В поисках Челограда

Моисеева Ольга Романовна

Часть вторая. Здравствуй, неизвестная планета!

Глава четвёртая

Мы долго бежали сквозь лес, петляя и путая следы, потом перешли узкую речку и за прибрежными кустами устроили привал. Уже стемнело, но разводить огонь Вася не разрешил, опасаясь, что дым засекут Ины. – Вряд ли они так быстро прекратят поиски, – сказал он, раздавая еду и воду в тусклом свете фонарика. – Хорошо, что здесь так тепло, – заметил я, вытягивая уставшие ноги. – Мёрзнуть хотя бы не придётся. – Мёрзнуть! – хмыкнул Антон. – Да без оптимизации мы бы, вообще, тут изжарились. – Да и пожрать ничего не смогли бы, – согласился я, впиваясь зубами во что-то, по консистенции похожее на варёную говядину, а по вкусу напоминавшее рыбу. – Скоро нам придётся охотиться, – предупредил Вася. – Еды на всю дорогу не хватит. – Ну да, ты ж на троих-то вряд ли рассчитывал? – догадался Антон. Проводник не ответил, но и так было понятно. – Где же всё-таки я мог тебя видеть? – вновь поймав себя на мысли, что его лицо мне знакомо, спросил я. – А мне вот насчёт собаки интересно, – оживился Величко. – Ну, когда ты сказал, что сам был почти собакой! – А может быть, спать лучше ляжем? – кисло предложил Вася. – Утро вечера мудренее. – Ну уж нет! – возмутился я. – Да ни хрена! – одновременно со мной воскликнул Антон. – Давай выкладывай, всё равно не отстанем. – Пожрать-то хоть дадите? – пробурчал Вася, расправляясь со своей порцией варёной рыбоговядины. – И вообще… – продолжая интенсивно работать челюстями, он задумчиво почесал затылок. – Что? – Да плохо я жизнь свою помню, вот что… – он приник к бутылке с водой, а мы, как заворожённые, следили за бульками, осмысливая его заявление. Напившись, он вытер рот тыльной стороной ладони и, вздохнув, посетовал: – Совсем не знаю, с чего начать. – Начни с того, зачем нас спасал, – предложил Антон. – И как умудрился так вовремя оказаться в том коридорчике? – А, ну это просто: мне Дважис вас увести велел. – Дважис?! – чуть не подавился я. – Он же меня в Челоград отобрал! А теперь увести велел? Как это, почему? – Из-за Ишсаса. Ишсас хотел, чтобы я следил за Дважисом, чтоб навредил ему… Но Дважис всегда был так добр ко мне! Много лет заботился… вкусности всякие приносил, и не бил никогда, как другие. – Много лет? – голова у меня пошла кругом. – Ничего не понимаю! Где это твоё “много лет” было? – В Центре. – В каком ещё Центре? Где он находится? – Где находится? – Вася захлопал глазами, явно пытаясь найти ответ на этот вопрос, но не смог и растерянно дёрнул плечами: – Я не знаю! – Как это не знаешь?! Что за… – Погоди! – прервал меня Антон. – Я, кажется, догадываюсь, но давай не будем сразу обо всём, чтоб не запутаться! Давай сперва с просьбой Ишсаса разберёмся, раз уж начали. Значит, Ишсас хотел, чтобы ты стал шпионить за Дважисом, так? – Да! У Дважиса есть та штука, которую я помог ему из Центра вынести. – Геноключ! – вставил Величко. – Ну да, просто до того, как мой интеллект до нормального уровня повысился, я понятия не имел, как она называется. Я даже как кого из Инов зовут, не знал. Дважис, например, всегда был для меня просто хозяин, а остальные тенями безымянными мелькали и всё. И вот вдруг одна из этих теней превратилась в Ишсаса и захотела узнать, где Дважис эту штуку держит, чтобы забрать себе. Ишсас обещал, что за это даст мне всё, что я попрошу, освободит от работы, и я буду жить лучше всех. Но я знал, насколько эта штука важна для Дважиса и нужна ему! Он ещё тогда, в Центре, говорил, что умрёт без неё… – Умрёт? – поразился я. – Бессмертный?! – Да тихо ты! – Величко поднял руку, призывая меня к терпению, и обратился к Васе: – Не слушай его, не отвлекайся. Скажи лучше, ты согласился на просьбу Ишсаса? – Сначала согласился вроде как, да! А потом подумал-подумал, и мне это сильно не понравилось. Тогда я пошёл и всё рассказал Дважису. – Ну, ты орёл! – восхитился Антон. – Он всегда хорошо ко мне относился, из Центра сюда забрал, – сказал Вася. – А этот Ишсас… он – злобный! И мутный какой-то… вообще. – Ясно! – кивнул Величко. – И что же Дважис? Лично мне ни хрена не было ясно, но я промолчал, решив дождаться конца этого импровизированного допроса, а потом уж терзать Антона. По полной программе! – Молодец ты, говорит, – просиял Вася. – Потом подумал и сказал, что я достоин нормальной жизни, поэтому мне немедленно нужно свалить отсюда. Что сам он меня к этому подготовит и отправит к Ину, который поможет и придумает, как мне вырваться из этого ада. Но сначала нужно повысить мою мыслительную способность. Обязательно. Я согласился и, когда он сделал это, сразу вспомнил, что Ишсас тоже её усиливал, но совсем на чуть-чуть, чтобы я только понял его задание. А Дважис повысил гораздо сильнее, до нормального человеческого уровня. – Так вот о чём ты говорил! – воскликнул Антон, пока я с отвисшей челюстью таращился на Васю, пытаясь уложить в голове эту жуткую инфу. – Почти собака! О Господи!.. Это когда ты жил в Центре? – Да, в Центре. Я был тогда чуть умнее собаки. – Но как? – не сдержался я. – Почему? Они там что, лоботомию тебе делали?! – Лоботомию? – Вася нахмурился. – Какую ещё лоботомию? Нет! Они ничего мне не делали. Я просто был таким, вот и всё! – Родился умственно отсталым? – не отставал я. – Я не родился. Дважис сказал, что я – одна из копий. Вот! – Он задрал рукав майки, и мы увидели на плече татуировку из точек. – Клон номер шесть. – Клон?! – я пересчитал точки: и правда шесть штук. – Клон!.. Да это же… Ну и ну, охренеть! – Клон без сознания оригинала, я понял! – заключил Величко. – Вырастили тело – даже целых шесть тел! интересно зачем? – и обучили только необходимым навыкам. – Да, навыки для работы у меня были всегда. Я убирался, таскал коробки, ящики, туалеты драил, за зверями ухаживал, – он улыбнулся, – тогда и Аххшу узнал, щеночком ещё. Она одна сидела почему-то, мать, наверно, погибла – мне ведь ничего не рассказывали, только кормить велели и грязь убирать. Мне такая работа по душе была, любил с животинкой возиться и всегда играл с ней, когда время оставалось. Почищу её вольер и играю, пока начальство не застукает. Придёт Ин, разорётся, пинками вон выгонит, а потом ещё и подзатыльников надаёт. Он вообще колотил меня часто и за всё подряд. Чуть что не так – “получи, червивый тупица!” Говорил, у меня “пена вместо мозгов”. Но потом тот Ин исчез, а на его место пришёл Дважис. Как старого звали, я и не знал даже, а Дважис – сразу и сам представился, и моё имя спросил. Относился уважительно, разговаривал постоянно, и с Аххшей подолгу играть разрешал. Вкусности всякие приносил и не бил никогда, добрый был, очень мне нравился… – И поэтому ты помог ему геноключ стырить! – ввернул Антон. – Ну, я не понимал тогда, что именно делаю. Я был уборщиком, во многие места имел физический доступ. Он попросил незаметно прилепить кое-где штучки тёмненькие такие… малюсенькие совсем, с полноготка. И не говорить никому, потому что, если скажу, вместо него придёт очень злой Ин, будет колотить меня палкой и плохо кормить… – И ты согласился. – Согласился, чего ж! Хотел остаться с добрым Дважисом, он обещал забрать меня с собой и не обманул. Он и до этого никогда меня не обманывал. И после тоже. Он был мне благодарен за помощь и разоблачение Ишсаса. Сказал, повысит мне интеллект, и тогда я смогу как человек жить, а не личинкой безмозглой. – Ну и как? – усмехнулся Антон. – Нравится тебе? – Что? – Умным быть! – Да, нравится. Так интересней! Правда, вопросов сразу уйма всплыла, а самый главный из них – кто я. И, честно признаться, ответ на него оказался очень болезненным. – В смысле, что ты – клон? – Дело не в том даже, что клон, а в отсутствии памяти. Сразу совершеннолетним появился, да ещё и думать совсем необученный. Ни детства, ни характера, вообще ничего – чистый лист. Даже не рассказали, кем был этот Вася Берендеев! – Берендеев?! – заорал я, вскакивая. – Вася?! Хочешь сказать, ты – клон того самого Василия Берендеева? – Какого того самого? – пробормотал Антон, хватая фонарик и светя обалдевшему от моих воплей проводнику прямо в лицо. – Вот же чёрт! И правда похож!.. если сбросить лет двадцать… Ух ты, неужели?! Я и подумать не мог! О господи! – Да, блин! Точно! – я стукнул себя по лбу и сел обратно. – Он просто на двадцать лет старше, вот почему я его не узнал, хоть лицо и казалось знакомым! К тому же видел-то я его не в натуре, а только по телеку! – По какому телеку? О чём вы, вообще, говорите? – щурясь и заслоняясь рукой от фонарика, растеряно вопрошал Вася. – Василий Берендеев был одним из первых молодых людей, отобранных Инами в Челоград, – убирая свет, объяснил Величко. – Его и ещё одного парня из Америки убили, когда они ненадолго вернулись на Землю, чтобы рассказать о своей новой жизни. С тех пор Ины никого из Челограда не выпускают. Пока

