В поисках Челограда

Моисеева Ольга Романовна

*

Налепив на себя линзы, мы с Антоном – на этот раз днём и без верёвки, которую нам заменил зрительный контакт, – следовали за Скссухом: он открыто шёл на своё законное место работы, поэтому нам надо было только не упускать его из виду, избегая столкновений со встречными Инами. Их, по счастью, попадалось не так много, как бывает в человеческих городах: сказывалась постоянная, резко обострившаяся за последние десять лет, убыль населения, а также полное отсутствие праздно шатающихся по городу рептилоидов. Понятие “туризм” у Инов, каждый из которых прожил уже больше полутора тысяч лет и имел возможность мгновенно перемещаться через переходы, отсутствовало как таковое. Да и мрачная обстановочка всеобщих сбросов, надо сказать, прогулкам отнюдь не способствовала. Первичные, опасаясь нападения недовольных Вторичных и озверевших от отчаяния Третичных, заперлись в отдельной зоне города, превратив её в настоящую крепость, а остальные, в большинстве своём, вкалывали с утра до ночи, стремясь заслужить благоволение высшей касты, которое гарантировало им клонирование и поддержак. Первичные врали, что средство от сбросов почти готово, осталось совсем чуть-чуть потерпеть, максимум пару лет, и тогда долгожданную панацею получат все Ины без исключения, после чего смогут счастливо и вечно жить дальше. Подавляющее большинство этому верило. Мы шли, без труда обходя редких пешеходов: все они спешили по своим делам, а изредка встречавшиеся правохотники явно выслеживали конкретных неблагонадёжных. Скссух сказал, что весьма распространённая ещё год назад практика сокрытых Первоучёных, когда занимавшиеся особенно важными научными разработками Первичные могли не раскрывать свои персональные данные, почти изжила себя, так что нашему Жуже действительно повезло! Сегодня он, вместе с Вжижсом, остался дома – на территорию Центра им было всё равно не пройти. И даже невидимость никакого значения не имела. Новая автоматическая охранная система – изначально разработанная для охраны крепости Первичных, а теперь внедрённая и на других важных объектах – содержала в себе массу возможностей. Она могла действовать в полной темноте, например, или при сильном задымлении, распознавая субъекта не только оптически, но и по движению, тепловому излучению и ещё целому ряду параметров. Скссух был занесён в базу сотрудников и, естественно, с проходом в Центр проблем не имел, а что касается нас с Антоном, то идея Третичного заключалась в том, что система охраны нацелена исключительно на персональную идентификацию Инов, а вовсе не существ для исследований и опытов. В Управление по усовершенствованию биоформ, откуда вышли такие, как Аххша гончие, усовершенствованные летуны и даже Заглоты, – постоянно доставляли различных животных, а в Отделение ксенологии – таких же, как мы, человеков (Скссух, как и все Ины, почему-то отказывался использовать слово “люди”). Это давало основание предполагать, что, если мы попадём на территорию центра в сопровождении официального сотрудника, то система не должна будет считать нас подлежащими проверке субъектами. Люди, правда, в отделение Ксенологии попадали обычно через находившийся внутри портал, а мы собирались войти в Центр с улицы города, поэтому стопроцентной уверенности, что дело выгорит, у Скссуха, конечно же, не было. Но поскольку придумать другой способ добраться до перехода на Землю ни Жужа, ни оба Третичных так и не сумели, мы решили рискнуть. Идти логичней было не через главный вход, а с той стороны, где в Управление завозили те самые, подлежащие усовершенствованию, биоформы. Их, в отличие от людей, доставляли не только с другой планеты, но и с самого Шуржешиша, через специально предназначенный для этого вход, который естественно, тоже контролировался автоматической охранной системой Центра. В отличие от людей, Ины почти никогда не использовали прямые углы и геометрически правильные строения: исключение составлял только бублик главпортала, и то только потому, что такая форма облегчала функционирование такого большого числа собранных в одном месте порталов. Все остальные дома в Зжиххсе напоминали приземистые кляксы-муравейники. Такими же были и здания на территории Центра. Наверняка, все кабинеты, коридоры и даже залы внутри этих разнокалиберных “гор” похожи на пещеры и норы, подумал я, когда мы уже подходили к площади, на которой был расположен этот крупный научно-исследовательский комплекс. Оставив без внимания главный вход, Скссух долго шёл вдоль забора, выглядевшего как густое переплетение ветвей, высотой точно больше двух метров. Снаружи его покрывала гладкая, прозрачная, явно такая скользкая, что ничем не зацепишься, корка. Наверняка, ещё и импульсом долбанёт, если попробуешь перелезть. Обогнув комплекс примерно наполовину, мы оказались возле служебного входа. Скссух медленно пошёл к двери, давая нам возможность приблизиться к нему вплотную. Нащупав друг друга, мы с Антоном взялись за руки, чтобы не растеряться, и следовали за Ином буквально по пятам, чуть ли не наступая ему на ноги, готовые броситься наутёк, если вдруг система поднимет тревогу, но этого не случилось. Скссух подошёл к двери вплотную и нажал пальцами на прилепленную справа от неё кляксу. Спустя секунд десять напряжённой тишины, дверь медленно отъехала в сторону, и Ин ступил в проём, почти прижавшись к левой стороне, чтобы дать нам возможность протиснуться справа, что мы и сделали. Прошли одновременно с нашим провожатым, и я почувствовал, как пальцы Антона, клещами сжимавшие моё запястье ослабли и соскользнули прочь. Кажется, наш Третичный оказался прав, и система не посчитала нужным нас идентифицировать! Я облегчённо выдохнул: надо же как просто, ура-ура! Из близлежащего здания навстречу нам выскочил оливковокожий Ин: – О, Скссух, с восстановлением! Выглядишь отлично, а как самочувствие? – Да всё хорошо, Жзизиш, спасибо. А как прошёл твой отлов? Ины, естественно, общались на своём языке, так что Антон ничего не понял и сразу снова напрягся. Я осторожно нащупал его ладонь, и мы замерли в двух шагах от нежданного собеседника, стараясь не шевелиться. – Да с отловом-то всё нормально прошло, зато здесь возникла неожиданная проблема, – ответил Жзизиш – кружка у него на затылке не было, значит, Вторичный как минимум, а то и Первичный. – Здесь в смысле – в Управлении? – Уж скорее во всём Центре! – коллега нашего Третичного слегка оскалился. – Сверху спустили какое-то новое распоряжение, и зверей моих не пустили. Сердце моё сразу забилось чаще, я сжал руку Антона, призывая быть готовым к чему угодно. – Как так? – глаза Скссуха повернулись от удивления. – Заявку теперь надо подавать на проход всех живых существ, рог им всем в задницу! Животных ли, схи-уборщиков, неважно. Любых биоформ, в общем, как наших, так и ксено. Хорошо, тут, в доме напротив, есть дворницкая. Пришлось мне зверей прямо там, в запертом контейнере, оставить. – Вот так черви повылезли! – поводив шеей, ругнулся наш Третичный. – Это что же, система теперь сможет вообще всех живых существ различать и идентифицировать? – Да рог его знает, я точно не понял, но сказали, что пока наладка идёт, можно просто общее количество биоформ указать. Я так и передал, всё вроде принято… сигнал какой-то даже поступил, будто двое уже прошли… наверное, что-то глючит, или это схи какие-нибудь, на них тоже заявку оформляли, такая неразбериха!.. Пойду я быстрей, Скссух, а то случится ещё что-нибудь с моими зверями, замучаюсь разбираться! – Давай-давай, Жзизиш, удачи! Ин рванулся к выходу с такой скоростью, что нас обдало ветром, а Скссух, стараясь держаться подальше от ходивших по территории Инов и постепенно наращивая темп, чтобы мы успевали за ним пристроиться, припустил к Управлению по усовершенствованию биоформ. – к нему относилось сразу несколько корпусов-муравейников, помеченных соответствующими сокращёнными надписями. Нырнув в самое приземистое и широкое, мы очутились в просторном холле с несколькими дверями. Одна из них была открыта, и я увидел внутри длинный коридор, по одной стороне которого располагались лаборатории и кабинеты, а по другую – вольеры, где содержались подопытные животные. Ближе всего были гончие, очень похожие на Аххшу, что сразу же заставило меня вспомнить Васю: здесь он, наверное, под началом Дважиса, и работал! Дальше виднелся вольер с более крупными хищниками – “волками”,

