В Plaz’e только девушки
Шрифт:
– Не надо… – подтвердила я.
– Вы, что же, отдыхали вместе с Гребневым?
– Нет, он позже приехал с приятелем. Несколько дней мы были все вместе.
– Приехал с приятелем? – оживился следователь. – Что за приятель?
– Я так поняла, что это его «раб»…
– Что значит, «раб»? – сдвинул брови Рикемчук. – Согласно параграфам сто двадцать седьмой статьи УК, незаконное лишение свободы, а также использование рабского труда предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до пятнадцати лет, – на память процитировал он УК, свою Книгу книг.
– Вячеслав Иванович, ну что вы, в самом деле, как хор старых большевиков, про мир голодных и рабов. Ереме ваш УК уже не указ… И вообще, это было добровольное рабство.
– Объясните! – потребовал дотошный Рикемчук.
– Приятель Еремы иногда
– Ишь ты, – неодобрительно буркнул Рикемчук, видно, вспомнил свое неказистое творчество, а может, запоздало пожалел, что сам не обзавелся таким «негром».
– А здесь Еремей выдавал его за партнера, – добавила я.
– По литературе? – уточнил Рикемчук.
– По постели…
– Что значит, «выдавал»? – нахмурился следователь. – Зачем?
– Для скандала. Ему надо было все время подогревать к себе интерес.
– Ясно… – буркнул Рикемчук. От комментариев по поводу сомнительной славы покойника у него все-таки хватило ума воздержаться.
– Вячеслав Иванович, вам известна причина его смерти? – спросила я.
– Пока нет, – неохотно ответил он. – Знаю только, что никаких видимых внешних и внутренних повреждений на теле гражданина Гребнева не обнаружено. Ни ссадин, ни гематом, ни порезов, ни ушибов или разрывов внутренних органов.
– Зачем все же Еремей вышел среди ночи из своего номера и отчего-то вскорости умер? Отчего… – начала было я.
– Давайте так, Василиса, – перебил меня Рикемчук, – я сейчас загляну в местную полицию, а потом мы с вами встретимся и обстоятельно побеседуем.
– Не получится, Вячеслав Иванович…
– Что так?
– Я сегодня во второй половине дня уезжаю.
– Ну что ж. Тогда в Москве повидаемся. Счастливого полета.
Я опасливо покосилась на него. И мысленно перекрестилась: «Чур меня!» Его пожелания имели тенденцию сбываться с точностью до наоборот.
Чуть позже была еще одна встреча. Я проходила мимо бунгало, где остановился Еремей, и увидела Пашу с пожилой женщиной в черном. Поняла, что прилетела мать Еремея. Она должна была увезти тело сына на Родину. Я подошла, поздоровалась. Женщина посмотрела на меня непонимающе, но кивнула в ответ. Я протянула ей пятьсот долларов.
– Что это? – отпрянула она.
– Я занимала у Еремея деньги… – неловко объяснила я свой, наверное, неуместный сейчас жест. – Мы отдыхали вместе.
– Вот как… – Она посмотрела мимо меня и равнодушно спросила: – Как вас зовут?
– Василиса. Мы раньше работали с Еремеем в «Бизнесмене».
– А я – Альбина Георгиевна… Так вы его коллега?
– Да, – кивнула я, – мы случайно встретились здесь. – И повторила: – Он одолжил мне деньги…
Альбина Георгиевна взяла купюры, машинально сунула в карман. Они с Пашей направились к входу в бунгало. Вдруг она обернулась:
– Василиса, вы зайдете ко мне в Москве? Я хочу знать о последних днях сына. И на поминки приходите. Сообщите своим, в газете. Хотя… Все уже знают.
– Обязательно приду. – Немного помявшись, я предложила: – Может, мне поменять билет на самолет? Я помогу вам… перевезти Ерему, – даже мысленно я не могла назвать его «трупом».
– Спасибо, – сдержанно ответила она. – Мы с Пашей… Он поможет… С мужчиной как-то спокойнее. Когда мы вернемся, Паша вам позвонит.
Я отозвала Павла в сторонку и попросила забрать Клавдею. Пусть в Москве отдаст матери сердечную подругу Еремея, принципиально не заводившего человеческих друзей.
Павел вскоре зашел ко мне, положил черепашку в коробку, отнес к себе в номер. Потом вернулся, помог донести мой чемодан до ворот отеля. У центрального входа уже собрались отъезжающие в аэропорт.
За три месяца до…
Секретарша все-таки не утерпела, открыла ящик стола, где лежал вожделенный детектив. Иллюзорный мир сыщиков и маньяков был куда привлекательнее постылой приемной. Она мельком глянула на оставшихся кандидаток. «Этим курицам точно не до меня» – и углубилась в бестселлер.