он говорил, у меня родился закономерный вопрос: – Интересно, а его ли конкретно убили? Или это тоже клон был? А оригинал, может быть, так на Шуржешише и остался? – Тут вспомнился ещё и Причкалин с его приклеенной улыбочкой и странной манерой говорить как по писанному: – А другие, ещё до него отобранные? Они… тоже… того? – Чего того? чего того?! – возмутился Вася. – Человек – он и есть человек, пусть даже и клон! – Да я и не спорю! – поспешил я его успокоить. – Прости, если случайно обидел, я не хотел. Не понимаю просто… что же, блин, у Инов на самом деле тут происходит? Зачем они тебя вырастили? Туалеты драить?! – Э нет! – возразил Величко. – Клонирование – слишком дорогое удовольствие, чтоб копии на туалеты пускать, тем более что их, – он ткнул клона в плечо, – как минимум, шестеро! Где, интересно, остальные?.. Вась, ты в Центре ещё кого-нибудь похожего на себя видел? – Не припоминаю… но, возможно, я просто не обращал внимания? Я ведь тогда особо по сторонам не глазел, ничто меня не заботило… да я даже говорил плохо – вздохнул Вася, – хотя речь и хороший словарный запас – причём именно человеческие, а не Иновские! – были в меня почему-то изначально заложены. Но низкая мыслительная способность не давала им проявиться. Зачем Ины так сделали? “Может, чтобы Причкалиных таких вот на Землю присылать – параграфы из будущего учебника цитировать?” – пронеслась у меня мысль, но сказать вслух я ничего не успел: послышался плеск воды, и все мы, как по команде, притихли и замерли. Величко погасил фонарик. Неужто Ины?! По голове у меня побежали мурашки, и возникло чувство, будто мозг чешется и распирает череп. Подумав, что это от напряжения, я глубоко вдохнул, стараясь расслабиться. Показалось, что на периферии зрения вдруг заплясали яркие искры, я заморгал и повернулся к речке. Искры пропали, но глаза ещё не привыкли к темноте и вместо прибрежных кустов видели лишь сплошную чёрную стену. Рядом раздался едва слышный шорох, и я с трудом разглядел, как Вася по-пластунски ползёт к воде. Плеск повторился, за ним последовал то ли придушенный стон, то ли хрип. – Аххша! – Вася перестал прятаться и, поднявшись, бросился через кусты напролом. Мы с Величко тоже вскочили, в голове у меня неожиданно зазвенело. – Идиот! – прошептал Антон и, пригибаясь, побежал к кустам. Я пошарил по земле в поисках фонарика, но не нашёл и, схватив первую попавшуюся под руку палку, тоже метнулся к реке. Пробравшись сквозь ворсистые ветви, я тихонько вышел на берег. У воды и правда лежала гончая. Изрядно потрёпанная, мокрая и всё такая же страшная, она тихо скулила, так выкатив на Васю глаза, что аж белки было видно. – Аххша, Аххша, – он нежно гладил её поджарое, бугрившееся мышцами тело. – Ты всё-таки нашла меня, молодец! Хорошая девочка. Мне почему-то остро захотелось подойти ближе и тоже к ней прикоснуться, но тут “девочка” приоткрыла пасть, обнажив длинные острые зубы, и вывалила язык. Он, как и проступавшие верёвки вен, выглядел чёрным в слабом синеватом свете фонарика – его, оказывается, прихватил Антон. Я передумал трогать гончую, но палку выбросил: она была одна и нападать на нас явно не собиралась. Да и сил на это у неё, судя по всему, не осталось. – Она израсходовала весь свой яд, – осторожно прощупывая морду гончей, заключил Вася. – Яд? – удивился я. – Как у змей? – Наверное, – пожал плечами Вася. – Я знаю только, что укус гончей парализует. – Змеи, пауки, скорпионы, – кивнул Антон. – Даже моллюски есть ядовитые, но это же там, у нас, на Земле, а тут… Бог знает, какие впрыскиваются нейротоксины, и каким образом они вырабатываются. – Понятия не имею про эти ваши токсины, но могу сказать, что яд гончей обездвиживает, но не усыпляет. Ты всё видишь, слышишь и осознаёшь… но двинуться с места, чтобы помешать ей разорвать тебе горло, не можешь. – Жуткая тварь! – скривился Величко. – Никакая не жуткая и не тварь! – обиделся за Аххшу Вася. – Она ведь меня защищала, и не только меня – всех нас! – То есть ты думаешь, она яд потратила на наших преследователей? – усомнился я. – Конечно! Она за этим и побежала – кусать Инов, чтоб нас не схватили, я по глазам понял. А они ж наверняка не ожидали такого! Пока там сообразили и среагировали, Аххша уже дёру дала. В общем, убить не успели… но ранили, причём сильно. – А ран вроде не видно, – заметил Величко. – Ну, учитывая, как они людей могут дистанционно класть, – вспомнив Мотю, возразил я, – она и без внешних повреждений вполне могла окочуриться. – Да могли и быть раны, – сказал Вася, – просто у гончих всё очень быстро затягивается, прям на глазах. Она даже лапу новую отрастить может. – Как ящерица! – Ящериц я никогда видел, – откликнулся клон на мою реплику, – но в зверинце Центра был один такой пёс, с новой лапой, – она, конечно, не совсем полноценная у него выросла, поменьше и кривоватая, но ходить и бегать он запросто мог, хоть и подхрамывал малость. Аххша протяжно выдохнула, расслабляясь под Васиными руками, и закрыла глаза. – Давайте отнесём её к лагерю? – предложил он. – Вы ведь не против? Пусть отдохнёт рядом со мной, я следить буду. И поесть ей ещё надо, чтоб силы восстановить. – Нас, надеюсь, она не сожрёт? – с беспокойством косясь на полную острых зубов пасть, вопросил Величко. – Аххша людей не жрёт, – с такой серьёзностью, что я даже прыснул от смеха, ответил Вася. – Она их только кусает, чтоб парализовать до прихода хозяев. А хозяин её теперь я – понятно? – Понятно! – хихикая над мрачной озабоченностью Антона, я присел рядом с гончей и прикоснулся к тоненькой шкуре – она была тёплой, сухой и на ощупь казалась бархатной. Аххша открыла глаза и, повернув голову, впилась в меня взглядом. И тут же мурашки, “выпирающий” мозг и искры – вдруг разом вернулись, но уже через секунду были смыты совершенно новыми ощущениями: как если бы моя голова всю жизнь была обмотана толстой плёнкой, а теперь её вдруг сорвали. В нос ударил близкий запах людей и самой гончей, но следом пришёл ещё и смешанный дух леса, источаемый сотней видов растений и живности, и в это же самое время в уши ворвалась целая уйма звуков. Шорохи, потрескивания, едва различимые писки, всхлипы, хлопки, стуки… – звуки мешались с запахами и слышались все одновременно, а перед глазами мелькали смутные образы разных существ, они накладывались друг на друга, не позволяя выделить что-то одно. Потом вдруг прямо перед носом возникла какая-то иновская часть тела, близко-близко, заполнила всё пространство, во рту появился горьковато-солёный привкус… – Эй-эй! Ты чего? – Васин вопрос громом прогрохотал в ушах, сметая прочь видение, а с ним и все новые ощущения. Обнаружилось, что я уже не сидел на корточках, а стоял на коленях, положив ладони на морду – чуть ли не в пасть! – гончей, глаза её были закрыты. – Н-не знаю… – отдёрнув руки, я помотал головой, приходя в себя. В голове как будто немного зудело. – Морок какой-то словил, отключился на время… – И что? – Да ничего… Ерунда! – Ерунда? – Вася посмотрел на Антона. – Стресс? – пожал плечами тот, продолжая стоять на некотором отдалении и, явно не желая подходить ближе. – Ой, ну хорош уже! – отмахнулся я. – Ты всё ещё хочешь Аххшу перенести? Ну, так давай! Где браться-то, за ноги можно? – Можно, но только аккуратненько, подсунь руки поглубже и не тяни резко, ладно? – Угу, – я вновь прикоснулся к телу гончей, и на этот раз ничего не почувствовал. Аххша издала тихий скулёж, больше похожий на всхлипывание, открыла глаза и посмотрела на Васю. – Не бойся! Всё хорошо будет, – успокоил он и, осторожно приподняв верхнюю часть её тела, кивнул мне: – Давай! Потихонечку. – Ну ладно, вы тут, вижу, и без меня прекрасно справитесь! – объявил Антон и резво потрусил к нашему лагерю.

*

Позже, когда мы уже готовились ко сну, я вспомнил о чудище: – А что это за годзилла в наш вольер лезла? – спросил я Величко. – Откуда она вообще там взялась? – Да фиг знает!.. – откликнулся он, в свете фонарика раскладывая нарванные Васей почвопокровные лианы, густо обросшие мягким, как пух, ворсом, которые должны были заменить нам матрасы. – Какое-то новое изобретение этих чёртовых рептилоидов! – Почему же оно тогда самих Инов порвало, как Тузик – грелку? – усомнился я. – И как у вольера оказалось? Я не слышал его приближения! Просто возникло вдруг перед нами, и… – И получило говняным ведром по мордасам! – Величко расхохотался. – Вот ты красавец! Любо дорого! В пасть прямо ему залил… – Так больше ведь ничего не было! – я тоже рассмеялся, запрокинув голову. Небо над нами было без млечного пути, равномерно густо звёздное… такое чужое, что мой смех сам собой угас. Антон же продолжал веселиться. – И ещё крышкой… – давясь от хохота, провыл он. – Крышкой вонючей… по зенкам!.. – Чего это вы ржёте-то, за километр слышно?! – сурово вопросил материализовавшийся за спиной у Величко Вася. В руках у него была новая большая охапка пуховых лиан – он как-то умудрялся отыскивать их в лесной темноте на ощупь. – Да вспоминали, как он, – Величко ткнул в меня пальцем, – с монстром сражался… – С монстром?! – Берендеев бросил лианы на землю. Антон непонимающе на него уставился. – Да он же за поворотом был! Он чудища не видел! – сообразил я. – Мы уже за угол завернули, когда свет в коридоре погас! – Так свет погас от того, что я провода в техкоридоре перерезал! – заявил Берендеев, распределяя лианы. – Дважис сказал, в каком примерно месте. Режь, говорит, весь пучок, пока свет в коридоре не пропадёт… – Дважис?! – Теперь уже и я бестолково на него таращился. – Ну это… я ж объяснял, что это Дважис мне вас увести велел! – удивился моему непониманию Вася. – Он сам и пошёл ваш вольер открывать… подождите! А как… Вы не видели его, что ль? А кто же тогда вас выпустил?! Тут я отчётливо вспомнил, как мелькнула оливковая клешня: – А где находится клякса, которая открывает вольер? – На стене, справа от решётки, – ответил Вася. – Тогда это запросто мог сделать Дважис! Его самого я не разглядел, но рука, запустившая открывающий механизм, точно была с оливковой чешуёй! Другой Ин пытался этому помешать, возникла потасовка, решётка в итоге встала, а потом… – я умолк, вспомнив, как измазанный рыжей кровью монстр отбросил в сторону оторванную оливковую клешню. – Появилось чудовище, – закончил Величко. Ему в отличие от меня не пришла в голову мысль пощадить чувства Васи к его добросердечному хозяину, поэтому он быстро и доходчиво описал всё, что случилось с Инами дальше. – Оно растерзало Дважиса!.. – ужаснулся Берендеев. – Да, – безжалостно согласился Антон. – У тебя есть предположения, откуда взялась эта чёртова тварь? Вася бухнулся на свой “матрас” и молча покачал головой, закусив губу и глядя в землю. – Да чего ты расстраиваешься? Клонируют они твоего Дважиса обратно, да и дело с концом! – Чёрт, а ведь правда! – воскликнул я, удивляясь, что сам о таком не подумал. – Не грусти, Вась, ты же сам – клон, а значит, технология такая у них точно имеется! Может, вообще весь их хвалёный, сверхсекретный процесс обретения бессмертия именно на клонировании и зиждется?! – А сознание? Память? – возразил Вася. – Я ведь был – чистый лист! Вообще ничего не соображал! – Однако навыки речи, словарный запас и всякие там разные умения – были в тебя заложены, сам говорил! – И что? Первоначального Берендеева-то всё равно во мне нет! Я вообще ничего о его жизни не знаю!.. Где это сознание оригинала? Даже если есть способ как-то его записать, то кто и когда мог это сделать, если Дважиса прям при вас на куски разорвали? – А может, то был вовсе не он? – попытался я его успокоить. – Ну, похожа рука, ну и что? – Ты думаешь, сто тысяч Инов, что ль, на базе этой сидит? – вдруг вскинулся клон и, сдвинув брови, добавил: – Дважис только один и хотел тебя выпустить, больше никто! Я пришёл к нему тогда и увидел, что медприборы на нём красным светятся, а его самого трясёт. А потом они запищали и стали гореть фиолетовым, но Дважис как-то по-быстрому прошёлся по ним пальцами, и писк прекратился. Но я всё равно испугался – что случилось, спрашиваю, а он вдруг вскочил и сказал, что прямо сейчас пойдёт и вольер откроет, а я за это время должен по техкоридорам быстренько к люку добраться, провода перерезать и ловить Пегова, когда из-за поворота появится. Так что он это был, Дважис! Обещай, говорит, что во что бы то ни стало выведешь с базы молодого – его Алексей Пегов зовут! Несколько раз повторил это, так волновался! Подальше, говорит, от Ишсаса, чтоб не догнал! – Очень интересно! – потрясённо пробормотал Величко. – Значит, главное было – чтобы Пегов сбежал, а я, получается, так, заодно, случайным паровозиком… Балласт! – Ну да, вообще-то… – согласился наш спаситель. – Но поскольку вы оба сидели в одном вольере… – То есть Дважис понял, – перебил я его, – что сам уже не успеет меня использовать, вот и выпустил, чтоб я Ишсасу не достался. – Ещё бы! Он из-за этого Ишсаса и геноключ спрятал, – кивнул Антон. – Чтоб никто не мог ничего сделать. – А что такое этот геноключ? – Устройство, без которого нельзя использовать аномальных – развёл руками Величко. – Больше я ничего не знаю. – Такой маленький, твёрдый, светло-серый комочек, – Вася зевнул. – Спать лучше давайте, а то поздно уже. Только надо оставить кого-то следить за обстановкой, согласны? Это была здравая мысль, и я кивнул: – Будем дежурить по очереди. Кто первый? – Могу я, – пожал плечами Антон.

