В плену лживого солнца
Шрифт:
Оставив Буру и учёных в смятении, он свернул к стоянке и растаял во тьме.
…
Спустя несколько часов озадаченные Сандал и бригадир вновь стояли под навесом «собачьего» угла.
– Не сказать, чтоб неожиданно, – прокомментировал следователь, – но всё же я надеялся.
– Перед рассветом ветер поднялся, – не без разочарования произнёс Буру и поднял голову на оклик.
К ним спешили археологи. Первым открыл рот Лебедев:
– Ну и что здесь ночью было?
– Сложно ответить, все
– Чт… что значит если?! – запинаясь проговорил взволнованный профессор.
Сандал, быстро глянул на бригадира.
– Ну уж что-то от вашей псины должно было остаться, – заметил он осторожно.
Черты лица Буру напряглись. Профессор застыл с открытым ртом.
– А если посмотреть запись с камеры? – предложил Ситник.
– Какой камеры? – оживился следователь.
– Забыл вам сказать, – помялся Лебедев. – Мы же в тот день, когда пропали рабочие, ещё утром нашли у колодца инструменты и куртку Роджера.
– Пропавшего рабочего? – уточнил Сандал.
– Да-да-да. А я ведь наложил строгий запрет на спуск в подземелье. Вот мы с Вадимом… э-э-э… Вадимом Андреевичем, придумали установить на ночь камеру. Ну знаете, так, на всякий случай…
– Я всё понял, – перебил его следователь. – Показывайте ваши камеры.
– Одну камеру.
– Ну так показывайте одну.
– Пойдёмте к Марго, – позвал Лебедев и первым направился к светлому шатру, обособленно стоящему на краю лагеря.
– Марго – это…
– Маргарита Ланская, моя ассистентка, – объяснил учёный, семеня впереди компании. – Правда, камера установлена в стороне от лагеря, у подземелья, но мало ли, вдруг на неё что-то попало.
Откинув полог, он по-хозяйски повёл рукой, приглашая Сандала пройти в шатёр Ланской.
– Марго, – поприветствовал следователь сидящую перед ноутбуком девушку.
Та улыбнулась столичному гостю. Карие глаза вежливо глянули на археологов и вскользь задели Буру, нерешительно переступающего с ноги на ногу позади всех.
– Рита, – профессор положил руку на спинку её стула, – выведи-ка нам ту камеру, что у подземелья, и промотай ночную съёмку.
– Какой отрезок времени вас интересует?
– Давайте начнём с двух, – попросил следователь.
Смуглые пальцы Марго запорхали над клавиатурой. Пришедшие подались вперёд и уставились на отдельный монитор. На экране развернулось монохромное изображение спящей пустыни. В шатре повисла напряжённая тишина, и стало слышно, как сквозь фоновый шум свиристят ночные насекомые: шоу-шоу-шоу-шоу. В черноте углом выступала серая кладка колодца, освещённая далёким лагерным фонарём. Вход в подземелье был завален досками.
Пару-тройку минут перед камерой мельтешила застигнутая светом мошкара. И вдруг надёжно зафиксированное устройство ожило. С тихим жужжанием оно развернулось, сместив угол обзора на девяносто градусов, и замерло. Никто не проронил ни слова. Зрители пытались понять, что
– Камера управляется отсюда? – первым нарушил молчание Сандал.
– Да… – растерянно отозвалась Ланская и подняла расстроенное лицо. – Но… н-ночью к рабочему столу никто не подходил. Я не знаю, как это получилось. Я… я точно ничего не делала.
Она закрутила головой на обступивших её мужчин.
– Подожди, Марго, – влез Лебедев. – Тебя никто ни в чём не обвиняет.
– Разумеется, – спохватился следователь. – Скорее всего, камеру плохо закрепили, и она просто съехала. Давайте промотаем немного вперёд.
Он склонился над девушкой, упёрся ладонями в стол и сосредоточил взгляд на передаваемом изображении.
Ланская клацнула по клавиатуре, и запись пошла быстрее. Белые точки рывками заскакали по экрану. Цифры в углу начали стремительный отсчёт, приближая час, когда первые голоса побеспокоенных собак разбудили Буру. Сандал попросил остановить перемотку, после чего запись пошла в обычном режиме. Вернулись шумы.
Лебедев тихо охнул, когда тьма за границей света неожиданно покачнулась. Стол, в который упёрся следователь, скрипнул. На экранный серый песок мягко приземлилось странное существо. Высокое и поджарое, с короткой шерстью и узкой хищной пастью. Длинные худые лапы говорили о том, что животное способно развивать хорошую скорость.
Зверь, раза в полтора больше любой крупной собаки, пригнул голову к земле и начал водить носом над песком. Прозвучал короткий приглушённый рык, и перед камерой очутились ещё двое хищников. Один из них, явно чем-то привлечённый, вскинул голову, шевельнул ухом. В фокус попала свирепая морда, в свете фонаря голодным блеском сверкнули глаза.
Издали послышался жалкий скулёж и вялая, будто придушенная, собачья брехня. Лагерные псы учуяли опасность и были неслабо напуганы. Три пришедших хищника повернулись на звуки. Насторожились, приподнимая передние лапы и подбираясь для прыжка. Затем как по команде метнулись в сторону и пропали за границей обзора. Почти сразу раздался визг. Тот самый, который ночью слышали все, кто не спал. Его заглушил выстрел Сандала.
В полном молчании прошло несколько минут, в течение которых ничего интересного на записи больше не происходило.
– Спасибо, Марго, – поблагодарил Сандал и оттолкнулся от стола. – Пойдёмте, – позвал он спутников и направился к выходу.
Спутники послушно двинулись следом. После полумрака шатра сияющий под солнцем песок показался особенно ослепительным. Профессор резко чихнул и полез в карман за платком.
– Что это за звери? – спросил он, утирая нос, и сверкнул на следователя ярко-голубым глазом.
– Калапархасские шакалы[9], – ответил Сандал. – Те ещё твари.
Он внимательно посмотрел на собеседников. Те не менее внимательно смотрели на него в ожидании продолжения.