образ которых я считал в своё время у толстозадого травоядного “зайца”. Не успели мы миновать этот коридор, как дверь одной из лабораторий открылась, и оттуда вырулил меднокожий и желтоглазый Ин. Кинулся прямо наперерез Скссуху, не давая пройти, заключил в дружеские объятья, заставив нас с Антоном шарахнуться в сторону, чтобы с ним не столкнуться. На затылке у встреченного Ина красовалось чёрное пятно Третичного, он сразу же принялся поздравлять Скссуха с восстановлением, расспрашивать, как всё прошло, делиться своими личными впечатлениями – его, как видно, тоже только недавно восстановили, жаль только невероятную болтливость при этом никто не убрал. Перегородив Скссуху путь к следующему сектору, Ин ещё к тому же дико жестикулировал, подпрыгивал и притоптывал, чуть ли не задевая нас с Антоном клешнями. Распластавшись по стене коридора и держась за руки, мы стали медленно сдвигаться, стараясь уйти из опасной зоны, когда у меня вдруг громко и протяжно заурчало в кишках. И как назло в перерыве между шептожужжанием этого чёртова трепача! Глаза его повернулись, Скссух попытался сделать вид, что звук издал он, но его собеседник явно этому не поверил, вперившись, казалось, мне прямо в лицо. Тогда наш Третичный вдруг охнул и, схватив коллегу за руку, стал со стоном заваливаться на спину. Когда оба они бухнулись на пол, я потащил Антона в коридор с вольерами. Гончие, почуяв незнакомый запах, засвистели и приникли к решётке. Я просунул руки через прутья и коснулся их морд – контакту с не владевшими речью существами мой симбионт не мешал, однако одна из “собак” мигом вцепилась мне в пальцы, прежде чем я сумел укротить её буйный нрав и заставить выпустить руку. К счастью, прокусить кожу и впрыснуть парализующий яд она не успела. Я обернулся: Ины уже поднялись, и Трепач, безапелляционно заявляя, что нашему Третичному необходима помощь, пытался силой увести его в медкабинет. Скссух упирался и отнекивался, а Трепач вопил, что тогда он вызовет врача прямо сюда. Дело пахло керосином и вот-вот могло закончиться потасовкой! Эх, собачки мои хорошие, простите, я очень этого не хочу, честное слово, но иного выхода нет! Гончие взвились на дыбы и с диким свистом-скрежетом ринулись друг на друга. Мы с Антоном отпрянули к соседнему вольеру с “волками” – те, уловив странный запах, приникли к решётке, и я быстро коснулся их голов, едва избежав клыков. Коридор тут же наполнило утробное рычание, а затем хищники с адским воем покатились по полу, кусая и молотя друг друга когтями. Враз позабыв о проблемах Скссуха, Трепач рванулся к вольерам. На шум из кабинетов выскочили ещё Ины. Отбежав в глубь коридора, мы с Антоном застыли, глядя на нашего, оставшегося у входа в сектор, провожатого. Пройти к нему, через метавшихся между вольерами и лабораториями сотрудников, мы уже не могли, но Скссух, конечно же, догадался, кто виновник возникшего переполоха и где мы с Антоном примерно находимся. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, он быстро вскинул руку вверх и махнул, показывая, чтобы мы двигались дальше и потом повернули направо. Величко стремглав понёсся вперёд, таща меня за собой. За последним вольером с летунами, коридор так круто сворачивал, что я поскользнулся и налетел на стену, чуть не потеряв линзу. Глухой удар привлёк внимание, из двери напротив нас, вышел розовокожий Ин. Мы с Антоном застыли, боясь шевельнуться, а Ин затоптался на месте, тиская свой нашейный коммуникатор. Там, откуда мы удрали, слышался шум. Я всё ещё сохранял контакт с “волками”, они здорово подрали друг друга, но уже засыпали под действием введённого транквилизатора, чувствуя, однако, как кто-то обрабатывает их полученные в потасовке раны. Резкий “пинок” с моей стороны заставил одного из “волков” ненадолго проснуться и впиться клыками прямо в клешню ветеринара, пропоров пальцы насквозь. Громкий и высокий, словно визг бормашины, вопль заставил топтавшегося возле нас Ина подорваться с места и поскакать на помощь незадачливому коллеге. Дверь осталась открытой и, заглянув в лабораторию, мы с Антоном узрели такое, что он охнул и едва слышно матерно выругался, а я сразу же, как зомби, потопал внутрь, не в силах отвести взгляд от содержимого прозрачных цилиндров, шеренгами уходивших в глубь помещения. Они были разного размера: диаметром метр и больше, и от полуметра до двух – в высоту, а внутри то ли плавали в невидимой плотной жидкости, то ли удерживались каким-то полем уродливые создания, явно сконструированные искусственно, причём из наших, земных, животных. Гигантский мохнатый паук с крысиными ручками вместо ног, обезьянка со щупальцами, варан с кожистыми крыльями (дракона они, что ли, слепить пытались?), кошка с крокодильей пастью, крупная птица (орёл, кажется) с четырьмя собачьими лапами и ещё целый ряд подобных существ. Кошмарные твари, конечно, однако зайти в лабораторию нас заставили вовсе не они, а нечто гораздо более ужасающее: то, что плавало в самых высоких, двухметровых цилиндрах. Там были люди! Тоже генетически изувеченные, но при этом хорошо нам с Антоном знакомые. Да и не только нам, но вообще всем землянам. Первые переселенцы на Шуржешиш, избранные для жизни в новом, прекрасном обществе, в райском местечке, под названием Челоград. Из россиян тут был Артём Причкалин, в количестве одной штуки, и ещё две… особи с лицом Василия Берендеева. Слава богу, молодого, а не сорокалетнего, с которым мы сдружились на Хуррхше, а то мне, наверное, стало бы худо. Я почувствовал, как вспотела ладонь Величко. – Твою ж мать! – тихо пробормотал он, тихонько стукнув по цилиндру с “Причкалиным”, чтобы я понял куда смотреть. – Это чего у него за пятна – как шкура рептилоидная, а там-то, вон вообще… – он звучно сглотнул и умолк. – Да, пятна – это кожа-чешуя, стопудово, – прошептал я. – А что на животе, я даже не… жуть просто! – Может у рептилоидов так и есть, ты когда-нибудь полностью голого Ина видел?.. – спросил Антон, и я, забыв, что невидимый, молча помотал головой. – Тут у них всегда тряпкой замотано! Открытые глаза четвёртого номера, без бровей, ресниц, и даже без век, со зрачком и слишком крупной для человека радужкой лимонного цвета вперились, казалось, мне прямо в лицо – я быстро отвёл взгляд и стал считать чёрные точки на нетронутых чешуёй плечах “Берендеевых”: – Клоны номер четыре и пять. – Они пытались делать гибриды? – не то спросил, не то констатировал Величко. – Обнаружили, что аномалия у клонов не работает, и решили пустить их на эксперименты по генной совместимости? – Типа, не пропадать же добру?.. – Ну да… Меня затошнило, и я отвернулся. На глаза попался стеллаж с ячейками, в которых лежали какие-то рулончики. Я отпустил руку Величко и подошёл ближе. Это были записи о существах, замурованных в этих ужасных цилиндрах. Я разыскал те, что относились к клонам Берендеева, рассовал их по карманам, потом решил взять ещё несколько из ячеек верхнего ряда, помеченного значком, который симбионт перевёл как “общее”. В коридоре послышался шум шагов. – Чёрт, Пегов, Ин возвращается, где ты? – прошипел Величко. – Стой на месте, я сейчас! – похватав из “общего” несколько каких попало рулончиков, я запихнул их за пазуху и бросился туда, где оставил Антона. Нащупал его руку: – Уходим! Мы ринулись на выход и чуть не столкнулись с Ином, но не с тем, кто выскочил отсюда несколько минут назад. – Щущич! – позвал гость, остановившись в открытом дверном проёме. Потом прошёл внутрь и хлопнул по кляксе на стене, запирая выход. Бросок! Мышцы сжались пружинами, и, опустив руку Антона, я прыгнул вперёд, мимо Ина, шустро поскакавшего в сторону цилиндров со словами: – Щущич, слушай, мне срочно надо… – рептилоид остановился, видимо, ощутив дуновение рассечённого мной воздуха, – с тобой поговорить! Ты здесь? Почти рыбкой влетев в щель между косяком и полотном, я застопорил дверь. Ин резко обернулся на стук моего приземлившегося тела. Антон схватил прислонённую к стене лаборатории толстую палку с кляксой на одном из концов и с силой треснул рептилоида по затылку. Тоненько пискнув, Ин завалился на бок и получил по башке ещё раз, для верности. Импровизированное оружие будто бы само встало на место, а бесчувственный Ин пополз за массивную круглую тумбу, на которой громоздилось какое-то кляксоподобное оборудование. – Быстрее! – свистящим шёпотом позвал я Антона. Нижние иновские клешни исчезли за тумбой, и, спустя три секунды в меня врезалось тело Величко. Мы вместе вывалились из лаборатории, и дверь за нами закрылась. Я нащупал руку Антона, и мы двинулись по коридору, стараясь производить как можно меньше шума. Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел, как из-за поворота вырулил розовокожий хозяин лаборатории – вернулся, зараза, вот же чёрт! Обостряю слух и обоняние до уровня Аххши. Я услышал, как Щущич остановился возле двери и зашуршал пальцами в кляксе-замке. Молодец Величко, что не оставил гостя валяться прямо на проходе – это даст нам немного времени! Дошагав до поворота на цыпочках, я остановился и потянул носом воздух, выискивая запах Скссуха. Налево! – мы юркнули за угол, и я побежал по следу: он был совсем свежий и привёл нас в небольшой холл неправильной формы, где растеряно, бормоча ругательства, топтался наш провожатый. В одной руке он сжимал “цементную” кляксу, размером с блюдце, в другой – что-то ещё. – Ах вы, черви белёсые, и куда только вас пеной стащило?! – прошипел он, услышав наши шаги. Я коснулся его плеча, и Скссух стал на ощупь тыкать мне в нос и в грудь небольшой, размером с пятирублёвую монетку, кляксочкой: – Держи быстро! Попадая под действие линзы, устройство становилась невидимым, но я всё же успел разглядеть носик и понял, что это – указатель. Сунув его в карман, я почувствовал, что он ведёт к Скссуху, но не так, как было с Жужей, однако разбираться с этим времени не было – из коридора послышались шаги Инов, но я промолчал: авось успеем! Прилепив кляксу на стену, Сксскух запустил в неё пальцы, и прямо возле нас замерцал серой мутью проход. Шаги стремительно приближались, причём, судя по звуку, в холл вышли сразу два Ина. – Эй, ты чего? – раздался удивлённый голос одного из них. Наш Третичный обернулся, а я с силой толкнул Антона к порталу. – А, это ты, Скссух! – воскликнул второй Ин. – Куда собрался? – Привет! – откликнулся наш Третичный, отходя от перехода. – Да так, никуда, просто проверяю, работает ли ещё, а то ходят слухи, что грядут обновления не только по поводу биоформ, но и… Сквозь его шипяще-свистящую речь, мой утончённый сопряжителем слух различил лёгкое потрескивание, которое бывает, когда кто-то ступает в открытый портал, и, в надежде, что Антон уже на той стороне, я быстрым скачком нырнул в серую муть…