*

Ночью мне приснился кошмар, как Ины ловят меня и волокут куда-то, а я брыкаюсь и, улучив момент, вонзаю зубы в чешуйчатую кожу на ноге одного из них. В рот брызжет рыжая, солёная кровь, нос наполняется кисло-рыбным запахом. Ин тянет меня за голову, она с жутким треском отрывается, а из шеи вылезает нечто, похожее на сотканного из сосудов паука, – живое и омерзительно шустрое. Оно прыгает Ину на лицо и мгновенно впитывается, не оставляя следов, а сам он, вместо того, чтобы испугаться, широко открывает рот и проглатывает мою голову, и мне почему-то всё это видно со стороны… Я проснулся в поту и с таким жутким привкусом на языке, что едва отошёл от лагеря, как меня вывернуло. Никто, правда, этого не заметил, потому что Антон, вызвавшийся дежурить первым, дремал, завалившись на бок. Рядом, выпав из его руки, валялся убавленный на минимум фонарик. Вася тоже мирно посапывал, пристроившись рядом с раненой гончей. Отплевавшись, я пару минут сидел и глубоко дышал, дожидаясь, пока желудку надоест “крутить сальто”, потом вернулся в лагерь. “Часовой” продолжал дрыхнуть как ни в чём не бывало. Хмыкнув, я плюхнулся рядом, решив его не будить – зачем, если уже всё равно не сплю, а следующая очередь дежурить – моя. Привалившись к дереву, я вспомнил искры на периферии зрения, внутричерепную “чесотку” и то, как повалился рядом с гончей, атакованный странными видениями. Возникла неприятная мысль, что всё это, равно как и приснившийся кошмар – последствия какого-то воздействия этих “чёртовых рептилоидов”, как называл их Антон. Кто знает, что они с моим организмом делали, пока я валялся в отключке после удара Ишсаса? Меня вдруг накрыла такая ненависть к Инам, что я даже сам поразился, как быстро, под напором фактов и обстоятельств, стёрлись все эти вбитые с детства понятия о доброте, исключительной гуманности и величии этих “высших” существ, которые якобы спасли человечество. Добрый взрослый, успевший схватить несмышлёного ребёнка на краю пропасти – этот расхожий, навязший в зубах штамп, над которым умилялись, описывая прибытие старших братьев по разуму, сейчас не вызывал у меня ничего, кроме нового приступа тошноты. Они обещали людям высокий уровень сознания и бессмертие, рай на Земле, как только мы будем к нему готовы, а сами! Отобрали меня ещё младенцем, убили родителей, а ребёнка засунули в детдом и заставили верить, что быть выбранным ими – это высшее счастье. Усыпили Мотю, словно взбесившееся животное, и Альбова, наверное, тоже уже убили за то, что он докопался до истины, уволили посмевшую пискнуть в нашу защиту Риглеву – единственную из воспитателей, кто искренне нас любила! Я вспомнил, с каким пиететом шёл на оптимизацию, и мрачно рассмеялся: насколько же ловко они заморочили нам головы! Почему всем казалось нормальным и даже правильным, когда они разговаривали с нами через губу, с пренебрежением, ничего не объясняя – и делали так всегда? Они обманули меня, похитили и собирались использовать, но уж точно не в качестве счастливого члена суперобщества в прекрасном чудо-поселении Челограде… Да есть ли он, блин, вообще, Челоград этот?! Примеры “счастливых” жителей не вдохновляли: Майкл Стептон мёртв (размножили его или нет – не знаю), Вася Берендеев тоже погиб, но был клонирован неизвестно сколько раз, и шестой из его клонов лет двадцать прожил умственно отсталым рабом. С Артёмом Причкалиным вообще непонятно что сделали, чтобы он, как робот, на все вопросы цитировал абзацы из ещё не написанных в то время учебников… Короче, враньё! Сплошное, непробиваемое – проросшее глубоко в мозги, словно плесень сквозь лежалую булку, – оголтелое враньё Инов! Гуманисты, мать твою, ага! Я вспомнил чудище с неизбывной злобой в белых со смоляными прожилками глазах – может, правильно предположил Величко, что это создание Инов, которое случайно вырвалось из-под их контроля? А вдруг это они из людей таких монстров делают?! Зачем?.. – перед глазами возникли чёрные дыры зрачков в лимонных глазах Ишсаса и его нацеленная на меня клешня – ну, например, убивать кого-нибудь, ловить и рвать на куски… да мало ли! Травили же Ины нас гончими! Не животные, а ожившие муляжи из зоологического кабинета… – может, они и правда предшественницы того чудища? Со стороны Аххши вдруг раздалось тихое, но продолжительное ворчание. Это что, протест? – ухмыльнулся я и вытянул шею, выглядывая в слабом свете звёзд силуэт зверя. Гончая подняла голову, и у меня под черепом снова возникла “распирающая чесотка”, а на периферии поля зрения заплясали яркие искры. А потом я моргнул и ясно увидел, что гончая смотрит мне прямо в глаза. Уши и нос тоже прочистились, улавливая лесные звуки и запахи, многие из которых запомнились мне ещё вчера. Но на этот раз никакого замешательства не было, вместо него пришло чётное осознание, что способность видеть в темноте, острота слуха и тонкость обоняния переданы мне гончей. Как? почему? – я не знал, но чувствовал, как сильно мне нужен этот контакт! Я позвал её – беззвучно для спящих людей, но Аххша меня услышала. Она встала – не очень уверенно из-за не до конца затянувшихся ран, но бесшумно и грациозно, – аккуратно обогнула Васю и подошла ко мне. Сильное, красивое животное – мне больше не хотелось сравнивать её с освежёванной собакой, и уж тем более со злобным чудищем, ломившимся к нам с Антоном в вольер. Я улыбнулся и протянул к Аххше руки.

*

Утром я проснулся и увидел, что гончая окончательно оклемалась и методично кружит вокруг лагеря, ожидая, когда мы встанем и накормим её. Красно-фиолетовый силуэт бесшумно мелькал за кустами: Аххша установила границу охраняемой территории и теперь тщательно обследовала её по периметру, временами останавливаясь, чтобы прислушаться и принюхаться. Я встал и, пока Вася расталкивал вконец заспавшегося Антона, побежал к речке. Нет, не умыться – ну, то есть умыться, конечно, тоже, но потом, а сейчас надо было срочно отыскать мягкие, синие, величиной с полкулака, не то грибы, не то цветы. Я потянул носом воздух: ага, вот и он – сладко-острый дух прелой коры с горьковатым оттенком, напоминающим о водных прыгунчиках. В запахе присутствовала ещё целая масса разных нот, но они сейчас не были так важны. Я шёл на определённый запах и точно знал, какого вкуса должны быть эти… – о, а вот и они! Неровные комки, будто смятые ребёнком из синей бархатной бумаги, росли кучкой на влажной прибрежной почве, скрытые сверху травой. Травинки были очень густыми, тонкими и длинными, словно фиолетово-зелёные нитки, нарезанные кусками сантиметров по сорок и собранные в пучки. Вот под одним из таких пучков и прятались найденные мною… грибы! – это название подойдёт лучше всего, подумал я, срывая и поедая их один за другим. Вкус оказался сладко-терпким и немного обжигающим, но не противным, а консистенция – мягкой. Когда мне осталось разделаться с последним, самым крупным грибом, к речке прибежала гончая и застыла в паре шагов вниз по течению, ловя носом воздух. – Охраняет, – заметил подошедший сзади Вася, с улыбкой глядя на свою подопечную. – Мы теперь её стая… Да, Аххша? Она тут же подскочила к нему и стала напротив, преданно заглядывая в глаза, словно обычная земная собака. Берендеев присел на корточки и принялся ласково гладить её, бормоча что-то себе под нос, но вдруг замер, увидев, как я вгрызаюсь зубами в синий комок гриба. – Ты чего?! – он вытаращил глаза. – Не бойся, они не ядовитые! – поспешил заявить я, торопливо глотая полупрожёванную мягкую массу. – Совсем одурел?! – с ужасом возопил он, вскакивая. – А ну, выплюнь! Он бросился ко мне, вытянув руки, – наверное, прямо в глотку залезть хотел, но был остановлен вовремя подоспевшей гончей. Встав на задние лапы, передние она обрушила ему на плечи и стала тыкаться мордой в шею. – Аххша! – едва устояв на ногах, нахмурился он, безуспешно пытаясь оттолкнуть от себя животное. – Это ещё что за танцы?! – вышедший из-за кустов Антон обалдело похохатывал, наблюдая за странными топтаниями удивительной пары и явно стараясь при этом держаться на расстоянии. – Лёшка двинулся и жрёт какую-то синюю хрень! – пропыхтел Вася. – А эта бестолочь меня не пускает! – Чего-о-о? – Величко нахмурился, заметив, что я и правда интенсивно работаю челюстями. Берендеев исхитрился подсечь ногой одну из задних лап гончей, но, падая, она вцепилась зубами в край его рубашки, так что “танцоры” повалились на землю вместе. Извернувшись, Вася вскочил – он был красным и злым. – Тихо-тихо, я объясню! – торопливо проглотив последний кусок, я выставил перед собой измазанные землёй и синей пыльцой ладони. – Эти грибы для меня не опасны, но они заставят мой организм выработать иммунитет против усыпляющего воздействия Инов! – Ну, я ж говорю, спятил! – воскликнул Берендеев. Аххша уже, как ни в чём не бывало, сидела с ним рядом, глядя на хозяина преданными глазами. – Да не спятил, поверьте! – С каких хренов, интересно? – мрачно откликнулся Величко, медленно подходя ближе. Я рассказал им о своём ночном бдении и контакте с гончей. – Не знаю, с чего у меня вдруг появилась такая способность, но как пахнут и выглядят эти грибы, я считал из её черепушки: она не умеет думать, как мы, словами, так что это были образы… смесь воспоминаний о запахах, звуках, зрительных впечатлениях. Я долго не мог ничего понять, но потом что-то у меня в голове приспособилось, мозг обучился, типа, и… тихо! Схватив валявшийся под ногами камень, я резво полез на ближайшее дерево, окончательно убедив Васю с Антоном в своей полной неадекватности. В их устремлённых на меня взглядах читалась жалость и растерянность, но задерживаться и подробно объяснять, в чём дело, времени не было: к нам приближался летучий шпион! Гончая знала, как выглядят летуны. Это был один из них – похожее на птицу существо, рождённое природой этой планеты, но доведённое Инами – скорее всего, путём генных манипуляций – до нужного им совершенства. Мои оставшиеся внизу друзья ни за что бы его не заметили, но я, после плотного общения с Аххшей, слышал, как бесшумные для других людей крылья рассекают воздух. А вскоре, после нескольких напряжённых попыток, сумел перехватить сигнал летуна, направленный Инам. Он транслировал то, что видел, поэтому сейчас главной задачей было не попасть в его поле зрения, пока я забирался повыше, с камнем за пазухой – и в прямом, и в переносном смысле. Адская смесь летучей мыши и птицы, покрытая чем-то отражавшим свет так, что становилась почти невидимой, уже летела над речкой, держа курс прямо к моему наблюдательному посту. Аххша вскочила с места и принялась бегать, отвлекая внимание шпиона на себя – молодец, девочка! Летун последовал было за ней, но увидев отошедших за кусты Васю с Антоном, устремился туда. Полётом явно руководил кто-то из Инов, получая от птицегрызуна картинку, которую я легко перехватывал. Звук шпион тоже транслировал, и я слышал, как мои друзья, понизив голоса, спорили, можно ли снять меня с верхотуры и обойтись при этом без драки и травм. Ину не понадобилось много времени, чтобы направить летуна обследовать ближайшие деревья – очевидно, основной целью преследователей являлся именно я. Когда шпион подлетел ближе, я почувствовал, как фонит встроенный в него излучатель, или даже правильней сказать: выращенная в нём “железа”, способная в нужный момент выдать усыпляющий импульс. Намного слабее, чем у Инов, однако, если летун подкрадётся и прицельно ударит с близкого расстояния… Достав из-за пазухи камень, я замер, прислушиваясь и принюхиваясь, как вдруг увидел странные искажения древесного ворса, будто кто-то водил перед веткой большой лупой. Я бросил в то место камень, но попал не совсем точно, так что импульс тварь всё-таки выпустила, хоть и со сбитым прицелом. Излучение задело меня самым краем, однако эффект возымело: я онемелой тушкой свалился на землю, но, благодаря мощной и густой почвопокровной растительности, ничего себе не сломал. “Аххша! – позвал я, передавая ей картинку искажения, которое порождал летун, тормозя когтями о гофрированные складки ствола – камень повредил ему крылья, и он больше не мог подниматься в воздух. – Аххша, взять его, взять!” Летун сполз на землю и ринулся ко мне. Дурнота накатывала волнами, но сознание не отключалось, и глаза не заволакивала чёрная пелена, как было, когда меня вырубил Ишсас. С трудом различая неровные скачки почти невидимого шпиона, я больше не чувствовал фона его излучателя: заряд был израсходован, а скопить новый он, видно, ещё не успел. Гончая выпрыгнула прямо передо мной, едва не задев задними ногами лицо, а я даже не смог отшатнуться. Клацнули зубы, раздался тошнотворный хруст. “Стоп, Аххша, стоп! дай его мне! скорее! дай его мне!”. Гончая повернулась: из пасти свешивался покалеченный, но ещё живой летун. Маскировка нарушилась, и он стал полностью видимым. Серо-бесцветные, словно муть в иновских переходах, крылья по форме и устройству напоминали птичьи, только вместо перьев их покрывали тонкие, длинные чешуи. Одно было сломано камнем, второе прокушено Аххшей. Из похожего на кроличье туловища торчали измазанные в рыжей крови лапы – уменьшенные копии иновских четырёхпалых клешней. Голова была как у земной летучей лисицы, только лысая, без шерсти, зато вся усеяна острыми шипами. В оскаленном рту виднелись частые длинные зубы. Дурнота отступала: излучение задело меня не слишком сильно, а может, это уже помогали съеденные недавно грибы. Тело пронзили первые едва заметные иголочки – это начало проходить онемение, но я всё ещё лежал на боку и не мог шевелиться. Аххша разжала челюсти, и летун выпал на мою скрюченную ладонь. Глаза его были закрыты, тело обмякло в неестественной позе, и установить контакт не удавалось. Рука моя ничего не чувствовала, а жизнь стремительно утекала из покалеченного шпиона, грозя оставить меня ни с чем. Иголочек стало больше, и я с огромным трудом сумел сдвинуть ладонь так, чтобы коснуться зубов летуна, а потом чудовищным усилием толкнул руку ему прямо в пасть. Расчёт оказался верным: от тычка в морду птицегрызун очнулся и вцепился мне в палец. В голове тут же вспыхнул калейдоскоп образов и картинок, и я стал торопливо считывать всё, что мог, пока длилась агония этой мелкой агрессивной бестии.

