень нежной по сравнению с его большой ладонью. Словно смутившись, что его поймали на случайном проявлении доброты, он резко отдернул руку и вышел из комнаты.
— Не беспокойся, Салли, — шепнула Джессика, выходя вслед за ним в коридор. — Я никому не скажу, что ты можешь вести себя порядочно, если постараешься.
— Не думаю, что найдется много людей, готовых тебе поверить.
Ощетинившись, Джессика ответила:
— Если этим обидным замечанием ты предполагал меня еще раз оскорбить…
— Нет, Джесси. — Он горько рассмеялся, качая головой. — На этот раз я вонзил нож в самого себя. "Порядочность" — этого большинство людей не ждет от Салливана Кинкейда.