В погоне за артефактом
Шрифт:
— Нет. Я ее преследовал. Не мог простить того, что она меня обыграла.
— А дальше?
— Дальше я на ней женился.
— Э-э-э…
— Драгоценности она еще раньше вернула, и моя репутация не пострадала. Чувства нелогичны, дочь, поэтому вероятность выигрыша равна вероятности проигрыша. Только маме не говори, что я все тебе рассказал.
— А зачем ты это сделал?
— Фомантий показал письмо.
— Какое письмо?
— Оставленное ему духом-предсказателем перед вашим побегом из дворца, чтобы твой напарник не бросился
— И что он написал?
— «Я забираю Алену и возвращать не собираюсь».
— Понятно. Зачем возвращать, если сама ушла? Он вообще любит писать письма, как я заметила.
— Когда мужчина говорит про женщину, что она его, — намерения более чем серьезные. А все потому, что отыскать свою женщину намного сложнее, чем тот же артефакт-предсказатель.
— Ты судишь по себе.
Отец ничего не добавил, поднялся с качелей, похлопал меня по плечу и велел:
— Не сиди долго.
Я уснула только под утро, провалилась в сон, чтобы почти сразу очнуться от грохота.
В окно моей спальни забросили тело.
Я схватилась за медный подсвечник и выставила перед собой, приготовившись защищаться.
На полу комнаты лежал покойник со свечкой в руках. Первая мысль была — меня подставили, сейчас ищейки ввалятся и обвинят в убийстве. Вторая мысль — как он не выпустил свечку из рук, пока падал? Третья — зачем ему свечка? Четвертая — мне знаком его портрет.
Соскочив с постели, я подошла к телу и потыкала носком тапочка в бок. В ответ раздался тихий стон. Присев на корточки, отвела в сторону потемневшие испачканные пряди, чтобы «полюбоваться» на грязное лицо солнечного принца. В этих лохмотьях, да еще в холодное время года, его сложно было узнать.
Дверь комнаты распахнулась, когда я хлопала Кая по щекам, пытаясь привести в чувство, а замершие в проеме отец с Фомкой одновременно спросили:
— Кто там?
— Его высочество младший принц Ирия Солнечный Луч, — представила я по всей форме, — похоже, что без сознания, но он может притворяться. — И, дотянувшись до графина с холодной водой, оставленного на тумбочке, плеснула на голову предсказателя.
Кай очнулся сразу, открыл глаза и посмотрел вокруг совершенно диким взглядом, а потом увидел меня.
— Аленушка. — Улыбка, озарившая лицо воплощенного духа, могла осветить мою комнату лучше всякой свечки, но я слишком хорошо знала уровень актерского мастерства одного наглого воплощенца.
— Поднимайся, — велела ночному визитеру, а сама отошла подальше.
Отец с Фомкой попытались одновременно протиснуться в комнату, но не вместились в дверной проем и зашли по очереди. К артефакту они склонились вместе.
— Понесли его в кухню, — велел отец.
— Лады. — Вдвоем они взяли немаленького мужчину и утащили прочь из моей комнаты.
Я поспешила следом и стала наблюдать картину укладывания принца на обеденный стол. Фомка начал освобождать высочество от лохмотьев, а папа попросил маму принести бинты.
Когда мой напарник
— Сколько ребер сломано? — спросила у закончившего осмотр отца.
— Парочка, — ответил он, пока мама накладывала фиксирующую повязку.
— Когда закончите, меня позовите.
Без толку делать вид, что отдыхаешь и плевать хотела на ночного визитера. Обмануть я никого не обманула, но несколько минут на то, чтобы успокоиться и взять себя в руки, выиграла. Долго оставаться в комнате не вышло, но, когда я вновь заглянула в кухню, с лечением уже было покончено.
Перемотанный бинтами артефакт сидел за столом и пил заваренный для меня чай, а мама кипятила воду.
— Это чтобы умыться, — поясняла она с улыбкой солнечному чудовищу, он же восседал на стуле с таким видом, с каким мог устроиться на троне в ирийском замке.
— Алена! — Я удостоилась чести быть замеченной, а еще ради меня отодвинули в сторону кружку и попытались подняться.
— Сиди, сиди. — Мама тут же усадила принца обратно, а мой наметанный глаз определил высокую степень очарованности обаятельным мерзавтусом.
— Да, посиди еще немного, чай допей, а потом пойдешь, — посоветовала предсказателю.
— Куда же я пойду, Аленушка? — уточнил сиятельный наглец, явно наслаждаясь созерцанием меня неподалеку от своей особы. Его взгляд то и дело скользил по фигуре, по лицу и изучил уже все детали моей растрепанной внешности.
— Подальше от магических пугалок, поближе к зверью. А еще лучше найди себе другую хижину.
— В этом лесу больше нет хижин. Мне совершенно некуда идти.
— Верно, — подтвердил эту информацию отец, — некуда.
— Правду говорит, — поддакнул Фомка, — купленный им дом еще не готов.
— Какой дом?
— Особняк размером с королевский дворец рядом с центральной площадью. Внутренняя отделка пока не завершена.
— А ты откуда знаешь?
— Он на твое имя оформлен. Я как узнал, обалдел, король, кстати, тоже.
— Это что, компенсация за моральный ущерб?
— Нет. Это второй подарок, Аленушка.
— Сейчас дара речи лишусь от счастья.
— Не сейчас, а чуть позже.
— Ладно, мы пойдем, — вмешалась в разговор мама и утащила всех из кухни, умудрившись впихнуть папу с Фомкой в небольшую спальню и громко хлопнуть дверью.
Ага, иллюзия отсутствия свидетелей разговора. Старо как мир.
— Чем можешь меня удивить? Подаришь груду горшков с золотом?
— Нет. Я принес тебе это.
И он отнял от груди и развернул то, что я приняла за свечу. Из навощенной бумаги на свет медленно извлеклось сияющее перо.
Признаюсь, дара речи я все же лишилась. Молча стояла несколько минут, глядя во все глаза на перышко из хвоста жар-птицы. Именно его кончик прежде выглядывал из бумаги, освещая мою комнату наподобие фитилька свечи.