Глава пятая

Когда прибежали Вася с Антоном, летун уже испустил дух, но мою руку не выпустил, так что пришлось разжимать ему челюсти ножиком. В Васином рюкзаке была небольшая аптечка – Величко достал оттуда какую-то липкую, по типу пластыря, штуку и, обмотав мне прокушенный палец, в очередной раз похвалил Берендеева за предусмотрительность. – Да это всё Дважис, он подсказал мне, что надо взять с собой, как подготовить секрет, где всё это будет лежать и дожидаться моего бегства. Он мне и указатель, куда идти, выдал, сейчас покажу… – Потом покажешь, Вась, сейчас не до этого! – онемение уже полностью прошло, и я встал. – Из памяти летуна я узнал, что их на самом деле было выпущено три штуки в разных направлениях, от того места, где гончая покусала Инов. Одному она разорвала какую-то важную артерию и он умер, а второй успел Аххшу ранить, прежде чем она впрыснула в него весь оставшийся яд и сбежала. Вот он-то, наверное, и вызвал подкрепление, когда снова смог шевелиться. К нему прибыли два Ина и отправили на наши поиски трёх шпионов. – Да с чего ты всё это взял?! – возмутился Антон. – С того, что у меня есть доступ к мозгам Аххши и летуна! Последняя, переданная им картинка – это как я лежу на земле, сбитый его излучением, и инфа, что сам он тоже покалечен. Он успел передать координаты, где мы находимся, и теперь сюда несётся ещё один, переориентированный на наши координаты, птицегрызун. А за ним – Ины. Поэтому быстро собираемся и устраиваем рептилоидам тёплую встречу! – А по-моему, ты просто грибами отравился и бредишь!.. – Сам ты бредишь! – неожиданно отрезал Вася – у Величко аж челюсть отвисла. – Ты разве не видишь, что он и правда каким-то образом понял про эту тварь, – он ткнул в дохлого летуна пальцем, – сбил её и всё время командовал Аххшей?! Значит, если он говорит, что сюда летит ещё одна такая зараза, а следом за ней два Ина, то надо его послушать! – Спасибо, Вась! – с чувством сказал я, а Величко лишь громко фыркнул, но спорить больше не стал, и я скоренько изложил план, как справиться с рептилоидами. – А вдруг у тебя не получится?! – захлопал глазами Берендеев. – Нам тогда – точно крышка! – Всё может быть, но пока они не знают о моих новых возможностях, у нас есть реальный шанс не только нейтрализовать погоню, но и разобраться, наконец, в ситуации! Ведь сейчас мы вообще ни фига не знаем! Даже где мы, на хрен, находимся! Что это за планета?! И как нам отсюда вырваться? – Но ведь это не план, а бред! Никакой ясности, одни дурацкие предположения! – возмутился Величко. – Согласен, но другого у меня нет. А чёртов шпион приближается!

*

После короткого жаркого обсуждения, стоит ли бросить вещи и бежать куда глаза глядят, оттягивая момент, когда Ины нас догонят и уничтожат, или попытаться-таки перехватить инициативу, друзья всё же согласились занять предложенные мною позиции. Аххшу, к счастью, никакие сомнения не мучили, и её мне не требовалось ни в чём убеждать. И дело было даже не в нашем постоянном контакте, который не позволил бы ей соскочить, даже если б и захотела, а в изначальном признании Васи хозяином. Именно его она защищала, а остальные были просто до кучи, приложением, я ясно видел это в её сознании. Этот свой выбор гончая сделала ещё щенком, и будет ему верна до конца. Так что Аххша не подведёт, а вот я… Перед друзьями я хорохорился, а на самом деле вовсе не был уверен, сумею ли справиться с первым, самым главным и определяющим пунктом своего безумного плана. Я лежал на земле с закрытыми глазами и слушал приближение летуна, готовый перехватить его сигнал Ину-оператору. После стычки с первым летуном, я будто вышел на новый уровень, и сейчас картинка меня, лежащего на траве, развернулась в сознании легко и свободно, совсем не требуя напряжения. Мгновенно воспрянув духом, я успокоился. Ну, не зря же первая тварь чуть не отгрызла мне палец! Качать инфу через собственную кровь – это вам не просто контакт, это самое глубинное проникновение, какое только бывает! Пока тот, первый летун умирал, я успел постичь его полностью – можно сказать, на краткий миг стал им сам. И теперь, уяснив все принципы работы центральной нервной системы модифицированных шпионов, я мог не только перехватывать то, что они передавали, но и, “оседлав” ответный сигнал Ина-оператора, залезть в мозг к его подопечным и командовать ими, как мне заблагорассудится. Ага! Есть контакт! Поняв, что перехватил контроль птицегрызуна над собственным телом, я первым делом заблокировал излучатель – когда знаешь, как происходит передача нервных сигналов, нарушить её в одном определённом месте – проблемы не составляет. Всё ведь, в итоге, сводится к обычной химии и электрическим импульсам, так что я справился за секунды, причём оператор-рептилоид этого даже и не заметил, отлично! Главное теперь продолжать в том же духе, не нарушая иллюзии, что действиями шпиона по-прежнему управляет Ин. Покружив на месте и убедившись, что я усыплён, Ин поднял летуна выше, осматривая местность. “Аххша, давай!” – скомандовал я, передавая лежавшей неподалёку под кустом гончей вытащенное из памяти прицегрызуна место нахождения оператора, и гончая резко вскочила. Шпион устремился к ней, гончая понеслась в сторону Ина, но заметив преследование, заметалась среди кустов в отчаянной попытке скрыться от летуна, пока импульс излучателя не заставил её повалиться замертво, неловко подогнув под себя лапы. Удовлетворённый её нейтрализацией, оператор направил летуна назад, к людям. Вася с Антоном стояли под деревом, о чём-то тихо, ожесточённо споря. Шпион подлетал всё ближе, но я постепенно и очень плавно глушил передачу звука, так что оператор в конце концов залетел прямо в крону дерева, чтобы расслышать, о чём они никак не могут договориться. Летун тряхнул ветку, и я увидел, как Вася чуть вздрогнул, но удержался и вверх всё-таки не взглянул. Стараясь скрыть непроизвольную реакцию, он обхватил себя руками, будто его знобит, и сказал: – Нет, мы не можем его тут бросить! Это неправильно… – Да пойми ты, им нужен только он! Аномальный! И они всё равно нас догонят, а уж с такой тяжестью на руках – вообще в два счёта! Они заберут Пегова, а нас просто убьют, чтоб не возиться, так давай лучше отдадим его сами, и нас сразу оставят в покое! Сам подумай: на хрена им тратить ресурсы на двух дураков, которые, скорее всего, вообще никогда из этого леса не сумеют выбраться?! – Величко играл свою роль не в пример убедительнее, чем Берендеев, так что я даже вдруг испугался, что он может и правда прямо сейчас всех нас сдать. – Но это же не по-человечески! – упирался Вася. – Мы ведь можем нести его на носилках! – Он повернулся и быстро пошёл прочь от дерева. – Куда это ты? – Антон рванулся следом. – Носилки делать! У меня в рюкзаке есть верёвка… – Совсем спятил? Какая верёвка?! Подожди, – Величко догнал Васю и, ухватив за плечо, стал что-то тихо бубнить. Птицегрызун полетел было за людьми, но вот же беда – вдруг запутался в ветках! Оператор приказал ему немедленно освободиться, и тот принялся дёргаться и грызть жёсткий древесный ворс. Я переключился на Аххшу: как только Ин увёл шпиона к людям, она, по моей указке, перестала притворяться парализованной и оглушённой, вскочила и бросилась в лес. Сейчас гончая уже была близка к оператору, но в то же время видела и второго Ина – с тёмной, медно-блестевшей кожей, – который быстро крался к нашей поляне, надеясь застать людей врасплох и обезвредить, пока напарник следит за обстановкой. Я очень надеялся, что первый летун видел всех, и Инов здесь действительно только двое. Как и в тот раз, когда Ины пустили по нашему следу гончих. Минимальная команда, напарники. Зачем посылать больше, когда одним мановением своей четырёхпалой клешни ты можешь остановить жизнедеятельность человеческого организма? Они ведь пока не знают о моих новых способностях… Да, с гончей они промахнулись, конечно, – удивительная заслуга Дважиса: интересно, сознательно он не предупредил своих сотоварищей о близком знакомстве Васи и Аххши? Чёрт знает, но в любом случае, сейчас они, скорее всего, больше опасались её, чем трёх безоружных слабаков. К тому же на базе их, по словам Васи, немного – крамольная группка, похитившая одного аномального… Аххша по широкой дуге обогнула оператора, заходя ему со спины. Зеленокожий оставался на месте, шипя и свистя себе под нос: наверно, ругался на тупость несчастного птицегрызуна, который, моими недюжинными стараниями, ну, никак не мог выпутаться из цепких ветвей! Второй Ин, думая, что гончая обезврежена, наверняка продолжал уверенно продвигаться к моим друзьям. Ну давай же, девочка! давай! Гончая прыгнула на зеленокожего оператора сзади, вонзая зубы ему под мышку, в одну из крупных артерий, и я почти физически ощутил, как брызнул весь, успевший народиться за неполные сутки, яд. Хватит ли этого, чтобы Ин хотя бы пару минут не мог шевельнуться, пока Аххша его прикончит? Больше не было смысла лежать без движения и скрывать перехваченный контроль над шпионом. Я вскочил, с шумом выдёргивая летуна из кроны дерева и направляя туда, где примерно должен быть второй, меднокожий, Ин, – скорей бы его засечь, блин, а то вдруг он уже из кустов в моих друзей целится?! Эх, прав был Величко: говно у меня, а не план! Да где ж этот чёртов рептилоид?! Ах, вон! – мелькнул среди ветвей – он, стопудово… Внезапно что-то будто толкнуло мозг изнутри, и я почувствовал, как оборвалась связь с гончей. Аххша! Что с ней случилось?! Неужели так мало яда?.. Но я не мог сейчас отвлекаться, пока не обезврежу второго Ина – ребята видели, как летун рванулся из кроны, и, прячась, бегут следом. Только бы зеленокожий вдруг не явился на помощь – без Аххши с двумя рептилоидами нам точно не справиться! Меднокожий стремительно приближался. Птицегрызун опустился ниже и, сквозь хлеставшие по морде ветки, увидел, как меднокожий поднимает клешню, целясь в Величко. Летунский излучатель выдал самый мощный импульс, на какой только был способен. Подействовало! Клешня дёрнулась, импульс ушёл вверх. – Бейте его! бейте!! – во всю глотку заорал я, со всей дури врезаясь летуном прямо в меднокожую морду. От неожиданности Ин качнулся назад, но не упал, а принялся кружить на месте, пытаясь отодрать птицегрызуна, пока его зубы впивались как можно глубже в плоть рептилоида, открывая дорогу к его памяти и сознанию. Летун быстро сдох, но в мой мозг, вместе со вкусом иновской крови, уже ворвалась мощная волна инфы. Она захлестнула меня и закружила, будто океанский шторм – щепку. Непонятные образы, безумные понятия, чуждый способ мышления – всё это такой адской лавиной обрушилось в моё сознание, что я потерял на время контроль, и был выброшен прочь резким ответным ударом – ба-бах!!! Центральная нервная система разумного рептилоида оказалась куда как сильнее и совершеннее, чем у животного – нежданный вторженец получил мощный отпор! Ин врезал мне “по зубам”!! Да так, что в башке зазвенели колокола, а глаза стало заволакивать чёрной пеленой, сквозь которую я, словно в замедленной съёмке, видел, как меднокожий вскидывает клешню, Берендеев бьёт его палкой сбоку по рёбрам, а Величко всаживает в бедро нож. А потом тело взорвалось болью, и меня поглотила тьма.