*

...И вывалился прямо на Величко, получив в свой адрес каскад приглушённых проклятий, из которых понял, что чуть не сломал другу спину, заставил треснуться башкой об пол и ещё он плечо чуть не вывихнул. – Линза, мать твою, соскочила! – в заключении прошептал он. – Радуйся, что мы столкнулись здесь, а не в переходе, – скатившись с Антона, так же тихо откликнулся я. – Верная смерть тогда! Жужа предупреждал… – я завозился, ощупывая пространство: вокруг царила полная темнота. – Где это мы? Я прислушался и принюхался: – Мы точно на Земле… – Какое откровение! – пробурчал Антон. – ...в конторе какой-то: канцелярщиной пахнет и слегка людьми, но в этой каморке никто не сидит постоянно… может, кладовка?.. А дверь – там! Я встал и осторожно двинулся туда, откуда чувствовал легчайшее дуновение воздуха: он проникал в микрощели вокруг двери и устремлялся через комнату вверх – в вентиляцию. Попытки нашарить на стене выключатель ни к чему не привели, наверное, он находился снаружи. Открыть дверь тоже не получилось. – Заперто, – констатировал я. – Эй, ты где? – было слышно, как Антон встал и, опираясь на стену, медленно двинулся в мою сторону. – Тут, тут, ты идёшь правильно. – Ага, – шорох приблизился, рука Антона коснулась моей спины. – Это каморка внутри другой комнаты, оттуда тянет людьми и даже иновский дух примешивается, значит, рептилоиды сюда тоже захаживают, – прижавшись носом к дверной щели, доложил я. – Но сейчас никого нет… Ночь, наверное. – Ну, раз ночь, отойди! – ощупывая дверь руками, буркнул Величко. Я посторонился, и Антон со всей силы треснул по двери ногой, потом ещё раз. На грохот, к счастью, никто не пришёл, и на четвёртом ударе дверь распахнулась, открыв полутёмный кабинет с несколькими столами, стульями и шкафами по стенам. Здесь были окна – через закрытые жалюзи пробивался слабый свет. Я раздвинул крашеные в белый цвет алюминиевые полоски и жадно приник к стеклу: светили фонари, горела реклама, по широкой улице изредка проезжали машины, на противоположной стороне виднелась тёмная масса деревьев в скверике возле жилых домов. За окнами простирался расцвеченный ночными огнями большой город! Наш, родной, человеческий! Как же я, оказывается, по всему этому соскучился! – Мы дома, Тоша! – Я отлепил со спины кляксу, сунул её в карман и, стукнув его по плечу, стал озираться кругом, балдея от того, что вокруг не рептилоидная нора неправильной формы, а прямоугольная комната с нормальными стульями, а не идиотскими тазами на ножках… компьютеры на столах! Даже то, что на всей оргтехнике были прилеплены кляксы -свидетельства полной зависимости людей от этих чёртовых рептилоидов, истинные причины заботы и “гуманизма” которых мы теперь понимали сполна! – не могло испортить мне настроения. – Действительно дома, на Земле! Ура! – Я знаю, где мы, – то ли не разделяя моего восторга, то ли ловко его скрывая, хмуро отозвался Антон. Попытка принюхаться и определить его настрой по запаху провалилась. Хватит! Ты забываешь, что органы чувств у тебя не собачьи, а человеческие, прямой опасности сейчас нет, так что я понижаю способности до нормальных, не то у тебя или мозги расплавятся, или “батарейка” сядет! – Это контора ВСБ, я здесь раньше бывал… – раздвинув жалюзи и рассматривая улицу, сказал Величко. – Прямо здесь, в этом кабинете, тот рептилоид, с которым Майя свела, мне голову фотками элитного посёлка на Шуржешише морочил и оптимизацию нелегальную проводил. – А переход кто открывал? – Да тот же чёртов рептилоид и открывал! Как его звать, они мне так и не сказали, конспираторы хреновы! Время было уже позднее, Майя на входе в контору меня встретила и в этот кабинет провела… столы тут немного по-другому стояли, но планировка точь-в-точь, видишь, вон тот выступ и нишу в стене – так и было оно, железно. И кладовка эта тут тоже была, причём такая же пустая! Только для секретных проходов, наверняка, и использовалась. – Антон подошёл к распахнутой двери, пошарил рядом по стене, и на потолке каморки вспыхнула люминесцентная лампа. – О, и освещение то же. Все сотрудники тогда из кабинета уже ушли, только я, Майя и рептилоид тут находились. Он, по её указанию, в каморку зашёл, ляпнул кляксу на стену, пальцами, как они обычно делают, пошурудил, портал и открылся. Я прошёл в переход и попал к Дважису. Ну, а что дальше, ты знаешь… – Антон зашёл внутрь и подобрал свою, откатившуюся в угол, линзу. – Ты передал данные по аномальным, и тебя усыпили. Величко молча вышел наружу и щёлкнул выключателем – свет в каморке погас. Я прошёл к выходу из кабинета и подёргал дверь. – Закрыта! И гораздо прочнее, чем в каморке, так просто не вышибешь! – Да и с поста охраны засекут, – откликнулся Антон. – Это уже не кладовка внутри помещения, а кабинет в здании ВСБ! Начнёшь дверь ломать – сигнализация взвоет, следящих устройств тут кругом понапихано… – И чего делать? – Звонить! – Величко подошёл к одному из столов, снял телефонную трубку и приложил к уху: – Работает! Он нажал кнопку громкой связи. – Кому звонить-то? – услышав длинный гудок, удивился я. – Ночь на дворе! – А ты догадайся! – хищно ухмыльнулся он, уверенно, на память, набирая какой-то номер. Длинные гудки шли один за другим, и я уж подумал, что никто не ответит, когда раздался сонный женский голос: – Алло! – Привет, моя милая! Как поживаешь? Соскучилась? Секунд на пятнадцать воцарилась гробовая тишина, потом из динамика громкой связи раздался не то хруст, не то шорох. – Майя? – вкрадчиво проговорил Величко. – Эй!.. ты там?.. Надеюсь, наш разговор не прослушивается? – Нет, не прослушивается, – напряжённо ответила она. – Ты узнала меня? – Антон? – чуть помолчав, сдавленно произнесла женщина. – Это и правда ты? – она вздохнула и выдохнула: – Ты вернулся?! – Ага, – хохотнул он. – Воскрес тут, мать твою, по случаю! – Воскрес?! – в голосе Майи слышалось неподдельное удивление. – Что… что это значит? – Что значит?! Ты, блин, вообще без башки или придуриваешься? – Придуриваюсь?.. – ровно переспросила она, и в тоне её зазвенел лёд: – Какого чёрта? Почему ты так со мной разговариваешь? – Потому что ты меня продала! – прошипел Антон, явно сдерживаясь, чтобы не заорать. – Отправила на верную смерть, сука! – Я продала?! Да ты совсем охренел! Свалил на Шуржешиш, а меня тут, на Земле, так, сволочь, и бросил! Целый год ни ответа, ни привета! Кого-то покрасивей и помоложе себе там нашёл, а я – побоку! А теперь что же? Послала она тебя, да? – Майя расхохоталась. – Так тебе и надо! Облапошили и пинками выгнали, вот почему ты вернулся… Обалдевший от такого неожиданного наезда, Величко какое-то время молча слушал, пока наконец не обрубил её громким свирепым шёпотом: – Хватит! Ты спятила? Что за чушь ты несёшь?! Меня усыпили, как собаку, едва я отдал все данные медо! Усыпили, ты слышишь? На том конце повисла тишина. Она показалась мне жутко угрожающей, поэтому я подошёл к аппарату и произнёс: – Это чистая правда, Майя. Он целый год был мёртв, пока Ины не воскресили его, чтобы вытащить инфу, которую он мог, по их мнению, знать! – А ты ещё кто? – совсем не дружелюбно осведомилась женщина. – Я – Лёша, друг Антона, мы вместе сбежали от… Величко жестом велел мне заткнуться, и сказал: – Завязывай болтовню, мать твою! У тебя есть определитель – ты видела, с какого номера я звоню? – Из нашего рабочего кабинета. – Правильно. Мы сидим в запертом кабинете, от которого у тебя есть ключ. Поэтому давай-ка выдвигайся, выпускай нас отсюда и выводи из здания! – Серьёзно? – протянула Майя, явно сообразив, каким образом мы сюда попали. – И как же это, интересно, я смогу вывести вас из здания?! Может, мне лучше позвонить охране и сдать вас всех ВСБ? Сколько вас там, вообще? – Двое. Средство стать незаметными для прохода мимо охраны у нас есть, не сомневайся! А вот сдать нас, значит, самой тоже подставиться. Или ты думаешь, я стану молчать о твоих шашнях с Вторичными и несанкционированных переходах? – Кто этот твой… друг Лёша? – чуть помолчав, спросила Майя. В голосе её сквозило подозрение, и я мысленно отругал себя последними словами за то, что так опрометчиво влез в разговор: как лучше хотел, идиот!.. – С какой стати мне ему доверять? – А вот с такой! – отрезал Величко. – Приезжай немедленно, не то я всё разнесу тут к чертям, и мало никому не покажется! поняла? – Ладно, жди! – в телефонном динамике запищали короткие гудки отбоя. к оглавлению