Она была права. Вера сидела такая бледная, что, казалось, вот-вот грохнется в обморок. Яна с тревогой посмотрела на нее. Достала из сумки бутылку «фанты», взяла со стола стакан. Секретарша даже головы не подняла: Яна успела заметить,
– На, выпей! Сладкое снимает стресс.
Та, ничего не сказав, дрожащей рукой схватила стакан, жадно выпила. Взгляд слегка прояснился. Яна взяла ее холодные влажные ладони в свои. Нашла между большим и указательным пальцами животворную точку «Хе– Гу», сильно надавила. Девушка поморщилась.
– Больно? – шепотом, чтобы не вспугнуть секретаршу, спросила Яна.
– Да, – так же тихо ответила Вера, попробовав улыбнуться.
– Ничего, сейчас пройдет. Это самая важная точка. Меня один целитель научил. Если поплохеет, сразу сюда нажимать…
Девушка слегка порозовела и признательно взглянула на Яну.
– Спасибо вам.
– Получше? А то смотрю, того и гляди вырубишься. Ты чего? Трусишь, что ли?
Вера, по совету мамы, никогда с незнакомыми людьми не разговаривала, чтобы не стать их «жертвой». Но сейчас она жертвой уже была и, то ли от сильного волнения, то ли от благодарности к незнакомке, разоткровенничалась.
– Очень боюсь. Я уже второй месяц без работы. Если и здесь не получится… Сами понимаете.
Но и Яна изменила своему железному принципу не грузиться чужими проблемами. Эта дрожащая Вера неожиданно вызвала в ней жалость – чувство, из-за которого человек способен на многое. Яне захотелось ее пригреть, как потерявшегося щенка.
– И что, помочь некому? – сочувственно спросила она.
– Нет… У меня мама умерла…
Глаза у Веры покраснели.
Яна не стала спрашивать, есть ли муж, близкие подруги. Понятно, что нет, если только на маму рассчитывала.
– Тебя как зовут?
– Вера.
– А я – Яна. Слушай, давай на «ты».
– Хорошо, я попробую.
– Ты кем работала?
– Я делопроизводством занималась. Могу секретарем быть. Могу в отделе кадров…
– Ты не отчаивайся, если здесь не примут, – зашептала Яна. – Запиши номер моей мобилы…
– У меня нет мобильного, – сказала Вера и, увидев, как удивленно поднялись брови Яны, смущенно объяснила: – Как-то не было в нем необходимости…
– Домашний мой черкни. – Яна досадливо вздохнула: «Тяжелый случай». – Позвони. У меня много знакомых, что-нибудь придумаем.
– Правда? А вы… Ты мой запиши.
Яна вбила ее домашний в свой мобильный.
Двери кабинета раскрылись. Вышла «расфуфыренная» Агния. Она тоже была бледна, но какой-то напряженной, яростной бледностью. Быстро подошла к секретарю, попросила бланк заявления о приеме на работу. «Значит, приняли», – подумала Яна и подтолкнула локтем Веру, указав глазами на Агнию. Но Вера снова впала в ступор. Яна вгляделась в лицо Агнии и поняла, что та совсем не рада своему счастью. В глазах ее были боль, злость и одновременно решимость. «Что это она…», – подумала Яна, но не успела сформулировать мысль до конца, потому что на столе секретарши снова ожил внутренний телефон. Та сняла трубку, выслушала и сказала:
– Яна Антоновна, проходите, пожалуйста.
Яна встала, ободряюще подмигнула Вере и скрылась за дверью кабинета.
В самолете моя соседка по креслу резко повернулась ко мне, сдавленно сказала:
– Я хочу выйти.
– В конце салона, – указала я ей путь к туалету.
– Нет, – ответила она, – я выйти хочу. Вообще…
– Куда? – уставилась я на нее.
– Туда…
И она показала рукой за иллюминатор.
«Туда» было на высоте десяти тысяч метров. Сбрендила она, что ли?! Мне стало нехорошо. Вдруг набросится или начнет крушить самолет. Я опасливо отстранилась от непоседливой девушки. Как ее только на борт пустили! Контролеров в аэропортах больше, чем вертухаев в зоне, все насквозь сканируют, а толку-то! Лучше бы, блин, экстрасенсов посадили – мысли безумные читать.
«Нет, ну каков Рикемчук!» – вспомнила я его пожелание «счастливого полета».
– Девушка, – ласково спросила я, – может, бортпроводника позвать?
– Не надо, все равно меня не выпустят.
«Это точно, – мысленно согласилась я. – Здесь остановки по требованию нет. Пожалуй, стюардесс лучше не беспокоить. Привяжут психопатку к креслу, объявят аварийную посадку где-нибудь в тьмутаракани. В общем, привет семье, сегодня ужинайте без меня». А домой так хотелось…