*

Первыми пришли звуки: я услышал, как кто-то разговаривает, но далеко, будто на другом конце планеты. Потом голоса приблизились, стали различимы слова… знакомые, человеческие… Вася! Антон! В голову ворвались воспоминания о схватке с Ином, и сердце встрепенулось от радости, что мои друзья живы! Я попробовал двинуться, но обнаружил, что совсем не чувствую тела. Глаза открыть тоже не получалось. – Да не выдержат эти твои пакеты, с ума, что ль, сошёл? – недовольно бубнил Величко сквозь шуршание. – Плести надо! – Ну, ты же видишь, они слишком мягкие! – возразил Берендеев. – Не все! Вот есть потвёрже, и они эластичные, – оба на время замолкли, послышались шелестящие звуки, сосредоточенное сопение, потом снова голос Антона: – Сплетём из них сетку, только надо ещё их найти, смотри, вот такие!.. – Да понял я, не дурак!.. – раздался звук удалявшихся шагов. А где же Аххша? – вдруг вспомнил я и сразу же попытался установить контакт, но куда там! – в голову будто пробку заколотили! Вот блин, а вдруг этот чёртов меднокожий навсегда лишил меня новых, только-только обретённых, способностей?! Ну уж нет! Хватит киснуть! Бороться. Мне надо бороться! Я попробовал распахнуть веки и сжать кулаки… Чувствительности по-прежнему не было, а в голове царила пустая, гулкая тьма, как в огромном, всеми покинутом подземелье. Пошевелись, чёрт бы тебя подрал! Давай! Ещё раз, ещё! Ты должен пошевелиться! Ну же!.. Бог знает, на какой по счёту попытке, руки и ноги вдруг пронзили иголочки. Ура! Я открыл глаза и задвигался, разгоняя кровь по онемевшему телу, потом сел. Величко, стоя спиной ко мне, ковырялся в куче почвопокровных лиан с пуховым ворсом, служивших нам прошлой ночью постелями. В паре метров правее лежали параллельно друг другу две прямые длинные ветки – похоже, они с Васей и впрямь собирались делать носилки! Отбросив в сторону кучу мягкого ворса размером с футбольный мяч, Антон растянул в руках лианный стебель, проверяя его на прочность, и, отложив в сторону, вдруг резко развернулся ко мне. – Сюрприз! – с трудом растянув губы в улыбке, прохрипел я. – Очнулся! – явно не веря собственным глазам, выдохнул Величко и, вскочив, неожиданно заключил меня в такие крепкие объятья, аж рёбра хрустнули. – О Господи, слава тебе! – Только не задуши, пожалуйста, – просипел я. – Лёшка! – раздался от леса вопль. Бросив нарванные лианы, Вася со всех ног бросился к нам. – Жив! Ура! – он тоже обнял меня, но так аккуратно, словно боялся, что я рассыплюсь в пыль, и повернулся к Антону: – А ты говорил – умрёт! – Так пульс был нитевидный, конечности – чистый лёд, тело холодное! Я испугался, что … Короче, всегда лучше сразу готовиться к худшему, тогда… – Ну, правильно! – кивнул я. – Он же всадил в меня всё, что мог! Я точно знаю, я это почувствовал! Жизнедеятельность моего организма должна была полностью прекратиться. – Тогда как же ты выкарабкался?! – недоумевал Антон. – Синие грибы помните? – я усмехнулся. – “Лёшка спятил!”, “Лёшка жрёт синюю хрень!” – вот вам и хрень, дуралеи! – Да ладно! – не поверил Величко. – Прохладно! Я ж говорил, что они помогут моему организму выработать иммунитет против излучения Инов. – Хреновый какой-то иммунитет! – пробурчал Антон. – Так я ж их только съел – едва перевариваться начали, когда я первого

летуна сбил! – В голову сразу же ворвалось воспоминание, как уже покалеченный шпион свисает из пасти гончей, и я посмотрел на Васю: – А что с Аххшей?! Где она? – Жива! – улыбнулся он. – Ранена сильно – опять! – но жива. Маловато у неё оказалось яда, чтобы полностью парализовать Ина, но несколько важных артерий она ему порвала, прежде чем он ударил её излучением. Думаю, яд так замедлил его движения, что остановить кровотечение он попросту не успел. Схватка, в итоге, в пользу Аххши закончилась. Лежит теперь там, в тенёчке, – он махнул рукой в сторону речки. – Травы какой-то… а может, ещё и твоих синих грибов?.. наелась, воды напилась и уснула. Вот только сейчас я по-настоящему прочувствовал, что значит поговорка: гора с плеч упала. – А Ины? – нахмурился я. – В лесу мёртвые валяются… похоронить надо бы, – Вася почесал затылок. – Да руки пока не дошли… – Вообще имеет смысл закопать, – согласился Антон. – Чтобы следы замести. Хотя у них ведь, наверняка, связь с базой была налажена… – Ины больше за нами не пойдут! – вдруг сорвалось у меня с языка прежде, чем я сам осознал эту мысль. – Кажется, я считал это у меднокожего… Что-то типа: “потери превысили выгоду”, но не только! Есть ещё причина, меня касается, никак не могу понять… – я принялся тереть лоб, пытаясь выстроить в голове полученную от Ина информацию, но быстро сбился, успев уловить лишь какие-то обрывки картинок и образов. Зверски засосало под ложечкой – я понял, что ужасно голоден и больше не могу думать о чём-то другом. – Ребят, пожрать чего-нибудь дайте! – А ты синие грибы поищи! – со смехом поддел меня Величко. – Да иди ты! – я шутливо ткнул его кулаком в плечо. – А может и правда? – притащив сумку с остатками еды, Берендеев вдруг замер, осенённый идеей. – Может, нам с Антоном тоже стоит пойти и поесть твоих синих грибов? Раз они для иммунитета? – Ну уж нет! – отрезал Величко, раскладывая на земле пакеты и помогая ему накрывать импровизированный стол. – Мало ли, что за токсины содержатся в этих грибах? Я рисковать здоровьем не собираюсь! – Нет, Вась, вам, наверно, не стоит, – покачал я головой. – Я думаю, способность усваивать эти грибы перешла мне от Аххши, так же, как острый слух и собачье обоняние. – Как это так – перешла? – нахмурился Вася, раскладывая куски “рыбоговядины” и что-то наподобие галет. – Не понимаю! Способности же не блохи, чтоб от одного к другому перескакивать?! – А было бы неплохо! – рассмеялся я и, почти не жуя, проглотил первый кусок. – Но на самом деле, всё делает мозг. Он же управляет всеми процессами в организме, правильно? – я посмотрел на Антона. – В принципе, правильно, – откликнулся он. – Я даже допускаю, что если ты и в самом деле как-то сумел напрямую связать ваши с Аххшей ЦНС так, чтобы твой мозг… ну, скажем так, обучился чему-то у гончей, то ведь этого всё равно недостаточно! Ну, вот например: чтобы получить такой же острый нюх, как у собаки, надо не только работу обонятельных анализаторов в мозгу перестроить. Площадь эпителия с обонятельными рецепторами у собаки в десятки раз больше, чем у человека, и во много раз толще – это же огромное количество клеток! Ну, и где же они? Что-то не вижу я, чтобы твой нос сильно вырос. То же самое можно сказать и про слух, и про способность пищеварительного тракта грибы эти жуткие усваивать – ну, понятно, короче… Величко жадно вцепился зубами в мясо, пока Вася уже вовсю хрустел “галетами”. Запихнув в рот очередной кусок, я интенсивно заработал челюстями, обдумывая, что ответить на эти, сказанные Антоном, общеизвестные вещи, которые все мы проходили на уроках биологии. Да, перестройка тканей действительно требовалась, и работавший в обычном режиме человеческий организм осуществить её, конечно, не мог. Однако существуют кое-какие нюансы! Я читал много научпопа и не раз натыкался на инфу, что КПД нашего мозга очень низок, да ещё и с ДНК конкретные непонятки: процентов восемьдесят там вообще неизвестно за что отвечают. Ну, то есть это нам неизвестно, людям, а вот Ины!.. Если они могут играться человеческим интеллектом, словно ползунком громкости, прибавляя или убавляя мыслительную способность, то изменить или усилить другие функции мозга, переделать геном и ещё что-нибудь в таком роде им тоже – раз плюнуть! Вопрос только – на хрена это группе Дважиса? Они ведь похитили меня прямо из-под носа настоящего “поверенного в делах отбора”! И всё было бы у них шито-крыто, если бы не Мотя и не Валентина Степановна, которая стала звонить в иновскую службу безопасности, чтобы попытаться ему помочь и, сама того не ведая, группу Дважиса-то и заложила! Зачем, интересно, я им понадобился? Уж точно не для отправки в какой-то, как я теперь сильно подозреваю – мифический! – Челоград. Нет, они собирались меня прямо тут, на своей секретной базе, как-то использовать. Но как?! Мне вдруг представился лежавший на тумбочке прибор для оптимизации, и тут же в голове словно что-то пошевелилось, мгновенно напомнив о приснившемся прошлой ночью кошмаре, как Ин отрывает мне голову, а оттуда вылезает сотканный из сосудов паук. – Они что-то сделали с моим мозгом! – сказал я прежде, чем сообразил, что именно говорю. – Блин! Я уже второй раз выдаю мысль, которую ещё не успел осознать. Мне кажется, это последствия контакта с меднокожим Ином. – Каким Ином? – неразборчиво поинтересовался Вася, набивая рот “рыбоговядиной”. – Ну, чешуя у него цвета меди… Сусощ! Это имя его. Всплыло вот, прямо сейчас, неожиданно! Может, скоро я и ещё чего-нибудь так же вспомню? Этот контакт… блин! Вы даже не представляете, как это было! Жуть просто! Целая лавина чуждой человеку фигни: ни хрена не понять! К тому же этот грёбаный рептилоид ещё и врезал мне по мозгам – в прямом смысле слова! – Ты про излучение? – уточнил Антон. – Не-е-ет! То был настоящий встречный удар его мозга в ответ на вторжение! А излучение уж потом, следом, пошло, прямо на больную голову! Как раз когда ты его ножичком тыкал. – О, так ты это видел? – Смутно – я уже отрубался… Отделявшие нас от реки кусты дрогнули, и ребята вскочили, Величко при этом успел схватить нож. А я остался сидеть, потому что в голову тихонько толкнулась хорошо знакомая тёплая волна. – Это Аххша, расслабьтесь! И, похоже, ей надо немедленно подкрепиться. Ветки раздвинулись, выпуская гончую – она двигалась так медленно и неуверенно, словно ступала по узкому и шаткому навесному мостику, перекинутому над пропастью, а вокруг бушевал ветер. – Аххша! – Вася вскочил, сгребая всё, что осталось у нас съестного, и бросился к ней. – Эй-эй, а мы?! – возмутился было Антон, но бежать за Берендеевым не стал, только рукой махнул, мрачно наблюдая, как гончая истребляет последние наши запасы, глотая куски мяса со скоростью вакуумного пылесоса. – Да ладно, не парься! – хохотнул я. – Тут где-то неподалёку должны расти сладкие фрукты. – Шутишь что ли? – он посмотрел на меня хмурым взглядом. – Вовсе нет! Морковки такие фиолетовые, я от летуна знаю. Он как их увидел, сразу сожрать захотел, но Ин-оператор ему не позволил. – Так и сдох, не попробовав, – философски заметил Антон.