Часть пятая. Как живёшь ты, милый дом?

Глава пятнадцатая

Пока ждали Майю, я снова включил в каморке свет и, усевшись на полу, достал рулончики, украденные из лаборатории с мутантами. Вместе с ними вытащился и вручённый Скссухом указатель. Белая и блестящая, будто пластмассовая, клякса была абсолютно круглой. Носик исчез: показывать направление на другую планету он не умел. Зато в середине кляксы появилось рыжее пятнышко неправильной формы – как будто сверху упала и разбилась капелька иновской крови. Я дотронулся до неё пальцем и испытал странное неприятное чувство, словно вот-вот спрыгну с обрыва. Убрав указатель обратно в карман, я развернул рулончики. Материал, на котором Ины делали свои записи, совсем не походил на нашу бумагу: необычайно тонкий и мягкий на ощупь, он легко раскрывался в плоский лист и сохранял эту форму, пока не приподнимешь нижний край – тогда он сам ровно и туго сворачивался в маленький компактный рулончик. Судя по записям, после того, как первый клон погиб при попытке получить от него аномалию, у остальных пяти выращенных Берендеевых она была признана “неработающей без возможности пробуждения”. Об этом имелся отдельный научный отчёт, но в моих рулончиках из разряда “общее” такового не обнаружилось. Ну и ладно, я всё равно, наверное, в нём ничего бы не понял, зато, пока просматривал документы, нашёл упоминание о том, что сделали с оставшимися экземплярами. Номерам, четыре, пять и шесть сразу же понизили мыслительную способность, в то время как экземпляры номер два и три остались умными, были обработаны соответствующим внушением и направлены для проведения идеологических и рекламных мероприятий. Четвёртого и пятого пустили на эксперименты по генной совместимости. Шестого – нашего Васю то есть! – по просьбе сотрудников, остро нуждавшихся в дополнительной (ибо выделенных и обученных схи им оказалось мало) рабочей силе, отрядили для использования внутри Управления. А затем произошло следующее: один из клонов Причкалина (сколько всего их вырастили и куда потом дели, в документе не значилось) был успешно использован для поездки на Землю, однако по возвращении, несмотря на вложенные в его мозг директивы, стал проявлять повышенный интерес к собственному оригиналу, в связи с чем его подвергли дополнительной, более радикальной обработке. Во время процедуры произошёл бурный выплеск немотивированной агрессии, в результате чего клона Причкалина усыпили, а затем тщательно исследовали. Об этом тоже существовал, наверное, где-то отдельный научный отчёт, но и из тех записей, что были у меня в руках, стало понятно: результаты учёных Инов совсем не порадовали. Поэтому прежде чем посылать на Землю умного клона Берендеева номер два, его обработали максимально жёстким внушением. Думали, с ним будет всё по-другому, а оказалось – ни фига подобного! Напротив, возникли ещё более серьёзные, чем у Причкалинского экземпляра, проблемы, и до отправки на Землю дело вообще не дошло: клон Васи номер два пришлось не просто усыпить, а сразу же навсегда уничтожить! В итоге, программу отправки клонов “для демонстрации счастливой жизни в Челограде” решили свернуть… Стоп! Как это?.. Погодите, погодите, минуточку!.. Поездки челоградцев на Землю прекратились после того, как Василия Берендеева (ну, то есть его клона, как теперь выяснилось) похитили и запытали до смерти по указанию бывших руководителей крупнейшей нефтяной корпорации, которые хотели вызнать, как добыть запретную для человечества технологию бессмертия!.. Так нам всегда объясняли! А теперь выясняется, Ины решили свернуть поездки из-за неблагонадёжности клонов?.. Я потёр руками лицо и снова вперился в документы-рулончики, чтобы понять, как же всё это, блин, стыкуется… Следующая запись объяснила мне как. Аж глаза на лоб вылезли! Оказывается, Высшей службе безопасности было выдано поручение организовать идеологически верное и неоспоримое обоснование отказа Инов отпускать жителей Челограда на Землю. Даже временно. В связи с чем ВСБ было не просто разрешено, а даже настоятельно рекомендовано “безвозвратно использовать клон номер три”. – Тоша! – позвал я, не в силах оторвать взгляд от этой сухой деловой записи во внутренних документах Инов – наших “великих гуманистов, денно и нощно радеющих о счастье и здоровье всего человечества”, как говорилось во всех учебниках и средствах массовой информации. – Чего? – Величко зашёл в каморку и, когда я поднял на него взгляд, оторопело спросил: – Ты привидение, что ль, увидел? – Типа того, – голос звучал хрипло, и мне пришлось откашляться, чтобы продолжить. – Тут про инцидент с Василием Берендеевым. Ты помнишь, как это было? – Ну да, конечно, я хоть и ребёнком ещё был, в школе ещё учился, но помню прекрасно! Трубили об этом с утра до ночи, всё кадры по телеку показывали, как тело нашли. Изувеченный труп. Его похитили и пытали, пока не скончался… а ты чего это вдруг спрашиваешь? А-а, ну, в смысле, теперь-то понятно, что это не изначальный Берендеев был, а его клон… – Да-да, только это ничего не меняет. Клон ведь такой же человек, как и оригинал, к тому же это был экземпляр номер три, которому мыслительную способность, как нашему Ваське, не урезали, – я постучал пальцем по лежавшему рядом со мной, на полу, развёрнутому рулончику. – Ну, ясно дело, иначе как бы он интервью о счастливой жизни в Челограде давал?.. – Антон умолк и присел рядом со мной, с беспокойством глядя на иновские записи. – Хотя, это ведь Причкалин интервью дал, а Берендеев-то вроде ничего рассказать не успел – грохнули. – А ты думаешь, кто? Кто его грохнул? – Заказчики были из… – Антон назвал нефтяную корпорацию. – Их всех нашли и усыпили. Исполнителей тоже. Процесс так долго и широко освещался по телевизору… да в чём дело-то?! – встретившись со мной взглядом, перебил он сам себя. – А вот и хрен! – я поднял рулончик и потряс им в воздухе. – Тут сказано, это сделали Ины! – Да ладно! – Величко смотрел на меня с недоверием. – Полиция же провела тщательное расследование, Ины в нём активно участвовали… Чёрт! – он уже понял, что я говорю правду, но всё ещё, по инерции, упирался: – Да ты гонишь! – Нет! – я зачитал ему всё про судьбу клонов и поручение ВСБ об идеологическом обосновании и безвозвратном использовании клона Берендеева номер три. Потом, чуть помолчав, сказал: – Это похищение и зверское убийство организовали и исполнили сами Ины, чтобы оправдать то, что больше никогда не позволят жителям Челограда посещать Землю. Все их расследование – фальшивка! И те люди из нефтяной компании, кого прилюдно казнили извечным усыплением, были вообще ни при чём.

