В пещерах мурозавра
Шрифт:
Между тем проход стал совсем узким. Для того чтобы пропустить муравья, путешественники вжимались в стену. Особенно трудно им приходилось, когда встречались муравьи, тащившие что-нибудь крупное - гусеницу или жука какого-нибудь. Муравьи по пути расширяли проход или протискивали свою ношу волоком, и путешественникам не оставалось ничего иного, как убегать в боковые ходы, искать ниши. А потом возвращаться, чтобы не потерять Фимкины отметки. Хорошо еще, что эти узенькие лазы были недлинные и перемежались муравьиными камерами, которые, к сожалению, редко бывали пустыми. Группами, по двое, по трое и больше, в них копошились муравьи.
–
– жаловалась Бабоныко.
– Опосля смерти и твоему безделью конец прийдеть, в царствии небесном бог тебе работу найдеть!
– пригрозила ей Тихая.
Они как раз пробрались через особенно узкий лаз, и Людвиг Иванович посадил их отдохнуть, пока разведывал дорогу дальше.
– Какая ж в царстве небесном работа, темное вы существо?
– сердито отозвалась Матильда Васильевна.
– Да уж, значится, есть работа у бога, - гнула свое Тихая, - делать не переделать, сколько коленей, и всех к себе забираеть!
– "Коленей"? Вы хотите сказать, поколений?
– Чего хочу сказать, то и говорю. Ето по-твоему - поколени, а по-нашему колени. Восемь колений, так и в писании сказано.
– Постойте-постойте, но ведь это в аду работа, а в раю блаженство и отдых.
– Саванаторий!
– скривилась насмешливо бабушка Тихая.
– Саванаторий на тыщу тыщ человек! Эка, по-твоему, бог глупей твоего?!
– Выходит, по-вашему, в раю хуже, чем на земле?
– На земле на себя работаешь, а там на бога. На земле - што? Заработал на брюхо - и отдыхай. Там отдыхнуть не дадуть.
– Нюня, скажи хоть ты ей, деточка!
– Никакого ада и рая нет, - примирительно сказала Нюня.
– Хорошо бы, - буркнула недоверчиво Тихая, но, покосившись на Бабоныку, прибавила: - Хто на земле свое отработал, могуть помереть, а хто бездельничал, того бог до смерти не допустить - больно жирно будеть.
И тут на них выскочило неведомое существо. Ростом оно было, как муравей, но с головой вдвое, а то и втрое меньше; талии у него не было, да и вообще туловище, не в пример муравьиному, мягкое и упитанное, переходило в брюхо, загибающееся вверх.
– Ах, - сказала Бабоныко и спряталась за Тихую.
А Нюня схватила подвернувшийся камень и швырнула в пришельца.
Так же бесшумно, как появился, незнакомец исчез.
– О господи, - вздохнула Матильда Васильевна, - я и в самом деле подумала, черт какой-то. А всё вы, всё вы, Тихая, со своими отсталыми разговорами.
– Я не отстаю, - огрызнулась Тихая.
– Ето ты со своей халатой чумазой за кажен камень цепляешьси - аж Нюнька тебе проташшить не можеть.
– Да тише вы, неразумные!
– сказала, как взрослая детям, Нюня.
– Будете так ругаться, на вас еще не такое наскочит.
– Людовик Иванович, где вы?!
– тихонько крикнула Бабоныко.
– Лютик Иваныч, тебе не сождрали?!
– крикнула и Тихая.
В отверстии показался свет фонарика, и Людвиг Иванович, отряхивая волосы и одежду, спрыгнул в камеру.
– Нет, не сожрали. Присыпало только немного. Хуже другое - Фиминых отметок дальше нигде нет.
– Может, это уже новый ход, а тот засыпан?
– предположила Нюня.
– Возможно. Что ж, давайте пораскинем мозгами, где вероятнее всего можем мы обнаружить Фиму.
– Пораскинем, пораскинем, - проворчала Тихая.
– Нычихе вон и раскидывать нечего - все давно пораскидала.
– Я очень
– Дядя Люда, мне кажется, уж у царицы-то муравьиной Фима обязательно побывает."
Лишь бы с ним ничего не случилось", - тревожно подумал Людвиг Иванович, а вслух сказал:
– Ну, что ж, поищем камеру царицы. Она должна быть где-то в центре муравейника.
Глава 28
Встреча с преступником
То, что слышали Людвиг Иванович и его отряд в гулком тоннеле, было не криком о помощи (не к глухим же муравьям было обращаться) и не стонами (Фимка был цел и невредим, хотя и засыпан), а песней:
Смелого пуля боится,
смелого штык не берет!
Фимка спел ее, когда почувствовал, что, кажется, испугался. Испугался же Фимка в тот момент, когда до него дошло, что он даже не знает, в какую сторону копать.
Спел он только две строчки, пока не ощутил, что самый испуг прошел. Положение было, конечно, опасным, может быть, даже безвыходным, но едва прошла паника, Фимка понял: надо думать, а не бросаться из стороны в сторону. И воздух надо экономить. Вот почему, справившись с первым испугом, петь Фимка перестал.
Прежде всего он решил восстановить в памяти последние мгновения перед тем, как его завалило. Назад или вбок отскочил он под каменный навес? Сосредоточиться! Главное - сосредоточиться!
Хорошенько все обдумав, Фимка принялся рыть тесаком ход, не забывая его утрамбовывать и укреплять камнями и палками, если они попадались.
Он рыл уже, наверное, полчаса, когда услышал, что кто-то роет ему навстречу. Фимка совсем забыл, где он находится, и в первую минуту закричал: "Я здесь! Я здесь!" Но тут же опомнился. Замер. Остановился и тот, снаружи. Фимка взялся за тесак, и тот, снаружи, заработал тоже. Кто это был? Муравей? Или какой-нибудь приживал? Хорошо еще, если приживал-попрошайка! А если хищный, решивший его прикончить? В муравейнике полным-полно приживалов! Фимке даже пришлось еще раз медленно, внятно пропеть:Смелого штык не берет!..
Ну, что же, решил он, в самом деле, маловероятно, чтобы это был муравей, они же глухие; но кто бы это ни был, он роет к нему проход. В конце концов есть оружие, и, если не пугаться, всегда можно успеть им воспользоваться.
Пока Фимка думал, тот, снаружи, не работал. "Ещё уйдет!" - испугался Фимка и взялся за тесак.
Отковырнув последний пласт земли, тот, снаружи, даже царапнул Фимку. Фимка отскочил назад, выставив перед собой фонарик - фух, перед ним торчала мордашка муравья, еще очень маленького, наверное, только-только из кокона. Лишь сейчас Фимка сообразил, почему мураш копал, когда Фимка стучал тесаком, и переставал копать, когда Фимка замирал. Муравьи часто откапывают заваленного собрата, и попавший в беду подает знак стуком. У муравьев нет ушей, но сотрясение земли они ощущают всем телом. "Впрочем, может, у них и есть какой-нибудь особый орган слуха", - подумал Фимка и посмотрел задумчиво на своего маленького спасителя. Тот только что прочистил дыхальца и антенны и теперь смешно и неловко пробовал "поговорить" с Фимкой, поводя антеннами по тому месту, где у Фимки, будь он муравьем, должны бы тоже торчать антенны. Не найдя их, мураш неловко потоптался на месте.