*

Фрукты-“морковки” росли так высоко, что с земли их видно не было, поэтому я пытался опознать нужное дерево. Но различить снизу форму кроны, длину, толщину и оттенок ворса оказалось весьма затруднительно. Пришлось, под скептические высказывания и насмешки Величко, дважды лазить наверх без всякого толка, пока, на моё счастье, Васька не нашёл на земле пару “морковок”, которые ещё не успели сожрать местные обитатели. “Так я скоро превращусь в обезьяну, – думал я, забираясь всё выше и выше на дерево, под которым валялись плоды, – хотя нет, лучше же сразу отрастить крылья, вот это было бы дело! Что там, этот “сосудистый паук” в мозгу?.. Может он, интересно, такое?” Видимо, не мог, и ничего мне не оставалось, как, хватаясь одной рукой за ствол, второй отламывать кисти “морковок” и бросать их вниз, целясь в расстеленные Берендеевым пуховые лианы. Росли плоды высоко, почти на самой макушке, но кучно, идущими друг над другом ярусами, на отдельных, торчавших прямо из ствола, толстых сучках-черенках, что значительно облегчало дело. Летун знал не только о фруктах, но и о мелких зверьках, насекомых и даже о богатых протеином зеленовато-розовых личинках, которых мы, если уж сильно припрёт, тоже могли бы есть без вреда для здоровья, так что смерть от голода нам точно теперь не грозила. Когда я спустился, наконец, вниз, Вася уже очистил одну из “морковок” от тонкой фиолетовой кожуры и с наслаждением вгрызся в плотную бордовую мякоть. Антон стоял рядом и глядел на него, как учёный на кролика, которому дали новый, экспериментальный, корм. – Супервкуснятина! – отбросив кожуру и вытирая ладонью рот, заявил “кролик” и протянул одну из “морковок” Аххше, но та как истинно плотоядный зверь не проявила к ней ни малейшего интереса. То ли дело рыбоговядина! Её гончая в мгновение ока стрескала. А потом ешё и дохлых летунов утилизировала. Тоже, надо сказать, с аппетитом, что подвигло Антона предложить ей ещё и Инов, хотя мы с Васей посчитали это уже явным, блин, перебором! Аххша была того же мнения и есть мёртвых рептилоидов отказалась. Найдя участок почвы помягче, мы вырыли неглубокую яму, положили туда трупы Инов и присыпали сверху землёй. “Какие никакие, а всё-таки братья по разуму!” – сказал Берендеев, прежде чем навалить на могилу лиан, из которых они с Величко собирались плести для меня носилки. В ответ на его реплику я молча кивнул, а Антон громко плюнул себе под ноги. Убрав из-под носа Аххши “морковку”, Вася сунул её в сумку, куда набил ещё плодов, сколько влезло, пока Антон так и крутил один из них в руках, обнюхивал его и рассматривал. Я в это время озирался вокруг и прислушивался к каждому шороху, надеясь, что так неожиданно осенившая меня мысль об отсутствии погони имеет под собой основания. Пока и правда казалось, что это так: острота нюха и слуха вернулись, и я не чувствовал ничего подозрительного. – Ну что ж, фруктами мы запаслись нехило, – подытожил Берендеев. – Осталось мяса добыть, и тогда мы, вообще, в шоколаде будем! – Я знаю, на кого можно поохотиться, – кивнул я, решив пока умолчать о насекомых и личинках из меню летуна. – У Аххши есть представление о травоядных зверьках, прыгучих, как зайцы, но больше размером, без шерсти и длинных ушей. Днём пасутся в лесу, ночью спят в норах. Могу попытаться найти их тропы по запаху и поставить силки – я знаю, как это делается. – Давайте всё-таки сменим сперва дислокацию, – предложил Антон. – Не знаю, что там, Лёш, у тебя за озарения, якобы погони больше не будет, но я бы перестраховался! Мы здесь, у речки, уже второй день сидим, становится неуютно, – не дожидаясь моего согласия, он обратился к Васе: – Ты нам про компас вроде бы говорил… – Компас? – нахмурился тот. – Ну да, да! Дважис его тебе дал, чтобы ты знал, куда двигать! – А-а, да, указатель! – просиял Берендеев и, бросившись к рюкзаку, извлёк из кармашка небольшую, размером с пятирублёвую монетку, белую кляксу каплевидной формы. – Носик показывает направление, как идти к тому Ину, что должен помочь нам отсюда выбраться. Его Жу… подождите, как звать-то его? Дважис же мне говорил… Жажу… нет, Жижа… забыл, блин! Сейчас… Пока Вася тёр лоб, пытаясь вспомнить имя, Величко взял у него указатель и стал поворачиваться на месте – клякса исправно меняла форму, всё время вытягивая носик в одном и том же направлении. При этом на вид она выглядела твёрдой и блестящей, словно была сделана из пластмассы. – Тут нет ни малейшей щёлочки, – удивлялся Антон, пытаясь разгадать, как перемещается носик. Пытался зажимать его, вращая кляксу, но он просто исчезал из пальцев и появлялся в другом месте, исправно показывая одно и то же направление. – Как может твёрдое тело мгновенно менять форму?! – А ну, дай-ка! – я взял у него указатель, и ладонь сразу же закололо, захолодило – или, наоборот, обожгло? – Жужишишвас! – вырвалось у меня. – Точно! – обрадовано вскричал Вася. – Жужи-шиш-вас! Так зовут этого Ина! – Я этого… Шиш-вама хрен выговорю, – пробурчал Антон. – А давайте звать его просто Жужа, – предложил я. – Для краткости! – Главное, потом, когда встретим, правильное имя сказать, – криво улыбнулся Величко. – А то эта чёртова “Жужа белой масти” может ведь и пальнуть! От обиды. – Мне на такой случай надо ещё синих грибов поесть, – откликнулся я. – А почему белой масти? – сдвинув брови, спросил Берендеев. – Значит, общие знания и хороший словарный запас Ины в тебя заложили, а советские мультики – пожмотились, – вздохнул Антон. – Печалька!.. – Да фигня! – подбодрил я Васю. – Как на Землю выберемся, все пробелы в твоём культурном воспитании мгновенно заполнятся, обещаю. – Ладно, – отмахнулся Берендеев и, увидев, как я мну пальцами кляксу, спросил: – Это ты от указателя имя узнал? – Угу… она вроде как связывает меня с этим самым Жужей! – чуть подумав, заключил я. – Причём напрямую, будто бы мимо пространства-времени… Не знаю, как ещё объяснить! – Что значит – связывает? – Величко поднял бровь. – Ты что, видишь его? Или слышишь? поговорить можешь? – Поговорить?.. Н-нет… я… Я чувствую его, но как-то смутно, урывками… Имя вот всплыло и ещё то, что Жужа этот вроде как отщепенец… С другими Инами практически не общается, живёт совершенно один почему-то. – Отшельник? – подсказал Антон. – Да, да! Типа этого, верно! – энергично закивал я. – А чего же он тогда эту кляксу связи Дважису дал? Если других Инов чурается? – Возможно, он Дважису – близкий родственник… – пожал я плечами. – Но тут как-то уж совсем мутно: то ли и правда инфа такая пробилась, то ли это я уже сам фантазирую. Всё, хватит пока! – я протянул указатель Васе. – Рука замлела совсем. Да и голову уже распирает до тошноты. – Собираться тогда давайте! – заторопился Величко. – Надо подальше уйти, пока не стемнело. – Летун тут неподалёку ручей видел, – припомнил я. – Вода там чистая-чистая, надо набрать.

