В плену Времени
Шрифт:
— Ах, как же я могла… Конечно же помню, Сисси, — воскликнула я с самой серьезной миной, на которую была только способна. — Именно на таком балу можно подцепить себе парочку поклонников еще до осени. Вспомнить только господина Зуева…
Упоминание о престарелом кавалере Габриэль было самой настоящей удачей. Я отчетливо видела, как из глубины ореховых глаз Сесиль постепенно ушла тревога, уступая чувству невыразимого облегчения. Мне в очередной раз пришлось восхититься ее бескорыстной любовью и преданностью. Если бы меня спросили, хочу ли я такую сестру как Сисси, то непременно ответила бы согласием. Младшая сестра настоящей Габриэль
Случайный взгляд, брошенный вскользь на Дэниэля, несказанно поднял мне настроение. Сквозь непроницаемую маску, на лице слишком очевидно были видны подавляемые эмоции, а досада и бешенство засветились в глубине его потемневших глаз с прежней силой. Меж тем я безмятежно отпила чай из фарфоровой изящной чашечки и отозвалась скучающим тоном:
— Ты же знаешь, Сесиль, я никогда специально не ловила женихов, но по закону подлости всегда летом ухаживают именно такие, как господин Зуев.
С глазах Сесиль плескалось откровенное веселье, когда она наблюдала за сдержанным бешенством в глубине темных зрачков Баринского и моим невинным выражением лица. Я видела, что засмеяться вслух ей не позволяют превосходное воспитание и врожденное чувство такта. Я наивно посмотрела на Баринского и захлопала ресницами, словно не понимала, что в данный момент меня глупо ревнуют.
— То есть, какие это такие, как господин Зуев? — вежливо поинтересовалась она, стараясь запихнуть обратно в себя обрывки смеха, неудержимо рвущегося наружу.
Я, хитро прищурившись с особым интересом, наблюдала за внутренней борьбой, отражающейся в глубине карих глаз, а на его лице играли желваки. Вскоре железная выдержка победила, и ледяная маска вновь воцарилась на идеальном лице Баринского.
— А-а-а… Такие престарелые, воображающие себя все еще молодыми и неотразимыми, — парировала я и тихонько рассмеялась, обращая тем самым весь этот разговор в шутку.
Дэниэль не выдержал и тоже вставил свою реплику несколько ворчливым тоном, умело подражая стариковскому тону:
— Экие, вы злые, барышни. Значит мне тоже уж пора на покой.
Мы втроем весело расхохотались, и чтобы немного подпортить мне веселье, Баринский коварно заметил:
— Видимо, только старики за вами волочатся, Габриэль?
Этот тон нисколько не запутал меня. Мне было очевидно, что Баринский таким безобидным образом пытается отплатить мне той же монетой, за реплики о Зуеве.
— Нет, что вы, ваша светлость! Вы нисколько еще не старик, — отозвалась я, нервно покусывая губу.
В этот раз шутливый тон совсем не вышел у меня и получился довольно прямой комплимент в его адрес. Судя по довольному лицу Дэниэля, до меня с большим опозданием дошло, что последняя моя реплика была практически признанием в его неотразимости. В очередной раз за последний час, я опять поставила саму себя в глупое и неудобное положение. В этот миг захотелось послать всех к черту и сбежать из гостиной, куда глаза глядят, лишь бы не видеть этой издевки в его кривой усмешке и смеющихся глаз.
Я с мольбой поглядела на сестрицу, отчаянно пряча досаду на себя в глубины своей души. С огромным трудом подавив отчаянный вздох, сестрица натянуто улыбнулась, взяла меня под руку и самым чарующим тоном проворковала:
— Ваша светлость, проводите нас в отведенные нам покои. Нас уж верно горничные
Дэниэль вновь натянул свою привычную ледяную маску и ровным тоном отозвался
— Как пожелаете, барышни. Следуйте за мною.
— Спасибо еще раз за то, что спасли мне жизнь, — от всего сердца поблагодарила я князя, по-дружески протягивая ему свою правую руку для привычного дружеского рукопожатия.
Дэниэль расценил этот жест по-своему. Он галантно взял мою руку и, наклонившись над ее тыльной стороной, по-настоящему поцеловал ее. Жаркие волны пронзили мое тело огнем наслаждения, а место поцелуя словно горело опаленное пламенем страсти. Мое предательское тело томилось в ожидании более серьезных поцелуев, но пришлось опустить глаза в пол и стараться унять гулкие удары сердца.
Меж тем Дэниэль распахнул перед нами двери и торопливо вышел из гостиной. Мы с Сесиль под ручку следовали за ним в кильватере. Более он не проронил ни слова, а когда провел до нужных нам дверей, еще раз молча поклонился нам и исчез за ближайшим поворотом длинного коридора. Его равнодушный взгляд снова поставил в тупик относительно его чувств, испытываемых ко мне. Я еще некоторое время тупо стояла под дверью комнаты, взирая в ту сторону, куда удалился Баринский и вдыхая неповторимый свежий аромат дорогого одеколона, смешанный с его истинным запахом. Наверное, я так и стояла бы еще долгое время, если бы Сесиль благоразумно не утянула меня за руку в отведенные нам апартаменты.
Глава 24
К моему несказанному удивлению Сесиль и словом не обмолвилась о том, как я глупо себя вела за чаем с Баринским, видимо от всей души прощая мне прегрешения. Прозорливая девушка оказалась права — наши горничные уже сидели в апартаментах размерами с приличную двухкомнатную квартиру. Как только мы оказались в комнате с двумя огромными до пола окнами, распахнутыми настежь, Мила и Марфа быстро вскочили с софы и присели в низком почтительном реверансе. В спальне также стояла огромная расстеленная кровать, маня отдохнуть в ее мягких объятиях. Королевское ложе с нежно-лиловым шелковым пологом могло без особых проблем вместить меня, Сесиль и еще наших служанок вместе взятых. Пока я с интересом осматривала комнату, отделанную в сиренево-лилововых тонах, Мила ловко расстегнула мое платье, распустила шнуровку на корсете, стащила влажную нижнюю рубашку и оставила меня в одних кружевных панталонах. Накинув мне на плечи легкую ночную сорочку со шнуровкой спереди, она немедленно приступила к моей прическе. Горничная не без труда вытащила все шпильки из моих волос, сняла шляпку и распустила локоны. Мои волосы благодаря тщательному уходу сильно выросли и теперь достигали до середины лопаток, окутывая плечи шелковым плащом.
Краем глаза я увидела фигурку девушки в одних белых панталонах в противоположной части большой комнаты. Сесиль стояла ко мне спиной, на которой без труда можно было пересчитать каждую косточку, выпирающую в ее тщедушном теле. Эту девушку можно было назвать скорее тощей, нежели худощавой. Мне даже на миг захотелось накормить Сесиль. Марфа с огромной заботой суетилась вокруг своей хозяйки, умело расплетая ее густые темные волосы. Потом ее горничная торопливо надела через голову длинную рубашку с массой кружев. Про себя я отметила, что как ни странно, но Сесиль шла одежда с множеством оборок, и это нисколько не делало ее похожей на куклу. Длинные темные волосы с золотистым отливом красиво обливали ее плечи и спускались чуть ниже талии. Я с интересом наблюдала, как она повернулась ко мне лицом и, неслышно ступая по ковру, изящными маленькими шажками направилась к огромной кровати.