В парализованном свете. 1979—1984
Шрифт:
Но прими во внимание отсутствие жизненного опыта. И куст белой сирени. И храм, строительство которого было уже завершено.
Уж не сам ли ты обрек ее на эту роль?
На какую еще роль?
Согласись, нет более жалкой участи, чем участь поверженного божества.
Я тут при чем?
Кто-то ведь должен ответить.
За преклонение перед тем, чего на самом деле не было?
Отвечайте, Телелюев! Встаньте!! Шляпка с ручкой, Телелюев!!! Садитесь. Два.
…Короче, придя к Индире домой, ты попытался как можно непринужденнее вручить ей эту коробку, аккуратно завернутую и перевязанную сверху скрученной бумажной веревкой, а внутри — шелковой розовой ленточкой, точно какой-нибудь купеческий торт. Между тем глаз твой не без удовольствия отметил, что пункт «в» выполнен, сирень доставлена, но не сделал ли ты какой промашки в части решающего пункта «б»?
Лицо Индиры хранило холодное, отчужденное
Небось сам и проболтался?
Возможно.
Конечно, Телелюев, с тебя станет… Только как же ты не почувствовал, что твои подарки обременяли Индиру, поглощенную совсем другим: выяснением затянувшихся и никак, видимо, не проясняемых отношений с братом Дылды? И все твои щенячьи выпендрежи были ей, взрослой девушке, ни к чему. Развязав сначала веревку, потом ленточку, она заглянула в коробку и в результате отказалась ее принять. Снова завернула твой подарок в бумагу, сдержанно поблагодарила: нет, Телелюев, спасибо, это уж слишком…
И все-таки почему-то эта коробка осталась у нее?
Может, потом ты снова ее ей дарил?
Не помню.
Вспомни-ка, Телелюев. Ты ведь с первых своих полусамостоятельных даже шагов любил приносить жертвы богам, делать подарки любимым, великим, замечательным людям. Постепенно это стало как бы неотъемлемой твоей чертой, насущной жизненной потребностью.
Тогда это было потребностью многих.
Мы говорим сейчас о тебе. Нельзя же все-таки так поспешно выбирать богов и богинь!
Если бы мы их всегда выбирали…
Когда ты учился во втором классе, в самом начале зимы 1949 года, если не ошибаюсь, вы готовили поздравление Главному Учителю в связи с его юбилеем.
Мы ведь уже касались этого факта.
По совету Бабушки, имевшей в подобных делах большой опыт, ты предложил своим однокашникам, вернее, своей учительнице купить альбом, художественно украсить его открытками с видами Москвы и вырезками из журналов, касающихся наших всеобщих достижений, а на первой странице, на первом жестком листе из серого картона, написать слова любви и благодарности за все — Бабушка помогла составить кристалльно ясный, простой текст, столь соответствовавший знаменательной дате и лапидарному стилю письма самого Учителя. Поскольку тебе, как инициатору этого начинания, было поручено красиво, то есть в меру, разумеется, твоих каллиграфических способностей, которые, впрочем, немногим превосходили аналогичные способности Лапы, Тункана и Бубнилы Кособоки, переписать слова приветствия с черновика на чистовик, ты, не имея привычки откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, взялся за перо № 86, но дело это оказалось совсем не простым. Едва только, высунув язык от старания, ты стал с должным нажимом прилежно выводить первые слова: «Дорогой Главный Учитель!» — твоя рука, еще не исписавшая к тому времени восьми ученических тетрадей под Бабушкину диктовку, вдруг почему-то начала дрожать, буквы, как пьяные, побежали в разные стороны, и титул дорогого, купленного в складчину альбома был безнадежно испорчен. Ты, помнится, страшно расстроился, растерялся, но изобретательная и рукодельная Бабушка сразу нашла выход: ты напишешь приветствие на отдельном листе, как самостоятельную работу или контрольную, а потом его можно будет наклеить на первый испорченный лист картона и обвести по линейке цветным карандашом — так что получится даже еще красивее. Воодушевленный, ты попросил Бабушку разлиновать страницу белой бумаги, чтобы потом стереть легкие карандашные линии ластиком. Но, в силу неведомых причин, на том же самом месте, то есть на слове «Учитель», твоя рука опять задрожала, и пришлось начинать все сначала. Так продолжалось несколько вечеров кряду: тебе не удавалось добраться даже до первого восклицательного знака. Тебя уже мутило, тошнило от напряжения, ты чуть рассудком не тронулся, однако по-прежнему ничего не мог поделать со своей дрожащей, ходящей ходуном непослушной рукой. Конечно, эти несколько строк могли за тебя написать Мама или Бабушка, но тут важен был именно твой детский почерк, выявление твоих высоких ученических чувств, твоей неподдельной, неповторимой любви рядового школьника. Что это было? Почему не дрожала рука, когда ты поздравлял с днем рождения Бабушку, Маму, Дядю Рому, Папу? Неужели ты любил их меньше?