Глава шестая

Ручей мы нашли очень быстро и, что особенно приятно, как раз в направлении, указанном Жужиной кляксой. Пройдя немного вверх по течению, Васька обнаружил бьющий из склона небольшого овражка родник – вода там была такая чистая и сладкая, что мы её долго пили, прежде чем набрать во все имевшиеся у нас ёмкости. Идти сразу же стало заметно веселее, мы протопали изрядное расстояние и к вечеру перешли какой-то заболоченный водоём, чем сразу же успокоили Антона: он был уверен, что вода непременно собьёт преследователей со следа. Напоминать ему, как нас, перебравшихся через речку, нашла раненая Аххша, а после и выпущенные Инами летуны, я не стал. Незадолго до темноты мы с гончей организовали охоту на местных травоядных “зайцев”. Как-то раз, лет в десять-одиннадцать, в одной исторической книжке я прочёл, что в древние времена любой ребёнок мог поставить силки на зверя или птицу, однако как именно это делается, ничего сказано не было. Я пошёл в наш читальный зал и заглянул в Большой энциклопедический словарь, всегда выручавший меня в подобных случаях, но там сообщалось только, что силки – это петля для ловли птиц и мелких животных, без каких-либо дополнительных объяснений. Ни в интернатской, ни в городской детской библиотеке описания устройства силков я тоже не нашёл, а во взрослые читальные залы меня не пускали по малолетству, и тогда мне помогла наша Валентина Степановна. Не помню уже, как и почему я ей обо всём этом рассказал – Риглева как-то умела чувствовать любые наши проблемы, – но спустя неделю она принесла мне научно-популярную книжку “Охота и рыболовство – с древности и до наших дней”. “Когда-нибудь, – улыбаясь, сказала она, – люди создадут всеобщий удобный информаторий, чтобы таким любознательным мальчикам, как ты, было легко отыскать всё, что только душе угодно!” – “Чего ж до сих пор не создали?” – спросил я, пожирая глазами протянутую мне книжку, но из вежливости не решаясь сразу же полезть в оглавление. – “Ну, вообще-то, почти создали, ведь компьютерные информационные сети существовали давно, просто были они не для всех. Но это направление развивалось, и к началу девяностых все уже знали о “всемирной паутине”, уже появились даже возможности к ней подключаться, но тут, в девяносто третьем, пришли Ины, и… – она нахмурилась, явно подбирая слова, – в общем, людям стало не до того!.. – Валентина Степановна махнула рукой, завершая тему. – Но ты, Алёша, обращайся ко мне, если ещё какие вопросы возникнут, найдём ответы, что б там ни было. Знание – сила!” – “Спасибо! Я пойду?” – “Иди, читай! – она снова широко улыбнулась. – Но аккуратно – книжку мне надо будет через пару недель вернуть, причём в таком же состоянии, как сейчас, ты понял?” – “Ага!” – “Ладно, я на тебя полагаюсь, не подведи!” Книжка оказалась – супер! Подробная и с картинками. Там было всё: различные виды силков на зайца и птицу, и как поймать птиц на западок, и устройство других ловушек, и вообще всякие охотничьи примочки… Я прочитал её от корки до корки, многие страницы по нескольку раз – вот как знал: когда-нибудь это мне пригодится! Какая же Риглева всё-таки тётка классная, жаль, что её уволили. Делая из лианы самозатягивающуюся петлю, я вспомнил о просьбе Валентины Степановны разузнать про Мотю и тяжко вздохнул: эх, знала бы она, как тут всё обернулось!.. Вот уж офигела бы, стопудово! Петлю я подвесил неподалёку от норы, в узком месте меж двух стволов, положив с другой стороны “морковку”. Долго ждать не пришлось, силок сработал, и толстозадого “зайца” перетянуло петлёй. Он был заметно крупнее и гораздо мясистее нашего земного зверька, а шерсти, как и Аххша, не имел вовсе. Зубы у него оказались острые, как у летуна, и он, наверное, перегрыз бы лиану, но гончая была на стрёме и, прикусив “зайца”, притащила его нам. Я был просто вне себя от восторга: ведь одно дело читать когда-то в теории, и совсем другое – испытать на практике! Да так, что всё получилось прямо с первого раза, идеально! Установив с зайцем контакт, я считал из его памяти образ местного, немного напоминавшего Аххшу, “волка”, расположение выходов из принадлежащих семейству “зайцев” нор, а также инфу про вкусные “репки” с тощей красной ботвой, которые растут во влажных низинах. Несколько таких корнеплодов удалось найти возле болота неподалёку от лагеря. Почти без труда выдрав “репки” из мягкой от влаги почвы, я тщательно промыл их и принёс к общему столу. Антон тем временем уже облазил все окрестности в поисках дров и нашёл сухое упавшее дерево. Эх, жаль, не было у нас нормального топора, Дважис выдал Васе только нож и нечто вроде маленькой, от силы сантиметров двадцать длиной, ножовки, так что Величко изрядно пришлось попотеть, пока он отдирал от ствола пласты гофрированной коры, ломал и пилил ветки. Берендеев тем временем собирал сухие лианы, хворост, а попутно ещё и обустраивал лагерь. Пока я ходил за корнеплодами, ребята запалили костёр и разделали “зайца”. Все вместе мы нарезали с кустов зелёных веток и нанизали на них куски мяса. Аххша с удовольствием проглотила особо жилистые части зверя и стрескала почти все его внутренности, а теперь лежала, глодая оставшиеся от ног косточки. – Расскажи, пожалуйста, всё, что ты знаешь про Первичных, Вторичных и аномалию, – попросил я Величко, когда мы уже сидели вокруг почти прогоревшего костра в ожидании, когда пристроенное над углями мясо прожарится, а закопанные с краю, в горячую золу, “репки” как следует пропекутся. – Ладно, попробую, – кивнул Антон. – Проблема только в том, что знаю-то я не так уж много, и, самое обидное, что как только, потратив целое десятилетие, я получил доступ к медо и собрал данные о десятках аномальных, всё это у меня отобрали, так и не дав провести собственное исследование! – Медо – это медицинское обследование? – уточнил я. – Да-да, то самое поголовное бесплатное медобследование младенцев, которое преподносится нам, как забота о здоровье каждого человека. На нём и выявляется та самая генная аномалия, из-за которой тебя похитили. Я докопался до этого, когда сумел, наконец, устроиться на работу в иновский Центр поддержки человеческого здоровья, в отделение педиатрии, где, ещё несколько лет рвал жопу, чтобы попасть на место в команде тех, кто проводит медо и потом передаёт результаты Инам. Чего только не пришлось ради этого делать: и подсиживал, и подмазывал, даже шантажировал… а, к чёрту, не хочу вспоминать! – он умолк, глядя в костёр, уголки губ опустились, между бровей пролегла жёсткая складка. – А почему ты вообще так хотел этим заниматься? – спросил Вася, аккуратно переворачивая наши импровизированные шампуры, и я вдруг, к своему стыду, понял, что о личных мотивах и, возможно, душевной боли Антона ни разу даже и не подумал, а всё только про аномалию знать хотел… Какой чёрствый я человек! – Так ведь я же хотел, как он! – Величко показал на меня оттопыренным большим пальцем. – Я умный! И рос в детдоме. Кто отец – неизвестно, мать – тоже, она, зараза, бог знает где и как меня родила, а спустя неделю сбежала, бросив грудничка в парке, на лавочке. Бабки какие-то меня нашли и в ближайшее отделение милиции передали. А те уж в детдом отправили. Мне девять лет было, когда Ины явились, я в школе учился, и все науки мне давались легко, только я не старался особо… пока рептилоиды всю эту бодягу с Челоградом не объявили. Вот тут-то меня и накрыло! В детдоме-то на нас всем плевать было, отношение, как к шпане малолетней, из которой уже никогда ничего путного не получится. И вдруг такой охренительный шанс: кто был никем, тот станет всем! Съешьте, счастливые детки высокопоставленных обеспеченных предков, – не вам теперь лучшие места занимать! Обломитесь, вместе со своими институтами по сто человек на место! – И ты учился, как бешеный, – прошептал я, вспоминая Мотю и, уже догадываясь, чем эта история с иновским отбором для Антона закончилась. – Точно! – прищёлкнул пальцами тот. – Был лучший ученик в классе, сотни книг прочёл, стометровку быстрее всех в интернате бегал, здоровье имел отменное. – Но Ины отобрали другого, – констатировал я, а Вася глубоко и длинно вздохнул. – Да уж нетрудно догадаться! – усмехнулся Величко. – Ну-у, просто у меня та же фигня с другом произошла… – Я рассказал им про Мотю. – Зря он так, конечно, – подал голос Антон. – Нет, я его понимаю, сам чуть с ума не сошёл, когда Ины меня прокатили, но ссать против ветра! – он покачал головой. – Не вариант… Стерпеть надо было, чтоб возможность иметь разобраться. И я стерпел, что ещё оставалось? Чудовищная несправедливость! За что?! Почему? Я не верил, что мог своими якобы неправильными ответами провалить отбор, и поклялся во что бы то ни стало докопаться до истинной причины отказа. Сумел раздобыть документы с данными об отобранных: здоровье, интеллект, скорость реакции, память и прочее – все показатели были точно не лучше моих, а значит, как подсказывала простая логика, дело в каких-то других параметрах, о которых не говорят. Я проверял отобранных из других интернатов, за разные годы, прошерстил огромное количество информации, кучу денег, времени и нервов на всё это истратил, пока не понял, что загадочный секретный параметр, скорее всего, определяется ещё у младенцев. Тогда я выучился на врача и пробился на место того, кто как раз и проводит это самое медо. Там-то и стало ясно, что всё дело в определённой генетической цепочке, по которой Ины и отбирают людей в Челоград, а вскоре я познакомился с одной сотрудницей ВСБ, очень страшненькой, но ретивой и с большими амбициями, и у нас завязался бурный роман… У Величко покраснели уши, и я испытал острый приступ зависти, потому что сам-то я с девчонкой всего раз был, причём как-то случайно, скомкано, в тесной, заваленной дворницким инвентарём, подсобке… Вспоминать, в общем, особо нечего: “любовь” наша как-то быстро – во всех смыслах – закончилась, и больше мы не встречались. Опыт, скажем прямо, совсем не богатый, но тогда я не слишком об этом парился: оценки, баллы, показатели, иновский отбор – вот чем забита была голова. Попасть бы в Челоград, там жизнь другая совсем, там всё само собой сложится… Попал, ага! Антон тем временем схватил бутылку воды и, сделав пару жадных глотков, продолжил: – Ну, короче, это она рассказала мне о том, что среди Инов есть Первичные, Вторичные и Третичные. По какому признаку происходит деление на эти три касты, она точно не знала, но связывала это с какими-то нюансами бессмертия и была уверена, что всем заправляют Первичные. Вторичные им подчиняются, а Третичных вообще никогда не берут в расчёт и считают отребьем. Этот конфликт между кастами Майя – так звать эту подругу – собиралась использовать: послужить Вторичным в обмен на то, чтобы приблизиться к Инам – хотела стать бессмертной в обход порядка, установленного Первичными. “Вся эта бодяга с совершенствованием сознания – полнейшая чушь! – говорила мне Майя. – Нет в Инах никакого человеколюбия! и продвинутого до небес общества у них тоже нет, грызутся меж собой хлестче пауков в банке, а людям всё врут, чтобы не давать нам технологии бессмертия. У самих постоянная борьба за власть и привилегии, каждая из каст хочет рулить этим миром, так на хрена им бессмертных конкурентов плодить? Ничего человечеству на самом деле не светит, Ины просто прикрываются красивыми сказками, чтобы использовать нас в собственных, причём далеко не гуманных, целях!” “Но как использовать-то? – не понимал я. – Все болезни побеждены, сами они бессмертны, что мы можем им дать?!” – Надо сказать, Дважис вовсе не выглядел здоровым, – мне вспомнилась жаркая “земляная нора”, где он сидел, весь облепленный кляксами. – Это я к тому, что все болезни побеждены. – С другой стороны, с болезнями человечества Ины уж точно разобрались, это я вам как врач говорю! Они всё что угодно могут вылечить. – Очереди только надо дождаться, – вздохнул я. – Мотина мать вот не дождалась, померла. – Как так?! – брови Величко взметнулись вверх. – Ей что, поддержак не выдали? – Выдали. – Ну? – Она это… таблетки случайно перепутала. – А мясо-то, по-моему, уже готово? – в очередной раз переворачивая веточные шампуры, сообщил Вася. – Проверим? – Да мне-то, сами знаете, пофигу! – сглатывая набежавшую слюну, заявил я. – Если что, я, как Аххша, сырым даже сожрать могу. Так что пусть проверяет Антон. – Ладно, посмотрим! – Величко взял ножик и, надрезав пару кусков, стал внимательно их разглядывать. – Да давай уже! – сквозь урчание в животе возопил я. – Выскажи, блин, своё экспертное мнение! – Крови нет, пахнет нормально, – заключил Величко. – Думаю, можно есть. – Отлично! – обрадовался Вася, сноровисто снимая мясо и укладывая его на “блюдо” – большой кусок коры, внутренняя сторона которого была заранее тщательно вымыта и уже хорошо просохла вблизи огня. Тут я вспомнил про “репки” и быстренько выковырял их из золы. Они уже стали мягкими, но, к счастью, не развалились. Обжигаясь, я кое-как разломил одну и попробовал: рассыпчатая, будто рисовая каша, она пахла кукурузой, а по вкусу напоминала недозрелую грушу. – На гарнир сгодится, – я насадил “репки” на палочки и раздал друзьям: – Осторожно, горячие! Какое-то время мы молча работали челюстями, мясо “зайца”, как и Васина “говядина”, пахло рыбой, но по консистенции было нежнее и напоминало птицу. Рыбокурица, типа. Наконец, когда первый жуткий голод был утолён, я вернулся мыслями к тому, что рассказывал Антон, и на душе вновь заскребли кошки по поводу Моти. Такие похожие истории, только у Величко хватило выдержки и ума, чтобы проглотить обиду, открыв себе путь к поиску справедливости, а у моего друга – нет. Лежит теперь где-то… чёрт знает где, если тело ещё не утилизировали… а то, может, скормили какому-нибудь чудищу вроде того, что в вольер к нам ломилось… – Так что там эта твоя тётка из ВСБ, как там её… Майя?.. про использование людей говорила? – возобновил я наш разговор. – Да, Майя, – кивнул Антон. – Ну, она где-то разузнала, что бессмертие лишило Инов возможности размножаться, и предполагала, что они как-то используют людей для выращивания собственных эмбрионов. – Дичь какая-то! – возмутился я. – Как такое может быть?! Ины же рептилоиды! Яйца небось откладывают! – А вот и ни фига! – опроверг моё предположение Величко. – В учебниках и научпопе про это почему-то ни слова не написано – что, кстати, наводит на соответствующие мысли! – но в близких к Инам учёных кругах известно, что на самом деле они, так же как и люди, живородящие. – Ну, допустим, и что? – Вот-вот! Я точно так же Майю спросил, а она: “Да не знаю я! Может, они на молекулы людей разбирают, а потом из этих молекул чего-нибудь другое делают? Видал же, какие у них технологии?” Технологии технологиями, говорю, но ведь проще же у собственных, сходных по геному, животных что-то для размножения позаимствовать, чем у абсолютно другого вида разумных существ? А она мне в ответ, что плевать ей вообще-то, как именно они нас в расход пускают, важно не это, а то, что Вторичные хотят получать отобранных молодых людей в обход Первичных, и ради этого готовы на всё! – Кто хочет фруктов? – вклинился Берендеев, выкладывая из сумки “морковки”. – А Васька слушает, да ест! – рассмеялся Антон. – Тебе что, совсем не интересно? – Интересно! Но понятно же, что ничего мы здесь и сейчас не поймём, фантазии одни только разводим вокруг да около. – И что ты предлагаешь? – фыркнул Величко, очищая один из фруктов. – Спросить вот у этого Ина, – Вася вынул из кармана кляксу-указатель и потряс им в воздухе. – Должен же он знать, что и как там у них делается. – Не факт, что он нам расскажет, – пожал я плечами, вгрызаясь в “морковку”: сладкая и сочная мякоть таяла во рту и пахла арбузом с примесью свежего огурца. – А контакты твои хвалёные на что?! – возопил Берендеев. – Подключишься к нему, да и выяснишь! – Угу, – безрадостно кивнул я. – К одному уже подключился: так в башню прилетело – до сих пор гудит! – Пройдёт, – уверенно отмахнулся Вася. – Вот приснится тебе, каких ещё грибов или растений нужно поесть, и всё в голове приспособится! – Будем надеяться, – пробормотал я и, проглотив остатки морковки, посмотрел на Антона: – Так что там дальше-то, насчёт готовых на всё Вторичных? – Да чего-то Майя с них поимела, наверное, когда помогла им организовать моё похищение. Я как раз к тому времени уже сам проводил медо и знал, по какой генетической цепочке они отбирают младенцев. Эти данные, в режиме особой секретности, передавались одному определённому Ину из числа Первичных, как называла их Майя. Она к тому времени уже так вскружила мне голову своими сексуальными умениями и клятвами в вечной любви, что я согласился передать Вторичным все данные об отобранных, в обмен на обещания вечной жизни вместе с ней на Шуржешише. “Это тебе не Челоград для приёма расходного человеческого материала, а отдельный, элитный посёлок, куда попадают только за особые заслуги перед Инами!” – вот как она говорила. На точку болевую давила, что вот, мол, как жестоко и несправедливо эти чёртовы Первичные со мной обошлись, такой умница-разумница, да и мужик хоть куда, столько работал, учился, готовился, что же теперь, всё коту под хвост?! Потом устроила тайную встречу с рептилоидом, который показал фото человеческого посёлка и нашего будущего дома, а затем, в обход всех правил, провёл нам с Майей оптимизацию. Всё так обставила, сука, что я забалдел совершенно и себя умнее её чувствовал! Решил: главное на планету попасть, а там уж – ух, заживу! Может, даже кого-то покрасивей Майи себе найду, главное ведь – в этот рай вырваться. Вот оно – гормональное отупение! В бред про элитный посёлок поверил, а что Челоград – лишь красивая ширма для отбора расходного материала – нет! Думал: на хрена Инам, обладающим такой технологической мощью, что они всё наше оружие в шесть секунд уничтожили, тратить столько средств на иллюзию о Челограде и обеспечивать всем, кто на Земле, здоровое и безбедное существование? Почему просто не забирать кого надо, да и дело с концом? Разве кто-то смог бы им помешать? Нет, конечно! Да даже втихаря похищать аномальных – и то дешевле и легче: ну, пропал человек и пропал, ещё до Инов сотни тысяч пропадали бесследно. Ну, ведь логично же, да? – То есть ты хочешь сказать, что Ины не врут, Челоград существует и там живут счастливые люди? – резко спросил я. – Нет, я хочу, чтобы вы поняли, почему я тогда согласился слить данные медо Вторичным. Думал, у них там просто борьба за власть, а не то что я сотрудничаю с тварями, которые регулярно уничтожают людей! – Но ведь то, что ты сказал, выглядит и правда логично! – поддержал его Вася. – Выглядело, пока я не столкнулся с их запредельным коварством и меня самого не убили! – хмуро проговорил Величко. – После такого сразу понятно, что врут они всё про Челоград, а на Земле устроили что-то вроде питомника, чтоб мы размножались спокойно, были им преданы и добровольно отдавали на убой самых лучших. Мясо, не порченное стрессом – как в рекламе, где кур на ферме выращивают, в естественных условиях, а не в переполненных загонах птицефабрики. Берендеев тяжко вздохнул и потянулся к сладкой “морковке”, а Антон вновь вернулся к своей истории: – Рептилоид поставил условие: я прохожу к ним на секретную базу, отдаю данные по медо, объясняю, по какому принципу люди отобраны, показываю аномальные генетические цепочки, они проверяют, не подбросил ли я им дезу, и только после этого выводят в посёлок Майю. Такая вот гарантия, что я их не обману и не подведу. Когда я прошёл в открытый на Шуржешиш проход, то попал прямо к Дважису – он был у этих Вторичных главным. Убедившись, что я передал подлинные данные и выполнил всё, о чём мы договаривались, Ины меня сразу же усыпили. Тут и сказочке конец! Облапошили, как ребёнка… – Вот это да-а-а, – протянул Вася. – Врагу такого не пожелаешь! – Вытерев сладкий фруктовый сок с губ и подбородка, он ненадолго задумался и спросил: – А эта твоя Майя? Почему ты думаешь, что она тебя предала? Может, она на самом деле хотела с тобой в посёлок, но её тоже надули? – Ерунда, нет никакого посёлка, и – сто процентов! – она это знала, работая в ВСБ! Специально, стрева, меня окрутила, чтобы данные медо Вторичным передать и, наверняка, немалые деньги за моё разводилово с них заранее получила… Будь по-другому, её бы тоже на Шуржешиш провели и вместе со мной усыпили. – Её могли и на Земле усыпить, как друга моего, Мотю, чтоб случайно не проболталась, – предположил я. – Очень на это надеюсь! – процедил Величко. – Хотя, может, и нет: она ведь ушлая тварь, могла придумать, как ещё быть Инам полезной! Но с бессмертием-то они уж точно её прокинули, я в этом не сомневаюсь! – Губы его растянулись в хищной акульей улыбке – не знал, что он способен так ухмыляться… и уж, конечно, по части любовных приключений я больше ему нисколечко не завидовал. – Так что же всё-таки даёт Инам эта моя генная аномалия? – В это Дважис не счёл нужным меня посвящать. Даже про геноключ я услышал только недавно, когда чёртовы рептилоиды меня, можно сказать, из могилы подняли. Возвращаться после ихнего усыпления к жизни – это то ещё, скажу я вам, удовольствие! – Что, очень неприятно? – заинтересовался Берендеев. – Неприятно?.. Да подыхать – и то не так страшно и мучительно, как когда они “возобновляют жизнедеятельность твоего организма”! Вдохнуть не можешь, всё тело будто волки на части рвут, болевой разряд по каждому нерву, – Антон передёрнул плечами. – Да ну, на хрен, не хочу я про это! – Тогда давай лучше про геноключ, – подсказал я. – Так, а что – геноключ? Тут они только зря сыворотку правды на меня потратили: я не то что не в курсе был, где Дважис его спрятал, но даже о самом существовании этой фигни от Ишсаса впервые услышал и понял, что без геноключа они никак не могут использовать аномального. То есть, по итогу, я узнал от них больше, чем они от меня! Ха-ха! Вот где ирония-то!

