В плену вожделения
Шрифт:
Мирон снова удивился. Он предлагал этой дуре сумму, за которую она могла купить себе машину или квартиру, взамен только на отказ от азарта. Ни одна другая бы не отказалась от такого предложения, но эта же умудрилась еще и обидеться. Он посмотрел на стопку, лежавшую по его левую руку, и заметил, что поверх лежали и ее десять тысяч. Он снова усмехнулся.
Ева не хотела ни от кого подачек. Особенно от мужчины, решившего, что за какие-то бумажки ее можно купить. Она подошла к Варе, которая стала свидетельницей этой сцены.
– Зачем ты отдала ему деньги?
– Они принадлежат ему
– Тебе пора научиться принимать подарки, подруга. Совесть – это, конечно, хорошо. Но помни, что мужчины любят бессовестных девочек.
– Как жаль, что меня никто не полюбит, – с сарказмом прошептала она, покидая казино.
Глава 4
Ева проснулась, обнаружив, что Глеб уже ушел на работу. Ее голова гудела: то ли от вчерашнего перебора с алкоголем, то ли от воспоминаний, связанных с мужчиной, в руках которого она могла оказаться. Его слова по поводу необоснованного риска дали почву для размышлений. С одной стороны, она хотела к нему прислушаться, чему сама удивилась. Но с другой – это обычный незнакомец, который решил попробовать расположить ее к себе довольно странным способом. Ева сразу заметила, как он оглядел ее с головы до ног, полагаясь, что если на ней нет дорогих шмоток, то она сразу же попадает в список «побирушек». Мирон думал, что сможет «спасти» ее деньгами. Увы, его расчеты оказались неверны.
На самом деле этот мужчина ей понравился. Он красив, вероятно, богат и видно, что умеет удивлять, что дорого стоит в ее шаблонном мире. Глеб же никогда не умел удивлять и всегда довольствовался только ее безумием. Еве было скучно с ним, что спровоцировало ее на мимолетное чувство заинтересованности к Мирону. Она часто грешила моральной изменой, но знала, что дальше ее мыслей это никогда не выйдет. Она была просто не способна на тайные гулянки, звонки или сексуальные связи. Ее физическая верность была наравне с собачьей, а вот ментальной никогда не было.
Она встала с кровати, повторяя свои примитивные утренние ритуалы: сходить в душ, принять таблетки и выпить. Сегодняшний день можно было назвать ее выходным, ведь холодильник был полон, а полы чисты. Она достала карандаш и лист бумаги, на котором принялась чертить грубые линии. Ее стиль рисования был собственным, без нежности и плавности. И спустя полчаса на листе показались черно-белые розы, не вызывающие ни одной положительной эмоции.
– Да твою же мать! – выругалась Ева, понимая, что их снова четное количество. – Сдохну что ли?..
Сколько бы она не пыталась нарисовать непарное число роз, один цветок всегда было некуда вставить. Он просто был лишним, портящим всю композицию.
Она убрала рисунок в папку, наполненную похожими эскизами, и упала на кровать, вспоминая эту ночь. Мирон не вылезал из головы, словно тот, наконец, нашел свое место. Его зеленый цвет глаз был редкостью среди восточной внешности, поэтому она так сильно на них зациклилась. А вот карим глазам Ева почти не уделяла интереса. Она считала их по-своему красивыми, но таковой любви к ним не было. Глаза Глеба тоже были зеленые, но она уже давно не
Она постоянно думала, что сама виновата в недостатке пылкости Глеба к ней. Ева не была покладистой, если не считать начала отношений. Ее «влюбчивая» манера разговора быстро переросла в «доминантную», лишая парня мужества. Но возможно ли человека его лишить? Отчаянные мысли окончательно ее утомили, и она заснула.
– Ева, – позвал ее мужской голос.
Девушка открыла глаза и увидела Глеба, присевшего возле нее на краю кровати.
– Сколько время? – посмотрела она в окно, за которым уже были сумерки.
– Десять вечера. Ты проспала весь день?
– Могу себе позволить.
– Ну, конечно, – с ухмылкой произнес он. – Ты же ничем не занимаешься.
– Так же, как и ты, – Глеб собирался ей ответить, но Ева его опередила, заранее зная его ответ: – Ой, только не говори мне про свою работу.
– Я хотя бы работаю! А ты сидишь целыми днями дома и смотришь в одну точку!
Ева закатила глаза, не желая больше встревать в спор, от которого Глеб получал удовольствие. Он не ценил то, что она делала, видя только собственный труд. Любая женщина опустит руки, когда ее обесценивают. И Ева была не исключением. Она поднялась с кровати, проклиная его приход, и начала одеваться.
– Снова уходишь? – спросил он, смягчив тон.
– Разве тебя это волнует? – усмехнулась она.
– Ты уже надоела со своими ночными гулянками!
– Тогда тебе пора задуматься, почему твоя девушка не хочет оставаться дома, – она быстро схватила куртку и вышла из квартиры.
Ее побег от проблем перерастал в энтузиазм. Каждый день утопать в упреках уже не было сил. Спустившись вниз по лестнице, она вызвала такси и поехала в центр, кипящий такими же, как она: отрешенными, забытыми и лишенными значимости в этой жизни.
Подъехав к уже родной лавочке, она легла, пытаясь успокоиться. Слезы, которые пытались выбраться наружу, останавливал шлагбаум из глазного яблока. Ее апатия сама направила руку в карман, из которого она достала пачку сигарет.
– Что ты делаешь здесь одна в такое время? – спросил мужчина, подходящий к ней.
Ева повернула голову и увидела Мирона.
– Следишь за мной? – усмехнулась она, поджигая сигарету. – Будь аккуратен, а то я начинаю думать, что ты влюбился.
– Ехал на машине и увидел девушку, которой, по-моему, нужна помощь. Могу присесть? – спросил он, смотря на нее сверху.
Ева подтянула к себе ноги, освобождая место. Она не поднялась в знак уважения, продолжая лежать с согнутыми коленями. Мирон сел в ее ногах, смотря в безразличные глаза, лишенные интереса к жизни.
– Ты много куришь, – спокойно сказал он.
– Да, а еще я много пью, – саркастично ответила она, вспоминая его слова «ты много выпила». – Комбо для идеала девушки.
– И для чего это все?
– А зачем ты дышишь? – серьезно спросила она, пересекаясь с ним взглядом.
– Хочу жить, – он внимательно на нее смотрел.