В поисках будущего
Шрифт:
– Я просто… – я пару раз сглатываю, изо всех стараясь, чтобы кровь вернулась назад к моему мозгу, чтобы я наконец смог выдать связную мысль. – Мы пьяны…
Аманда смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я почти знаю, о чем она думает. Но все же она и сама не может выдать связного предложения, потому что она повторяет свою предыдущую фразу:
– Ты нахер серьезно?
– Но ты сказала… – мне хочется вернуть все назад и снова продолжить раздеваться. Какого хрена со мной не так? Но нет. Нет, я знаю, что она сказала. – Не думаю, что ты захотела бы этого, если бы была трезва, – говорю я быстро, стараясь сразу донести
Я почти жду, что она ударит меня, или проклянет, или, по крайней мере, начнет на меня орать. Но она ничего этого не делает. Я бы действительно хотел, чтобы сделала, потому что это было бы лучше этого ее взгляда. Она выглядит… опечаленной. И растерянной. И мне хочется, чтобы я ничего этого не говорил.
– Аманда… – я приподнимаюсь чуть-чуть и опираюсь на локти. Она тоже привстает и заправляет прядь волос за уши, прежде чем осознать, что она полураздета, и скрестить руки на груди. – Слушай, – заикаюсь я, – если ты хочешь…
– Я не знаю, чего хочу, – бормочет она и смотрит вниз, чтобы избежать моего взгляда.
– Прости, – быстро говорю я, хотя сам не знаю, за что извиняюсь. – Я… Я имею в виду, тебе решать. Я просто… Я просто не хочу, чтобы ты думала, что я… – я не могу подобрать слов. – Что я пользуюсь тобой и все такое.
Я знаю, это звучит глупо, и она знает. Мы оба знаем, что так бы не было. Но думаю, она понимает, о чем я говорю. Она долго смотрит вниз, на кровать, а потом встает. Она поднимает рубашку и натягивает ее через голову, еще больше взлохмачивая волосы. Все мое тело сейчас будто взорвется, и оно чувствует себя преданным моими же головой и языком. Наверное, это так и есть.
– Давай просто… – она качает головой и приглаживает волосы. – Давай просто забудем это, хорошо?
– Аманда…
Но она обрывает меня.
– Нет, мы просто… Мы просто разберемся с этим, хорошо? – она говорит скоро и нервозно, и у меня появляется ощущение, что мы не будем ни в чем разбираться. Но я ничего не говорю. Я просто сглатываю и киваю, изо всех сил стараясь не замечать острую боль во всем теле.
И тогда Аманда уходит. Она уходит вниз по лестнице и назад в сад, где, думаю, сможет дизаппарировать. Мне хочется умереть. В прямом смысле. Я не знаю, почему я такой ненормальный, что даже не могу трахнуть девчонку, когда появляется такая возможность. Я всегда все расхреначиваю. Блять, блять, блять.
И теперь я не только ни с кем не переспал, а еще и сделал все совершенно неловким, и Аманда никогда со мной больше не заговорит. Она теперь будет избегать меня любой ценой, потому что ей стыдно. А я только ее вернул.
Блять, блять, блять.
A/N Блин, Аманда - настоящая святая. Я бы просто убила на фиг :))))
========== Глава 52. Кейт. 29 апреля ==========
Кажется, будто я каждый день узнаю что-то новое о Джеймсе.
Например, вчера я узнала, что он ненавидит привкус карамели. Он не против настоящей карамели, но он абсолютно против продуктов с привкусом карамели. Я этого не знала. Это одна из тех вещей, что жена должна знать о муже, и я рада, что могу сохранить это где-то в уголке своего мозга, зарезервированного для такого рода мелких деталей.
Но иногда я узнаю не такие незначительные мелочи, как любимые конфеты. Иногда я узнаю действительно важные вещи, по-настоящему глубокие, то, в чем он
Например, кто знал, что Джеймс испытывает такое отвращение к своей семье? Я имею в виду, ну, да, очевидно, я всегда его знала, так что я всегда знала, что у него была эта идиотская обида на родителей, как обычно это бывает у богатеньких детей, когда их пресыщенность возвращается и ранит их, и они в итоге невероятно злятся и перекладывают вину за свою тупость на других. Но потом я увидела его семью своими глазами и поняла, что он не преувеличивал, когда говорил, что у них там абсолютно все не функционирует. Я уже начинаю думать, что его мать – настоящая сука…
Но это из тех вещей, что нельзя говорить мужчине. Или вообще кому-нибудь. Ты не можешь просто так вылезти: «Ага, ага, твоя мамуля – сука», потому что это определенно из тех ситуаций, когда это нормально, когда говоришь ты, но, если это произносит кто-то другой, это первейший грех. Но не стоит упоминать о том, что мне не показалось, что моя свежеобретенная свекровь встретила меня с распростертыми объятьями. А в отношении своего свекра я, кроме страха, ничего не испытываю.
Но Джеймс: для него это большее.
Он мужчина, понимаете. Из подтипа Мужчина-Заносчивый-Ублюдок. У него нет привычки бегать вокруг, вопя о своих чувствах и всем таком. Но иногда он просто не может сдержаться. И чем больше он говорит о своих родителях, тем больше я начинаю понимать, что весь этот гнев, вся эта обида на самом деле прикрывают настоящую боль. Хочет он это признавать или нет – не суть важно. Важно то, что он действительно чувствует боль, которую причиняют ему его родители, и я думаю, что в тот вечер все стало настолько ясно, что даже он не мог это больше игнорировать. Я говорю о том вечере, потому что я действительно думаю, что это стало моментом, когда у него пелена упала с глаз. Или, по крайней мере, ему пришлось признать очевидное. Но он не хочет это признавать. По крайней мере вслух. Он говорит, что все в порядке, и я не знаю, как заставить его раскрыться. Вот почему я зову на помощь.
И помощь эта приходит в лице Роуз Уизли.
Мы с Роуз в последнее время начали часто общаться, к неудовольствию Джеймса. Я не знаю, что он думает, может случиться, или почему он ведет себя так, будто терпеть это не может. Правда, он даже не ненавидит Роуз, во всяком случае больше не ненавидит. Они нормально ладят, хотя, конечно, не теряют шанса устроить склоку. Они ведут себя, как шестилетки, клянусь. Как будто в ту же секунду, как они видят друг друга, вся их взрослость улетучивается. Они просто обожают издеваться друг над другом, наверное. Не знаю. Я просто не обращаю на них внимания.
Но все же. Даже если Роуз и ведет себя так, будто ненавидит Джеймса, она лучшая, к кому я могу обратиться за советом насчет его мышления. И я оказываюсь права, когда предполагаю, что у нее есть инсайдерская информация.
– Родители Джеймса – психи.
Она говорит это прямо, продолжая при этом намазывать маслом свой тост. Думаю, мое удивление явно написано на моем лице, потому что она откладывает нож и слизывает масло с пальцев.
– Я имею в виду, я их люблю, – пожимает она плечами. – Они мои крестные. Но все равно. Они психи.