*

Улеглись мы в этот раз рано, едва солнце село, – усталость и напряжение последних дней буквально валили с ног. Я уснул, как только закрыл глаза… И оказался возле лаборатории. Утопив ручку замка, я сдвинул дверь в сторону и вошёл. – Вызывал? – обратился я к Ишсасу – он стоял возле открытого перегонщика, рядом с нашим научником Ящущем, и лица у обоих были такие, словно сишуйской пены сглотнули. – Да, – бросил мне Ишсас. – Минутку подожди! – Жду, – откликнулся я, глядя внутрь перегонщика и думая о том, что скоро настанет и моя очередь там оказаться. Дважис сошёл, так что первым будет теперь Ишсас, после – его помощники с научником, и только потом те, кто попроще, – мы, то есть. Если дальше всё пойдёт хорошо, то вся наша группа получит возможность очиститься уже в этом году. Пока, правда, ничего хорошо не идёт: аномальный, вместе со слугой и медиком, слился, Дважис сбросился, а геноключ так и не отдал! Где он его спрятал, получервь гнилостный? Ну, да ничего, найдут: база не так уж велика, и народу у нас тут немного… – То есть это всё-таки только твоё предположение? – допытывался меж тем Ишсас, сверля Ящуща взглядом. – Скорее предсказание. И оно с большой вероятностью сбудется, если мы не отловим аномального в самое ближайшее время. Сопряжитель уже прижился и развивает активность, но куда он эту активность направит, если его не извлечь в положенный срок? Ясно, что на весь мозг носителя! – И что он вытянет всё подряд, прежде чем разрушит мозг аномального? – Похоже, ты невнимательно слушал меня, Ишсас. Я не говорил, что он разрушит мозг аномального! Зачем, если нет ни условий, ни стимула для перехода к другому носителю? – научник картинно потряс левой нижней рукой, вопрошая: – Кто станет просто так, без всякой причины, грабить и рушить собственный дом? – Тогда что же, рог этому сопряжителю в задницу, будет он делать? – гаркнул Ишсас так, что капсула перегонщика отозвалась тонким звоном. – Приспосабливаться! – ничуть не испугавшись ора командира группы, уверенно утвердил Ящущ. – Стараться максимально улучшить и обезопасить место своего пребывания. – А конкретнее? – Конкретнее сказать затрудняюсь, – с неохотой признал научник. – Слишком уж много переменных, ведь каждое разумное существо уникально, это касается не только нас, но и человеков, к тому же таких интеллектуально и физически развитых, как аномальные. Поэтому как будет действовать сопряжитель, что именно станет менять и обустраивать, одному Абсолюту известно, но нет сомнений, делать это он будет весьма интенсивно и всеобъемлюще. – И насколько быстро произойдут изменения? – Точно спрогнозировать не могу… – Ящущ задумчиво вытянул шею и задрал голову. – Пара, ну, может, тройка суток в запасе есть, прежде чем сопряжитель перерастёт собственную программу и станет совершенно неуправляемым. – Что? Пара-тройка суток?! Из которых одни уже прошли? – Ну, ты сам-то, Ишсас, подумай: сопряжитель – это необычайно активная сила, иначе как бы мог он врасти в чуждый нам организм и забрать на себя нужное нам свойство? – Значит, если мы не изловим аномального в ближайшие двое суток, то всё? Его уже нельзя будет использовать? – Полагаю, что так, – утвердительно махнул верхней рукой научник. – К тому же чем дольше вы будете его преследовать, тем труднее будет его поймать. – Думаешь, то, что случилось с гончими, – это уже влияние сопряжителя? – Возможно, – Ящущ неуверенно дёрнул подбородком. – Сусощ! – рявкнул Ишсас. – Готов! – ответил я. – Возьми Кшажуша с его летунами и немедленно выдвигайтесь на поиски аномального! Его берите живым, а остальных как угодно, сами там смотрите… по обстоятельствам. – Понял! – я развернулся и устремился прочь из лаборатории. Прежде чем дверь за мной закрылась, я успел услышать, как Ишсас связался по комму и приказал готовить на завтра Заглота. Ого! А дело-то уже пеной исходит, раз командир предполагает, что мы можем не справиться, и аномального придётся убрать! А если его уничтожат, моя очередь на очищение здорово отодвинется, не так-то просто забирать аномальных в обход Первичных, в крайний раз, из-за Дважиса, всё наше дело чуть полным провалом не обернулось. И если мы сейчас аномального потеряем, да ещё и вместе с сопряжителем – а его выращивание ведь тоже немалых усилий и ресурсов стоит! – это сильно ударит по нашим финансам! А главное, нашу базу могут обнаружить Первичные – риск этого возрастает, причём значительно! Накроют нас и тогда всем сразу конец – пощады не жди! Я уже бежал по коридору что есть духу, связываясь по нашейному комму с Кшажушем, чтобы как можно быстрее готовил и выводил летунов. Кольцом замкнёмся, а найдём этого аномального, рог ему в задницу! Я резко открыл глаза и сел: сон был таким реальным, что, казалось, у меня и правда вместо рук и ног иновские клешни, кожа-чешуя блестит в свете звёзд серебром, а на солнце примет сочный медный оттенок. Сердце частило, отдаваясь в бедре, под мышкой зудел накопитель энергии для излучателя… Чёрт! я потряс головой, прогоняя морок и пытаясь привести мысли в порядок. Сон! Иновские ощущения медленно гасли. Это был просто сон… Да нет, блин! Не просто. Воспоминание – вот что это было такое! Одно из воспоминаний Сусоща, к расшифровке которого я не мог даже подступиться из-за иной, чем у человека, работе иновского сознания! Инфа лишь капельками просачивалась наружу, даря микроозарения, а всё остальное продолжало лежать в памяти мёртвым грузом, словно толстая книга, которую не то что прочитать, но даже просто открыть – и то невозможно! А сегодня вдруг – бац! – и “книга” открылась сама, на определённой странице, причём так, что я понял каждое предложение, а ведь Ины в моём сне шипели и свистели на своём, рептилоидном, языке! Сопряжитель – вспомнил я новое слово, и в голове будто что-то и впрямь шевельнулось! Меня сразу пробил озноб. Сосудистый паук, вылезавший из шеи – о, это тоже был не просто кошмар! Нет-нет, постарался я сам себя успокоить, наверняка, эта “необычайно активная сила” так не выглядит, воображение просто подсовывает мне аналогии, чтобы я мог понять, что Ины… Что эти чёртовы Ины внедрили мне в мозг какую-то чужеродную хрень! И она там живёт, растёт, развивается и меняет, что хочет, обустраивая место своего пребывания, как сказал иновский учёный Ящущ. Трое суток! А после сопряжитель будет уже не извлечь. Если они внедрили мне его во время оптимизации, то это время уже прошло! Я дико вспотел, глядя на своих мирно посапывающих друзей: сейчас было дежурство Васи, но он бессовестно дрых, калачиком свернувшись под деревом. Как всегда, мать вашу, ну и часовые – что один, что другой! Да-да, устали дико, не спорю, но совесть-то надо иметь, почему я один только всю дорогу не сплю?! Мне остро захотелось подойти к Берендееву и заорать ему прямо в ухо, что, пока он тут сладко почивает, у меня в башке растёт хрен пойми чего, сдвигая кукуху напрочь!.. Спокойно, не ярись! Я не враг тебе… Меня прямо изнутри окатило приятным, расслабляющим теплом и я почувствовал, что успокаиваюсь. Я мог бы не открывать тебе вообще никакой инфы, но мы уже стали неразделимы. Ради нас обоих стараюсь: я ведь теперь – это ты сам и есть, только с новыми полезными возможностями. Нет, это не было голосом в голове! Это были вроде как мои же собственные мысли, только всплывали они неожиданно и ясно, словно раздвигая то, о чём я прямо сейчас думал, – ощущение необычное и словами труднообъяснимое. Как будто бы… мысли в скобочках! Контакты с Аххшей, летунами, рептилоидом, обучение твоего организма новым трюкам – всё это не просто тебе пригодилось, жизнь нам обоим спасло! Не то чтобы сопряжитель прямо вот так, конкретными словами, со мной разговаривал, но иначе вряд ли бы получилось описать приходившее ко мне понимание. Некоторые вещи вообще осознавались, как само собой разумеющееся, словно я знал об этом всегда: например, что находимся мы сейчас вовсе не на Шуржешише, а Дважис – не настоящее имя, а всего лишь псевдоним рептилоида, возглавлявшего преступную группу Вторичных. А ведь ещё вчера я вообще даже близко не представлял себе, где мы… Стоп, стоп, хватит! Не время сейчас вдаваться в подробности, все детали можно обмозговать и потом, а сейчас главное: Сусощ и Кшажуш убиты, а ты слышал, что приказывал Ишсас. Готовить Заглота! Я вспомнил смутный образ кого-то с огромной пастью и ощущение опасности. Увы, меднокожий не отличался хорошим воображением, так что полного представления о Заглоте у нас пока нет. Однако из вскрытого и переработанного специально для тебя воспоминания – а это было, между прочим, непросто! – ясно, что время, когда тебя ещё можно было использовать, уже прошло и ловить вас живыми никто больше не собирается. Тварь выпускают, чтобы всех уничтожить! Я прислушался и принюхался, параллельно установил контакт с Аххшей – она тоже проснулась, потянула носом и навострила уши. Пока ничего подозрительного, но Заглот за нами придёт – Сусощ в этом нисколько не сомневался. Мы можем использовать диких летунов, основываясь на опыте с модифицированными, думаю, разница в работе ЦНС не принципиальна. Однако существует проблема: у нас нет управляющего сигнала оператора, “оседлав” который, мы проникали к птицегрызунам в мозг. Поэтому надо как-то привлечь их сюда, чтобы законтачиться напрямую. Вскочив, я принялся будить друзей: – Вася, Тоша, вставайте! – Ох, а я задремал, что ли? – испуганно хлопал глазами освещённый фонариком Берендеев. – Чёрт, Лёшка, прости… провалился как-то в сон, незаметно, сам даже не знаю… Я оставил его и стал безжалостно трясти никак не реагировавшего на наши голоса Величко. – А? Что? Уже моя очередь? – наконец сонно пробормотал он, с трудом разлепив глаза. – Нас идут убивать! – рубанул я без всяких предисловий. – Надо успеть подготовиться! – Ты же говорил, погони больше не будет! – укорил Вася. – Оказывается, имелась в виду погоня Инов, когда они хотели поймать нас живьём и вернуть на базу. – То есть как это – “оказывается, имелась в виду”? – нахмурился Величко. – Что за бессмыслица? – Я потом вам всё объясню! Если выживем.