До сих пор ни ты, ни я не можем однозначно ответить иа этот вопрос, постичь феномен того неудержимого трепета и как естественного его продолжения — неумолимого д р о ж а н и я р у к и. Видно, уж так мы устроены. Если бог найден, объявлен, учрежден, мы трепещем, стонем под его гнетом, дрожим от обожания, а если бога нет или он упразднен — достаем его хоть из-под земли. Без бога не до порога. Без него мы не желаем, не научились жить. И если уж дышать совсем становится
Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что Индира родилась под созвездием Козерога? Что, может, не случайно явилась она на школьный карнавал в сари, с красной родинкой на лбу. Согласно учению древних, именно полукозел-полурыба Козерог управляет Индией и Македонией. В школе, конечно, вы этого не проходили, а твой интерес к магическому искусству, из-за слабой осведомленности, ограничивался гаданием на картах, столь замечательно предсказывавшим получение бабушкиных подарков. Так знай, что родившиеся под знаком Козерога в ночном доме Сатурна, символическое значение которого сводится к искуплению человеком содеянного греха, отличаются практичностью, эгоизмом и холодной расчетливостью. Если же учесть, что зима у нас, в северном полушарии, набирает полную силу, когда дни самые короткие, а тьма торжествует над светом, то легко представить себе мрачное состояние, которое владеет душой удалившегося от источника света: он манит и страшит его, — именно поэтому появляется порой нужда в черных очках. Астрология учит, вернее, лжеучит нас, Телелюев, что сие означает утрату духовных свойств природы, когда голос страстей заглушает голос любви и естественный свет дня оказывается нестерпимо ярок для глаз. Так вот, приятель, родившиеся под знаком Козерога, как то толкуют сведущие, отмечены также печатью большой хитрости, — прими это, что называется, к сведению. Кроме того, они бывают довольно умны, проницательны и способны к усвоению знаний, что особенно должно интересовать тебя в преддверии второго учебного полугодия…
Кончай! Кончай, говорю, травить лажу!
Последнее. Кажется, и в самом деле последнее, если только мы как следует усвоили остальное. Твоя Мать, хотя и дала тебе десятку-другую на подарок Индире, продолжала относиться к ней с какой-то опаской, а впоследствии призналась, что нередко чувствовала себя в ее присутствии как горничная в барском доме и называла ее за глаза то Дамой С Зонтиком, то Дамой В Перчатках. Уже тогда, Телелюев.
Ты хочешь, сдается мне, сказать что-то насчет чуткого материнского сердца?
Уже тогда, хочу я сказать, она это говорила. Или нет, пожалуй, несколько позже. Тогда ведь была зима, миром правил Козерог, зонтиков никто не носил, в перчатках замерзали руки, и твою Индиру Великолепную было бы более уместно назвать Дамой в Горностаях. Да-да, в тех самых, с хвостиками…
Что-нибудь еще?
Лишь маленькое добавление. Ничтожный штрих. По гороскопу она действительно должна страдать от болей в ушах и в сердце, а также от разрушения зубов. Об этом написано все в той же астрологической антинаучной книге — как сейчас помню, на сорок второй странице…
Итак…
Итак, Телелюев, таков реальный, астрологически достоверный портрет той, кого ты сделал своей избранницей. Ну как? Годится тебе такая богиня? Подходит?
А в морду не хошь?
Это не аргумент в споре, Телелюев. Речь ведь идет о высоком — об астральной реальности, данной нам в ощущениях. Или тебе все-таки дороже нас возвышающий обман? Курящийся, дымящийся, завораживающий и замораживающий сознание туман-дурман? Неужели лишь он способен принести счастье?
Мы опять отвлеклись…
Разве?
Зима!
Да, зима, Телелюев. Зима в Москве. Возможна ли лучшая тема для школьного сочинения? Вчера выпал снег — сегодня подморозило. Пар валит изо рта. Белые клубы из выхлопных труб автомобилей закручиваются свиными хвостиками, хвостами мартовских котов, раскручиваются вынутой из будильника пружиной часового механизма. И над замерзающей Москвой-рекой тоже пар: он отслаивается от стынущей воды, медленно плывет низом. Сугробы. Скребущий звук дворницких лопат по асфальту. Парад снегоочистителей, движущихся развернутым фронтом по улице Горького. А вы идете по тротуару вровень с ними, в одной шеренге: Мама в каракуле, Дядя Рома в драпе и в чем-то ты. В чем, Телелюев? Напряги память. Куда вы идете?