В поисках будущего

loveadubdub

Ну, когда родители узнали о моей предполагаемой «передозировке», у них практически случился удар.

Они сказали, что это моя тетя им сообщила, то есть, подозреваю, это значит, что Роуз ей все выболтала. Тупо, конечно, если учесть, что именно она и сказала, что моим родителям не нужно знать о моих «выдуманных гребаных проблемах». Вообще-то, она должна была понимать, что ее мать расскажет моим родителям. Наверное, она просто хотела втравить меня в неприятности и при этом сделать вид, что ей плевать. Она такая сука. Хотелось бы, чтобы Ал дал мне там лечь и умереть: так бы я не задолжала Роуз-гребаной-Уизли за то, что та спасла мне жизнь.

В любом случае, к тому моменту, как они узнали, я

уже уехала, но это не остановило маму от того, чтобы явиться в гриффиндорскую гостиную и вытащить меня в кабинет Невилла, чтобы там наброситься. Она была в ярости, хуже, чем я когда-либо видела в жизни. Обычно, когда она злится, она немного повопит, а потом уходит. Но определенно не в этом случае. Она орала минут двадцать, не меньше, и едва дала мне минутки две на то, чтобы объясниться. А потом она разрыдалась. Сильно. Она перестала орать, упала на стул у стола, спрятала лицо в ладонях и начала плакать.

Я просто сидела там и ничего не говорила, потому что она явно не собиралась мне верить. Я пыталась пару раз вмешаться и сказать, что это была случайность и что это слишком бурно воспринимают, но она словно и не слышала. Она просто качала головой и спрашивала:

– Почему?

Почему мне так нужно было привлечь внимание, что я попыталась покончить с собой? Почему я так несчастна? Как я до этого дошла?

Покончить с собой.

Пожалуйста. Любой, кто меня по-настоящему знает, поймет, что я такого никогда не сделаю. Я слишком себя люблю. По крайней мере, любила. И надеюсь, когда я выберусь из Хогвартса и начну все заново, я снова себя полюблю. Я продолжаю себе это говорить: что все будет лучше, когда я уберусь отсюда. Все будет новым, и мне больше не придется иметь дело с этим дерьмом.

Все будет лучше, если я буду в это верить.

Но я ничего не сказала. Знала, что нет смысла. Мама мне не поверила, и я могла повторить правду еще пятьдесят раз, и она все равно бы не верила. Так что я просто сидела и смотрела, как она ревет, и даже не могла заставить себя ее пожалеть. Я имею в виду, ну, да, она моя мать, и мне не должно нравиться видеть ее печальной. Но я ее дочь, она уже два месяца видит, как я несчастна, и ничего в этой связи не предприняла.

Единственная причина, по которой я приняла те идиотские таблетки, это чтобы сбежать на несколько часов от той реальности, что творится в моем доме. Пасха была кошмарна. И большая часть этого в связи с моими родителями и тем, что они не замечали мое присутствие. Они ненавидят друг друга. Ну, или они любят друг друга, но не могут терпеть. Не знаю, что хуже. Все время, что я была дома, они ни слова друг другу не сказали. Я бы предпочла, чтобы они ссорились, но, похоже, они уже прошли ту точку, когда спорят. Как будто они решили, что теперь будут существовать параллельно.

И это угнетает.

Так что, когда мама села там и начала плакать, я не смогла заставить себя что-то сказать. Она несчастна. Хочет винить в этом меня или моих братьев – ну, так на то ее воля, думаю. Но это не значит, что я теперь должна ее жалеть. Она сама приняла решение, и раз она несчастна по жизни, это не моя вина. Я не должна чувствовать себя за это виноватой и не буду.

Ну а папа, конечно же, даже и не попытался явиться сюда и взгреть меня за «попытку самоубийства». Рада знать, что он так, нахер, обо мне заботится. Ну, или он просто не так мелодраматичен, как мама. Он написал мне письмо, где разругал за то, что я дура, но, наверное, решил, что дело не стоит усилий, чтобы переться в Шотландию и орать на меня в кабинете декана. Ну, или ему просто не хочется быть рядом с мамой. Серьезно, мне плевать, чем у них там, нахер, закончится, но пора бы им уже наконец решить. Может, когда мне было тринадцать и я была наивна, мне и не было насрать на то, вместе они или разведены, но теперь это не так. И я не собираюсь прикидываться.

