В ожидании рассвета
Шрифт:
— Знаешь, я раньше не любил, когда истории хорошо заканчиваются, но эта история мне даже нравится!
— Ты уверен, что нравится? И что это действительно конец?
— Почему нет? Кстати, как там поживает твой мальчик?
Адара вдруг заполыхала злобой (это было видно даже со спины) и отрезала:
— Он меня бросил. А я его убила.
И они шли, одинокие, по широкому зелёному лугу — девушка в длинном белом платье и рыцарь, сбрасывающий на ходу тяжёлые доспехи, а влюбчивые ромашки, любознательные васильки, смешливые колокольчики и беззаботный клевер, снова
…Вдалеке прозвучал раскат грома, вспыхнула молния, и Фарлайт очнулся.
Говорящий живоед превратился в обычное дерево с двумя длинными ветвями. Пауки растаскивали останки недоразвоплотившейся плоти.
— Доброго мне утречка, — пробормотал маг. Его лунник показывал седьмой ранг. Фарлайт зачарованно смотрел на медальон несколько минут, потом спешно поднялся и поторопился вернуться в дом, пока свои не заметили его отсутствия. Он, конечно же, мог им сказать, что гулял, и не вдаваться в объяснения; но страх быть раскрытым заставлял мага осторожничать.
6. Кшатри
Деревья слабо шелестели над головой; ветер, разгульно царствующий в долине, пробирался сюда уже скромным слабым ветерком. Маг всё хотел рассмотреть, что же источало свет поверх деревьев, но стоило ему поднять голову, как из глаз ручьём потекли слёзы. Фарлайт зажмурился, но вместо привычной темноты видел яркие вспышки. Он раскрыл глаза — вспышки не уходили.
— Я слепну, — с ужасом прошептал он.
— Скоро пройдёт, — сказала Вронагерна. Слишком беспечно, по мнению мага. Он снова зажмурился и наткнулся на дерево. Нефрона, увидев беспомощность своего спутника, взяла его за руку и повела за собой.
Они пришли к колодцу. Светлые камни, из которых он был сделан, причудливо лучились радугой: случайно попавшие на них капли воды накапливали и затем выпускали рассеянным пучком волны искусственного света, пробивавшиеся сквозь ветви яблунь.
Вронагерна вытащила из воды деревянную кадку, держась за цепь-лиану. Путники жадно заглянули в колодец, надеясь, что им дадут прополоскать рот после вяжущих и кислых яблук. На поверхности воды крошечными лодочками колыхались редкие листья, которые ветер всё-таки смог сорвать с деревьев.
— Кто самый смелый? — весело спросила прорицательница. — Наверное, тот же, кто самый маленький? Иди ко мне, мальчик.
Рем не боялся — ему было интересно. Когда он подошёл к прорицательнице, та неожиданно схватила его за руку, уколола палец иглой и выдавила в кадку каплю крови. Мальчик вскрикнул и сунул палец в рот, пытаясь заглушить боль. Прорицательница подняла заплесневелую корягу и помешала ею воду, потом посмотрела на поверхность внимательно, и оставшись недовольной результатом, бросила в бадью горсть коричневой пыли с земли. Путники ожидали, что
— Антисанитария! — сдавленно пискнул Мирт, но испугался, что его опять осудят за пререкание со старшим, и закрыл рот рукой.
Прорицательница страшно закатила глаза и, вытянув дрожащую руку в сторону Рема, начала предсказывать.
— Ты обучишься смортскому ремеслу, учить тебя будут в месте, где много юных адептов…
— Школа? — радостно спросил Рем.
— Школа. Я вижу, случится непредвиденное… Ты отметишь себя, мой мальчик… Твои слова почти разрушат подпорки трона, но ты не сможешь довести дело до конца.
— Что за трон?
Но глаза оракула вернулись в нормальное состояние, Вронагерна выплеснула воду на землю и опять зачерпнула из колодца.
— Кто следующий?
— Я! — Нефрона подбежала к ней и с готовностью вытянула руку. — А вы умеете не просто предсказывать, а дать ответ на конкретный вопрос?
— Можно и так, это даже легче. Дай сюда руку, смелая волшебница.
Глоток из бадьи, и вещание продолжается.
— Задавай свой вопрос, только быстрее!
— Расскажите мнео моей будущей семье, любви, и всё такое.
— А карьерный рост тебя не интересует? Странно… Ну, слушай, девочка ты наша семейная. Будут у тебя в жизни трое детей, двое — от одного мужчины, и ещё один ребёнок, который старший — от другого. Некоторое время ты будешь даже счастлива. Ты станешь известной… Но слава будет заработана тебе чужими руками. Ещё вижу — родовое имя ты сменишь на другую фамилию… Нет, не надейся, не Дха-Арклайн.
Нефрона сильно покраснела, Фарлайт сделал вид, что ничего не слышал, Мирт нервно захихикал.
Плюх! Вода вылилась на землю.
— Следующий!
Оставшиеся колебались. Наконец Мирт произнёс:
— Ваша игла стерильна?
— Не бойся.
Далее шёл уже известный ритуал.
— Вижу, ты сминаешь в руках ленту… Вижу алые кровоточащие цветы… Вижу, как ты спускаешься по винтовой лестнице в туманную бездну…
— Что это значит? Какие ленты? Какие цветы? — перебил объект предсказания.
Вронагерна вышла из транса.
— У вас, триданов, всегда в голове ужасный сумбур, вытаскиваешь только символы, — пояснила она. — Алые цветы — к страху. Рвать ленту — к предательству.
— Но вы сказали, что я мял её, а не рвал! И кто может предать меня?
— Или это означает разочарование… Да кто вас знает! — отмахнулась прорицательница. — Любой знак можно истолковать самое малое тремя способами. Иди ко мне, молодой маг, у тебя всё должно быть чётко.
Когда Фарлайт подал руку, Вронагерна заулыбалась.
— А брезгливости в тебе не меньше, чем в нашем разговорчивом друге… Это не больно. Итак, вижу… Что? Снова символы? Ты стоишь на большом полумесяце, держишь на ладони солдата, скульптора, певца, учёного и хвостатое существо, ты властен над ними, а они властны над… Туман. Я вижу полёт… Крылья, бесконечность… или восьмёрка? Восторг… Восьмёрка растёт. Очень мутно… Ты растворяешься! Смерть! Смерть!