*

Бывшая любовница Антона очень напоминала Бабу Ягу, только ещё не сильно старую. Средних лет, типа. Лицо узкое, нос крючком, выдающийся вперёд подбородок, небольшие, глубоко посаженные глаза не разберёшь какого цвета: зеленовато-рыжие вроде… А зато волосы были красивые! Густые и прямые, цвета горького шоколада, они струились по спине тёмным блестящим водопадом. Фигура, кстати, тоже зачётная, на мой взгляд, грудь там и всё такое… никакой костяной ноги, короче, и прочих бабаёжкиных атрибутов! Заметив, как я на неё пялюсь, вээсбешница ничуть не смутилась, а напротив, одарила меня широкой улыбкой, которая очень ей шла. – Майя Александровна! – она протянула мне руку. – Алексей! – пожимая её узкую, но крепкую и сухую ладонь, я зачем-то вытянулся по стойке смирно. – Ладно, Лёша, можешь звать меня просто Майя! – она рассмеялась и, похлопав меня по плечу, повернулась к Величко. Тот молча стоял, хмурый и напряжённый, после второй – уже не по телефону, а лицом к лицу – перебранки, и всё не верил, что вээсбешницу преступная группа Вторичных тоже нагрела, хоть и не так жестоко. А мне почему-то казалось, она говорит правду. Если уж у них внутри иночей группы такое кидалово, что Дважису не позволили мной воспользоваться и до сброса его довели, то чего уж про людей говорить. – Ну, так что там у вас за средство стать незаметными? Давайте показывайте! Мы продемонстрировали ей свои линзы невидимости. – Круто! – одобрила Майя. – Кому-то из начальства, рептилоиды, наверняка, тоже такие давали, но с нами, мелкими сошками, никто ж ни хрена не поделится!.. – Я поделюсь… – буркнул Антон, – потом, если хорошо нам поможешь, и дело наше тут выгорит. – Ловлю на слове! – она подняла тонкую бровь и подмигнула, на что Величко только фыркнул. – А теперь давайте, ребята, на выход. Она ругнулась, что придётся чинить замок за свой счёт, поплотнее прикрыла дверь каморки, чтобы следы нашего эффектного, как она выразилась, появления в кабинете не бросались сразу в глаза, и велела следовать за ней, ни на йоту не отклоняясь от курса. – Есть! – сказал я и запустил свою линзу, Антон был уже невидимым и шуршал у двери, дожидаясь, пока мы подтянемся. Заперев кабинет, Майя провела нас по тёмному пустынному коридору, потом по лестнице вниз, на первый этаж, к посту охраны. Там дежурил лысый мужик, с которым наша провожатая сначала перекинулась парой слов, а потом рассказала ему анекдот, после которого они долго и громко смеялись, пока мы с Антоном, стараясь не производить никаких звуков и не слишком быстро двигаться, аккуратно перелезали через выходной турникет. К счастью, Майя была не в ступе с метлой, а на колёсах, и машину припарковала прямо у здания, так что упав на заднее сидение, мы с Антоном смогли, наконец, расслабиться. – Куда едем? – спросил он, когда машина мягко тронулась с места. – Ко мне, – просто ответила вээсбешница. – Или что, у тебя есть другие варианты? – Сомневаюсь, – признал Величко. – Квартиру мою уже, наверняка, сдали кому-то, а собственным жильём я, за десять лет, так и не обзавёлся: не до того как-то было… – А мне, вообще, в Челограде только жильё полагается. – Отрезанный ломоть, ну да, – в зеркале заднего вида было видно, как она усмехнулась. – Ничего, Лёшка, придумаем что-нибудь, не боись! Я молча улыбнулся в ответ, будто она могла меня видеть. Потом она стала расспрашивать Антона про Шуржешиш, а меня как-то моментально и незаметно сморил сон. Приснилось, будто я еду в машине с родителями смотреть новую квартиру. Мама ведёт машину и болтает с отцом, а я – на заднем сидении смотрю в окно и смеюсь, оттого что мимо несутся дома и деревья, всё быстрей и быстрей. “Сбавь скорость! – просит папа и тут же, уже кричит: Тормози-и-и!!!” – “Не могу, педаль провалилась!” Мы мчимся вниз по длинному спуску, а в конце его, прямо поперёк дороги, стоит грузовик с кирпичами. Они стремительно летят прямо на нас: красные, сложены “в ёлочку”. Я больше не смеюсь, а визжу от ужаса. Папа подаётся к маме, хватается за руль, я зажмуриваюсь. Нас заносит, разворачивает, и – удар!!! Открываю глаза, но не вижу себя на сидении. Я умер?! Кричу: – Мама!.. И тут до меня наконец доходит, что это машина Майи, а на мне – включённая линза невидимости. – Чёрт, кажется, я уснул! – Приехали! – сообщила вээсбешница. – Приснился кошмар? – поинтересовался Антон. – Типа того, – пробормотал я, удивляясь реальности видения, словно и впрямь побывал в прошлом, в том моменте, когда разбились мои родители. Хотя на самом деле меня, совсем тогда маленького, в ту поездку не взяли, оставив на попечение няни.