И когда мама закончила рыдать, она посмотрела на меня и сказала, что мне «нужна

помощь». Не знаю, что она имела в виду. Помощь в виде мозгоправа, который будет тянуть из нас по триста галлеонов в час, рассказывая мне, что я страдаю тяжелой формой нарциссизма? Вряд ли. Нет, маме пришла в голову великолепная идея, чтобы я обратилась в реабилитирующую клинику, чтобы вылечиться от нездоровых пристрастий.

Ага, щас.

Я, конечно, проинформировала ее, что мне восемнадцать, и она не может никуда меня запереть силой. Я имею в виду, я даже не знаю, серьезно она говорила про это дерьмо, но она точно обманывает себя, если думает, что я попрусь в психушку лечиться от наркозависимости! Я не делаю ничего такого, чего не делали бы другие моего возраста (во всяком случае, нормальные, а не придурки), так что она совсем к хуям спятила, если решила силой втянуть меня в какое-то гребаное лечение.

После этого она ушла, сказав мне, что я разрушаю свою жизнь и пожалею об этом. Она сказала, что не предложит мне помощи снова и что если я хочу быть взрослой, то мне следует самой о себе позаботиться и понять, что у меня проблема. И потом она сказала, что мне должно быть стыдно за себя, потому что я создаю столько проблем и сердечной боли людям, которые меня любят и пытаются дать мне лучшее.

Так что нахер ее.

Нахер ее. Нахер папу. Нахер Джеймса, Ала, Роуз и всех тех ублюдков, которые думают, что они так хорошо меня знают и что я действительно собираюсь даром тратить свою жизнь на то, чтобы жить по их идиотским, тупым стандартам. Они могут пойти и сдохнуть на хрен, мне плевать. Я покончила с ними всеми. Когда я окончу школу, я уеду и забуду о них всех. Я не собираюсь прожить свою жизнь, пытаясь втиснуться в рамки идеала только потому, что моя фамилия оказалась Поттер. Я отлично умею справляться с ситуациями, и, когда я начну все с нуля, мне больше не придется беспокоиться обо всей этой чепухе.

Единственное, что меня волнует сейчас, это мои ПАУК. Если я действительно хочу преуспеть в побеге от всей этой фигни с имиджем Поттеров, то я должна убедиться, что у меня будет приличный аттестат. У моей тетки Флер есть сестра в Париже, которой принадлежит линия модных бутиков, и я уверена, что смогу убедить ее взять меня интерном в один из них. И если у меня будет достаточно опыта и достаточно ПАУК, то, возможно, однажды я смогу открыть свой магазин. Это звучит чертовски интереснее, чем сидение за столом в Министерстве. На самом деле это звучит интереснее всего. Интереснее всех тех популярных профессий, которые наши профессора пытаются пропихнуть в наши глотки при каждой возможности.

К сожалению, никто из моих друзей особо из-за ПАУК не заморачивается, но тем лучше, потому что у меня есть персональный учитель. Эрик меня убивает, но это начинает приносить плоды, потому что я действительно начала понимать некоторые вещи, которые я должна была выучить много лет назад, наверное. Он перестал по-идиотски бояться меня и действительно начинает иногда круто со мной обходиться. И это работает. Уверена, мои профессора в полнейшем шоке, но, может, им стоило побольше в меня верить. Может, им всем стоило больше в меня верить.

В любом случае, это неважно. В настоящий момент у меня только одна цель, кроме ПАУК. Это заставить Хьюго меня простить. Он не показывает никаких признаков того, что хочет когда-нибудь со мной по-доброму поговорить. Я не знаю на самом деле, почему мне так трудно просто полностью списать его со счетов, как всю остальную семью, но думаю это потому, что я чувствую свою вину в несчастье Хьюго. Я не думаю, что он сам себе все это выдумал, как в случае моих родителей, или напреувеличивал, как мои братья. В его беде на самом деле отчасти моя вина, так что я чувствую, что задолжала ему. Понятно, что просьба о прощении – это не то, что ему нужно, ведь я несколько раз пыталась сказать ему, как мне жаль, но не добилась никакой реакции. Он не хочет это слышать, что ж, ладно. Поберегу дыхание.