В плену лживого солнца

Токур Борис

Ногам передался лёгкий толчок. Глубоко в недрах земли зарождалась стихия.

И неожиданно перед человеком дрогнула земля, всколыхнув облако бурой пыли. Налетевший ветер поднялся рыжим вихрем, образуя круговорот. Взвыл грозно, неудержимо, опасно. Вибрация разошлась по пустыне и от разверстой воронки кругами разбежалась волны. Движение остановилась у самых ног…

Затаив дыхание и не смея шевельнуться, путник смотрел, как, осыпаясь песчаным каскадом, перед ним восстаёт остроконечный сияющий исполин. На маленького человека враз навалилась

тяжесть. Спеленала и обездвижила. Придавила, точно неподъёмная плита саркофага.

Сар-ко-фа-га…

Умирающий дневной свет сменили густые синие сумерки. Вечерние потёмки – душная тьма подземелья. Путник огляделся. По щербатым ступеням бродили зыбкие чернильные тени. Массивные врата с таинственной золотой вязью бесшумно отворялись внутрь. Отворялись… отворялись…

Леденящий мрак наблюдал из тьмы за маленьким человеком. Он ждал. Долго и терпеливо. И, выбираясь наружу, полз по древним стенам с печатью безжалостного времени.

Холод кольнул пальцы, проник в мышцы, пробрал до костей. Затрудняясь вдохнуть сдавленной страхом грудью, путник кое-как нашёл в себе силы отступить на шаг. Ещё… на один…

Ступив пяткой в предательскую яму, он нелепо взмахнул руками и, с силой зажмурившись, упал навзничь!..

Кожей ощущая опасность, тут же открыл глаза.

И всё для того, чтобы не пропустить. Чтобы встретить надвигающийся ужас…

Над ним мерцали холодные звёзды. Вздрогнув, парень подхватился и вытаращился в пугающую тьму.

Ночь. Холод. Тишина. И сонный лагерь. В груди слабо трепыхалось сердце, всё ещё зажатое в тиски пережитого кошмара. Неповоротливый язык тряпкой прилип к нёбу.

Дуг глянул на ружьё, перевёл дыхание и потянулся за фляжкой, чтобы смочить пересохшее горло… да так и застыл, натолкнувшись на жадно горящие зрачки. Из тьмы выдвинулась хищная морда. Крупная тварь оскалила пасть и предостерегающе зарокотала. Далёкий свет фонаря дугами обрисовал мощные клыки.

Фляжка бесшумно выпала из похолодевших пальцев, глотку сковал спазм. И в момент, когда подобравшийся зверь бросился к парню, тот уже проваливался в ничто.

Вадим проснулся от громких разговоров поблизости. Снаружи, отбрасывая на полотно шатра вытянутые синие тени, стояли несколько человек.

– На привязи, как иначе-то? – произнёс кто-то. – А так разбежались бы.

– Может, и к лучшему, – возразил другой голос, и Вадим вспомнил его обладателя, темнокожего паренька, друга Таонги.

«Кажется, его зовут Мунаш».

Ситник осмотрелся, в шатре он был один. Юрбен и Степной, коллеги-учёные, уже встали. Он сел, спустив ноги с раскладушки. С головы на плечи сыпануло.

«Что за чёрт?..»

Он провёл ладонью по лицу и волосам. На пальцах золотились песчинки.

«Да что за чёрт?!! Откуда?»

Ситник

чихнул раз, другой. Закашлялся, взбивая вокруг головы белесое облако, и быстрыми движениями принялся стряхивать песок.

За палаткой всё ещё топтались работники.

– Чего вы здесь собрались? – услышал он Лебедева.

– Дуг пропал, – убитым голосом сообщил Буру. – А ночью Мунаш кое-что видел.

Вадим метнул взгляд на вытянутые тени и быстро встал. Он стащил свитер, одёрнул футболку и, на ходу собирая волосы в хвост, поспешил наружу.

У баков с водой, в окружении рабочих стоял профессор. Жмурясь от слепящих лучей утреннего солнца, Ситник направился к компании.

– Ты ночью что-то видел? – спросил он у Мунаша. – Что это было?

Рабочие молча повернулись в сторону Вадима.

– Я плохо его рассмотрел, – ответил парнишка. На лице цвета мокко беспокойно подрагивали большие выразительные глаза. – Я за палатку выходил. Когда там стоял, услышал шорох. Думал, тоже кто-то вышел. А когда обратно пошёл, между вашим шатром и бочками какой-то зверь стоял.

– Какой зверь?.. – сипло спросил Вадим.

– Темно было, – виновато произнёс Мунаш.

– Может, пёс отвязался? – неуверенно предположил Ситник.

– Этот намного больше, – сказал подросток. – И глаза у него светились.

– И куда этот зверь потом делся? – спросил профессор.

– Не знаю, – пожал плечами Мунаш. – Пропал.

– Сквозь песок, что ли, провалился? – на лице Ситника прилипла неестественная улыбка.

Вокруг переминались с ноги на ногу хмурые рабочие. На шутку никто не отреагировал. Лебедев со строгим вниманием посмотрел на мальчишку.

– А не привиделось ли тебе случаем, а парень? – спросил он. – Ночью оно, знаешь, как бывает?

– Нет, профессор, – вступился за Мунаша Буру, – не привиделось ему.

Африканец отошёл в сторону, рабочие расступились. Взгляды Лебедева и Ситника упали на бак с водой. На зелёной крашеной поверхности отчётливо выделялись кривые борозды. Песок у бака был плотно утоптан странного вида следами – длинными, с полторы человеческих ступни, и узкими.

«Не привиделось», – с безнадёжной тоской подумал Вадим и только сейчас заметил на голубой стенке шатра засохшие бурые разводы. Будто тёрлось о неё что-то. Песок у входа впитал кровавую дорожку, крапчатой змейкой уходящую в пустыню.

– Откуда… – выдавил Ситник одеревеневшим голосом и испуганно посмотрел на собравшихся. – Кровь откуда?.. Чья это кровь?! Зверя этого, да?!!

Закашлявшись, он прочистил горло.

– Не его это кровь? – ответил Буру. – И не Дуга. Дуг вообще пропал. Всё окрест обошли, нет его нигде. – Он глянул в сторону собачьего навеса. – Загрызли ещё одну псину. На месте разорвали бедолагу. Там кровищи!

– Сандал предупреждал, что они вернутся, – напомнил потрясённый Ситник. После чего голос окончательно ему изменил. – Они теперь всё время будут приходить, – прошептал он, растирая виски.