*

Утром я проснулся и обнаружил, что лежу на диване в одежде, накрытый пледом, Величко рядом нет, а из кухни слышны голоса. Я вспомнил, как, приехав сюда, мы ужинали Майиными запасами из холодильника. Кажется, всё, что только было можно, пожрали! А Величко, несмотря на помощь вээсбешницы, всё никак не мог поверить, что она не виновата в его временной смерти и не подставит нас снова – поэтому запрещал мне ей вообще что-либо рассказывать. Дело дошло до того, что Майя стала показывать Антону какую-то личную переписку в ноутбуке, чтобы доказать, как Ины её кинули, а я присел на этот диванчик и… открыл глаза вот только сейчас. То есть сам не заметил, как вырубился. Закрытый ноутбук лежал на журнальном столике. За стенкой слышались возня и хихиканье. Я тихо встал, прошёл по коридору и, заглянув через застеклённую дверь в кухню, замер с отвисшей челюстью: Антон и Майя, обнявшись, стояли у плиты и целовались! В одной руке у вээсбешницы была зажата деревянная лопаточка, в другой – прихватка, а где были в это время руки Величко, даже и говорить не хочу, и так, думаю, ясно. Газ был, вроде, выключен, но от сковородки шёл пар и пахло блинчиками. Захлопнув рот, я намерено громко прошаркал в ванную, а когда вышел, оба они уже спокойно сидели за столом с непроницаемыми лицами, разве что Майя была слишком румяной, а у Антона так горели глаза, словно он сделал открытие, которое тянет на нобелевскую премию. – Доброе утро! – поздоровался я. – Привет! – откликнулись они в один голос. – Оладьи будешь? – Майя махнула подбородком на стол, где на блюде горкой громоздились разнокалиберные, драные по краям и немного подгоревшие блинчики, а рядом – открытая банка с джемом. – Буду, спасибо. Я сел за стол, хозяйка встала, поставила передо мной тарелку, выдала вилку и нож: – Бери скорей, пока горячие, а я пока кофе поставлю. – Мне чаю! – капризно потребовал Антон. – Пакетики на столе, – пропела Майя, заправляя кофе-машину. – Чайник сейчас включу. Оладьи, невзирая на непрезентабельный вид, оказались вкусными. Хотелось бы, правда, со сметаной, но я даже спрашивать не стал: в холодильнике, после нашего вчерашнего нашествия, было шаром покати. – Ну как? – спросила Майя, когда я молча стрескал уже штук шесть или семь. – Супер! Спасибо! – На здоровье! Ешьте, а мне на работу пора собираться, – она поставила передо мной чашку с кофе, налила Антону в кружку кипятка, и направилась к выходу из кухни. Я вопросительно посмотрел на Антона. – Майя обещала помочь нам достать компонент, – сказал он, провожая её взглядом. – Это ведь одна из их, вээсбешных лабораторий… Сказала, найдёт нужного человека. – Значит, вы помирились? – Ну, в общем, да… – он помотал в кружке чайным пакетиком, потом наклонился через стол и заговорил тихим голосом, поглядывая на кухонную дверь: – Ины её и правда прокинули! Сначала тот рептилоид, что морочил нам головы элитным посёлком, написал ей, что возникли непредвиденные проблемы и просил подождать. А когда она задолбалась ждать и пригрозила сдать его Первичным, явился к ней и огорошил тем, что это я, мол, во всём виноват. Использовал её, а теперь категорически отказываюсь селиться с ней в одном доме и требую подыскать ей другое жильё. Просил набраться терпения, обещал улучшенную планировку в качестве компенсации и ещё там всякое-разное… – услышав Майины шаги, он умолк и стал пить чай. – Пока, ребята, встретимся вечером. Ведите себя хорошо, – она послала нам воздушный поцелуй и удалилась. – В общем, наговорил ей этот чёртов рептилоид сорок бочек арестантов, и смылся, – после того, как хлопнула входная дверь, продолжил Антон. – Майя снова ему писала, и тогда он ответил, что я завёл себе новую бабу, поэтому желательно поселиться как можно дальше, чтобы лишний раз не пересекаться, но всё почти устроилось, и она может уже увольняться с работы и готовиться к переезду. Ну, Майка – не дура, увольняться раньше времени не стала, но этому сволочному рептилоиду удавалось ещё какое-то время кормить её “завтраками”. А потом он просто перестал выходить на связь. – Ни фига себе, – только и смог выдавить я, навалив в небольшую чашку с кофе три ложки сахара. – И что она стала делать? Заложила его Первичным? – Нет конечно, ведь тогда всплыла бы и её роль во всём этом деле! – Ну, просто она же грозилась. – Грозиться чем угодно можно, но потерять работу и получить по мозгам от Первичных – нет, такой расклад Майку не устраивал. Она – баба неглупая, смелая, решила, наоборот, затаиться… и искать новые способы сделать свою жизнь лучше, возможно, как-то добраться до иновских технологий бессмертия. Ну и мне отомстить, разумеется!.. – Ты этого не боишься? – Уже нет, я ей всё про нас рассказал. – И она вот так взяла, во всё поверила, и тут же захотела нам помогать?! – Да! Выживший аномальный, да ещё и способный иновские документы читать – это произвело на неё сильное впечатление. Ины ведь никогда никому не позволяли их язык изучать. Все, кто приходит на Землю, прекрасно говорят по-русски, – ну, или там по-китайски, по-английски, неважно! – поэтому ни один человек, который услышит их свистошёпот, ничего никогда не поймёт, они о том хорошо позаботились. И все документы здесь составляют на человеческих компах и языках, не оставляя людям никаких источников своей письменной речи. А у нас с тобой они есть! – Ты показал ей рулончики? – Да она сама их увидела, когда пледом тебя накрывала. Ты их на этажерку возле дивана выложил. Блин, точно! Я вскочил и бросился в комнату: иновские документы лежали на месте. – Да успокойся ты, она пока ничего не взяла – светиться с таким на работе, знаешь ли, тоже опасно! Сначала надо надёжного и толкового чела найти! Действовать придётся с большой осторожностью… – Почему ты так уверен, что мы можем ей доверять? – Да ты ведь сам ей чуть с самого начала всё не выболтал, между прочим, аж в разговор влез! И сразу поверил, что рептилоиды её так же, как и меня, нагрели, а теперь вдруг с чего-то заволновался? – В то, что её нагрели, поверил, да, но ты сказал, она бессмертие получить хочет! А мы-то – наоборот! Собираемся сделать всех Инов смертными! И Майе твоей, в этом случае, ловить будет нечего. Зачем же ей нам помогать? – Да хотя бы этим чёртовым рептилоидам отомстить! – знаешь, как она их теперь ненавидит? И понимает, что если уж с Челоградом такое кидалово и людей на Шуржешише только лишь потрошат, то пытаться договориться с Инами о своём личном бессмертии, это всё равно что просить крокодила стать веганом! Тут хоть блином раскатайся, не пойдут они никогда на такое! Пообещать-то, может, и пообещают, а потом усыпят просто и всё! – Ну, да… прав ты, наверное. Будем надеяться, нет у неё никаких задних мыслей и камней за пазухой. – Будем, а иначе какой у нас выбор? – усмехнулся Антон. – Вот если бы Жужа сюда с нами прошёл, тогда дело другое, но ты ж видел, как оно всё получилось-то! Без Майной помощи нам этот чёртов компонент из вээсбешной лаборатории никак не заполучить! Даже если и проберёмся туда невидимками, то генные исходники Инов там вряд ли под ногами валяются. Где и как будем мы их искать? Закрытые хранилища пытаться взламывать?! – Ладно, – смирился я. – Подождём, что она нам сегодня скажет. – Я посмотрел в окно: солнце заливало дома и улицы. – А пока, может быть, прогуляемся? Чего тут сиднями-то сидеть! – Майя просила продукты купить, вот, даже список и деньги оставила. Сказала, большой магазин в двух кварталах отсюда. Вон, даже карта города есть. – Ну, тогда пошли? – Слушай, давай через пару часиков, а? Мы с Майкой всю ночь… проболтали, и я, в итоге, вообще не спал, – он опустил глаза, сдерживая улыбку. – Мне бы прикорнуть ненадолго, а? – Он широко зевнул. – А ты, может, пока посуду помоешь? Ну, пожалуйста! – Фиг с тобой, ладно! – буркнул я и, запихнув в рот последнюю оладью, понёс блюдо к раковине. – Иди дрыхни. Помыв посуду, я вернулся на свой диванчик и стал изучать рулончики, которые не успел прочитать в каморке. Они были из ячеек со значком “общее”. Сначала попалась запись о земных животных (пауки с крысиными лапами, обезьяна со щупальцами и т.п), и выяснилось, что все бессмысленные генетические извраты под названием “работа с земными биоформами” были сделаны группой Дважиса. Почитав отчёты о результатах, я пришёл к выводу, что эти эксперименты ставились ради одной-единственной цели: оправдать бесконтрольное шастанье на Землю, чтобы втихаря утаскивать аномальных из-под носа Первичных на свою секретную базу. Клонами людей занимались другие Ины, и в одном из рулончиков я вычитал, что клонов Причкалина, оказывается, тоже было шестеро, и все погибли! Одного, как я уже знал, усыпили за плохое поведение после поездки на Землю – это был клон номер пять. Другой (номер шесть) был пущен на эксперименты по генетической совместимости и оказался в цилиндре, а вот все остальные стали жертвами попыток получить от них аномалию. Понадобилось убить четверых, прежде чем Ины окончательно убедились, что, несмотря на наличие нужных генов, аномалия у клонов Причкалина не работает. Ух ты, ничего себе… Оторвавшись от изучения документов, я прошёл на кухню и глотнул водички, думая, как, даже после такого грандиозного провала с Причкалиным, рептилоиды всё ещё верили, что, может быть, это беда одного конкретного человека, и потому наклепали, в надежде на лучший исход, ещё целых шесть копий следующего отобранного аномального – Васи Берендеева. Во как не хотели мириться со своим поражением, уроды! Но и с Васей вышла у них катавасия, пардон за каламбур. Зря только очередной дорогостоящий экземпляр загубили, прежде чем признать аномалию клонов “неработающей без возможности пробуждения”. Я вернулся в комнату и, плюхнувшись на диван, с отвращением уставился на

рулончики: изучать их – как в помойке ковыряться: чем глубже, тем мерзопакостнее… Уже хотел было бросить всё это дело, но тут на глаза попалось краткое описание процедуры, которая применялась к клонам, когда из них пытались вытянуть человеческую способность противостоять сбросу. Процедура была та же самая, что применялась к оригиналу. К обычному аномальному то есть, а значит – ко мне! Как было такое не прочитать? “Сначала, во время оптимизации внедряется сопряжитель, после чего необходимо как можно скорее инициировать аномалию, чтобы он мог вобрать в себя умение человеческой ЦНС противостоять сбросу…” Что?! Я уставился на эти строчки, и веря и не веря написанному. Инициация аномалии! Почему же мне про это никто не сказал?! Тут говорится, что это надо сделать как можно скорее после внедрения сопряжителя! “В целях безопасности проводить инициирование на Земле запрещено, поэтому ввод адаптированного под человеческий организм артевируса производится, как только аномальный прибывает на Шуржешиш”. Нет, не может быть! Сердце пустилось галопом. Я вспомнил разговор в Жужином подвале, когда он удивился, что мы не знаем, как Ины стали бессмертными и рассказал, что полторы тысячи лет назад они внедрили в свои организмы искусственно созданный вирус, который не даёт организму стареть. Артевирус! Получается, мне тоже его ввели? “Затем, спустя минимум десять, а максимум шестьдесят часов после инициирования аномалии, человека и Ина необходимо поместить в перегонщик, куда вставляется геноключ, который заставляет сопряжитель выйти из человеческого мозга, вытащив оттуда аномальную способность и передав её рептилоиду”. Прочитав описание процедуры до конца, я вновь вернулся к её началу. В памяти всплыл момент, когда Дважис протянул ко мне руки, я бросился ему на помощь, и меня усыпили. Могли ли они тогда ввести мне этот адаптированный под человека атревирус? Да, могли конечно, стопудово! Я ведь даже не знаю, сколько времени был в отключке… очнулся уже в вольере. Возможно, с инициированной аномалией и артевирусом в организме. А потом мы сбежали! “Минимум десять, максимум шестьдесят часов” – так вот почему тот научник Ящущ говорил, что меня в течение двух суток надо поймать! Блин, ну всё сходится! Непонятно только, почему же мне никто ничего не сказал?! А кто должен был сказать? Вжижс?.. Да у него все мысли только о “Вещи”, на меня – положить с прибором. Жужа? Он целый год просидел на Хуррхше затворником, никогда не участвовал в потрошении аномальных, и геноключ Дважис у него спрятал, а без геноключа – зачем? А затем, что после внедрения сопряжителя “необходимо как можно скорее инициировать аномалию”, иначе он не успеет вобрать в себя мою способность противостоять сбросу. Но это такие тонкости, о которых попросту не задумываешься, когда уже столько времени оторван от дел и коллег, в собственном соку варишься… на своём огороде! Короче – да, Жужа запросто мог быть уверенным, что я сбежал до инициации… А может, оно так и есть? Может, никакой артевирус мне не вводили? Стоп!!! Минуточку! Меня осенила мысль, от которой я вытаращил глаза и подскочил на месте: сопряжитель же, чёрт! Ведь он давным-давно вырос и прямо сейчас сидит у меня в башке! И уж кому, как ни ему, знать – инициирована ли у меня аномалия! Ну? и почему он молчит?! Всегда помогает, высказывается, а тут – тишина. Эй, дружок, ты чего? Где эти вроде мои, но как бы “в скобочках” мысли, а?! Сведений по вопросу инициации аномалии не имею. Вот тебе на! Да как это так-то?! Сидишь в моём мозгу и не знаешь, что там творится? Повысить обоняние и слух до собачьих ты, значит, можешь, а сказать, есть ли в моём организме артевирус – ни хрена не способен?! Антон уже объяснял тебе, что есть вирусы, которые не увечат клетки, а встраиваются в них, принося не вред, а пользу. Артевирус как раз из такого семейства: если он в организме есть, то давно уже сжился с твоими клетками! Как я теперь его обнаружу, учитывая, что он был внедрён почти одновременно со мной? Я просто рос и развивался, обустраивая свой дом: ведь если умрёшь ты, то и мне тоже придёт конец, поэтому в любой острой ситуации я всеми силами стараюсь помочь твоему мозгу эффективнее командовать телом – вот и всё, что я делаю! Иновское происхождение позволяет мне установить контакт с существами той же природы и, хотя симбионт лишил меня возможности читать мысли владеющих речью, бессловесные животные остались доступны, и я могу перенимать у них что-то полезное. Но читать или менять гены? Нет, такого я не умею! То есть ты не можешь сказать, исправлена ли моя ДНК так, чтобы выключить программу старения, или нет. Так точно! Я этого просто не знаю. – Эй, Леха! Ты чем это там занимаешься? Я обернулся: в дверях гостиной стоял Антон и смотрел на меня странным взглядом. – А что? – я вспомнил, как он ругался, что у меня от иновских вторженцев совсем кукуха поехала, и решил пока ему не рассказывать, что именно я нарыл. – Да подскакиваешь, руками машешь, бубнишь что-то себе под нос! – Ах, это! – подтолкнув документ пальцем, я заставил его свернуться в тугой рулончик. – Это… я так шизофрению у себя развиваю. – В смысле?! – нахмурился Величко. – Да шучу, Тош, шучу! Читал тут просто документы иновские, и… ну, ты же спать ушёл, вот я сам с собой и разговаривал. – Смотри не увлекайся, а то и впрямь… – он постучал пальцем по виску. – Всё, знаешь ли, с малого начинается!.. – Да какое тут уже малое, – беззвучно пробормотал я, а вслух сказал: – Постараюсь. А ты? Как? хорошо поспал? – Нормально, – кивнул он. – Пора в магазин двигать. – Ага! – я быстро свернул остальные распластанные рулончики и, сложив всех их на полке аккуратной кучкой, поднялся. – Офигенно хочу прогуляться по свежему воздуху!

*

Три дня – вот сколько времени понадобилось Майе, чтобы связаться с нужными людьми и договориться о передаче нам необходимого для “Вещи” компонента – иновских генных исходников. – Да-а-а, смотрю, пока я был мёртв, ты тут времени зря не теряла! – восхитился Антон. – Уж не теряла, поверь! – усмехнулась Майя. – И это им повезло ещё, что я о твоей смерти не знала, а то даже не знаю, что бы сделала… – взгляд её потемнел, черты лица заострились: наружу вышла Баба Яга. – Я тебя понимаю, – прошептал Антон и нежно погладил её по волосам. Он буквально пожирал её взглядом – похоже, ему уже нравилось в ней абсолютно всё: и внешний вид, и агрессия – оторопь даже брала от этой их странной любви. Он ведь только недавно закопать её был готов!.. А ещё раньше, когда думал, что они в элитном посёлке обоснуются, и правда променять её на кого покрасивее планировал, сам говорил (так что в иновском вранье была доля истины!)... М-да, нехило же наши приключения мозг ему отутюжили!.. Вот же реально: от любви до ненависти один шаг – я прямо сейчас убеждался в этом воочию! – Так понял, мы сможем получить компонент уже завтра? – вернул я разговор в деловое русло. – Скорее через несколько дней, – стрельнув в меня всё тем же тёмным взглядом, откликнулась Майя. – Сперва нам… точнее, тебе, Алексей! надо их просьбу выполнить. – Перевести на русский запись иновской беседы? – пожал я плечами. – Да легко! Пусть готовят исходники. – Ещё медобследование! – напомнила мне она. – А это что, долго? Может, лучше спросить – опасно ли это? – Понятия не имею! я же не врач и не учёный-биолог, – спокойно ответила Майя, взгляд её потеплел. – Есть лаборатория… тайная, разумеется, ведь мы говорим об исследованиях людей, в корне несогласных с тем, как Ины командуют человечеством. – Надеюсь, они не станут меня… – я замялся, – ну, это… – Нет-нет! Врач сказал: никаких инвазивных или болезненных диагностических процедур не будет! Обычный медосмотр, анализы, УЗИ, ну, может, ещё что-то такое же безобидное. Сам, короче, спросишь, раз так волнуешься… Но ты пойми: люди просто ищут любую возможность противостоять Инам, и ты для них – уникальный источник свежей и крайне ценной информации! – А они понимают, что чем скорее мы передадим нужный для создания “Вещи” компонент, тем ближе станет победа над Инами? Они ведь хотят именно этого, верно? – я смотрел на неё в упор. – Изгнать Инов и освободить человечество? – Разумеется! – она улыбнулась. – Именно этого они и хотят. Сделать людей независимыми от Инов. – Отчего же тогда сразу не передать компонент в Шуржешиш? – Ну, во-первых, они совершенно не обязаны нам доверять, согласись! – вступился за подругу Величко. – Обследование – лучший способ убедиться, что ты и правда тот, за кого себя выдаёшь. – А во-вторых, – подхватила Майя, – мы всё равно ещё не придумали, как организовать передачу этих генных исходников на Шуржешиш так, чтобы они попали в правильные руки! Нам нужен для этого надёжный Ин, который откроет портал и проведёт тебя куда надо. Вопрос этот мы, конечно, решим, но для этого тоже потребуется время и, возможно, весьма продолжительное. Возразить на это мне было нечего. Скссух рассчитывал пройти сюда вместе с нами, определиться, что и как, а потом вернуться в Управление. Но оказалось, Первичные ужесточили контроль гораздо сильней, чем мы думали, и нововведения коснулись не только прохода в этот чёртов Центр биологических исследований, но и переходов внутри отделений и управлений. На Землю, короче, теперь просто так не наведаться, и всё, блин, пошло не по плану. Наперекосяк всё пошло! Счастье, что Скссух смог прикрыть нас и как-то отмазаться, иначе через портал проломились бы Ины и в маленькой закрытой каморке нас, даже невидимых, стопудово бы обнаружили, и – кранты нам тогда, никакие синие грибы меня бы уже не спасли… К счастью, всё обошлось, но понятно, что кляксой-порталом Скссух уже вряд ли сможет бесконтрольно воспользоваться. Другие варианты придётся искать.

Глава шестнадцатая

Подпольная лаборатория располагалась загородом, в подвале одного из неприметных зданий на окраине посёлка городского типа, и оборудована она была по самому последнему слову техники. Чувствовалось, что Сопротивление активно поддерживают люди, подобные тем, кого прилюдно казнили Ины за якобы совершённый ими беспредел с Берендеевым. Так что работавший там врач проблем с финансами не имел. Как и его ассистентка, которая, похоже, проблем не имела вообще ни с чем: это была девчонка примерно моего возраста, может, чуть старше, такая крутая, что я офигел и еле выдавил из себя: “Приятно!”, когда Майя нас познакомила. Суперумная и красивая – так разве бывает?! Заметив, что я почти выпал из реальности, вылупившись на неё, словно пингвин – на жар-птицу, Антонина – так её звали – решительно взяла меня за руку и повела куда-то по коридору, можно сказать, небольшого научного центра, судя по количеству помещений, мимо которых мы проходили. Майя и врач – Виталий Борисович – шли следом за нами, негромко о чём-то переговариваясь. Антон плёлся замыкающим. – Говорят, ты сбежал прямо из иновского вивария? – спросила Тоня, слегка сжав мою руку. Голос у неё был высокий, но мягкий, словно серебряный колокольчик звенит-переливается, а ладонь – сухой и горячей. Уровень гормонов зашкаливает – настоящая буря! Придётся искусственно опустить до приемлемого уровня. – Можно и так сказать, – рассмеялся я, благодарный сопряжителю, что он приглушил моё бешеное волнение, не позволив мямлить и блеять, словно умственно отсталый первоклассник. – Нас с Тошей и правда почти в звериный вольер сунули. Мне по башке дали и потрошить готовились, а его с того света достали, чтоб инфу вытянуть, а потом снова грохнуть. – Потрошить? – Тонины глаза распахнулись: светло-голубые, как жаркое летнее небо, чуть скрытое лёгкой дымкой. – То есть… как? Прочитанные мною подробности о процедуре, включая инициацию аномалии, я решил пока вообще никому не рассказывать, поэтому сказал: – Ну-у, если коротко, то: выжать мой мозг, чтобы полученный сок себе в башню, – я постучал пальцем по лбу, – перекачать. – А потом? – она махнула ресницами, отводя и опуская взгляд, и я получил возможность смотреть вперёд, а то не мог оторваться от её глаз и шёл на ощупь, рискуя во что-нибудь врезаться. – Потом на свалку, наверное… или, может, зверьё какое кормить? Не знаю, честно, чего они там с нашими мёртвыми телами делают. – Значит, это всё-таки правда! – Что именно? – Что Ины на самом деле убивают всех аномальных… я… мне говорили, да!.. но… – Ты не верила? – усмехнулся я. – Ну, никто ведь своими глазами не видел! – она чуть нахмурилась. – Одни только предположения… – Это факт! – отрезал я. – Всех аномальных на Шуржешише действительно убивают, не сомневайся! – Ладно, – прошептала она, глядя себе под ноги. Сделав ещё несколько шагов, мы остановились. – Пришли. Тоня выпустила мою руку и открыла дверь, за которой оказался обычный маленький кабинет со столом и несколькими стульями. – Проходите, рассаживайтесь! – раздался сзади голос Виталия Борисовича. Сам он вошёл последним и, встав во главе стола, заявил: – Все здесь, я думаю, в курсе, что Ины в последнее время развели странную активность, якобы связанную с беспокойством о здоровье подрастающего поколения. – А, да, мы слышали! – откликнулся я. – По телеку постоянно мозг промывают, что обнаружена новая инфекция, особенно опасная для подростков шестнадцати-семнадцати лет. – Да-да, – кивнул врач. – Именно это я и имею в виду. Вот уже пару месяцев Ины проводят диагностику всех молодых людей этого возраста, и тем, у кого выявлена инфекция, назначают лечебную процедуру, которую сами же и проводят. Наши врачи не допускаются! Чего они на самом деле там, с ними, делают, даже людям из ВСБ, – он бросил на Майю хмурый взгляд, – неизвестно. – И всё же мне удалось кое-что выяснить! – возразила она. – Утром я получила данные по двум интернатам, и аномальных – среди тех, кому провели процедуру из-за выявленной инфекции, – нет. – Вы уверены? – удивился Виталий Борисович. – Год назад я держала в руках данные специального медообследования младенцев, – вээсбэшница тонко улыбнулась, посмотрев на Антона. – Глупо было бы не сделать для себя копию. Так что да, я уверена. – Неожиданно! – врач поднял брови. – А как, интересно, проводится диагностика инфекции? – полюбопытствовал Величко. – Да каким-то их, иновским, прибором, воздействие которого должно проводиться при полной неподвижности и расслабленности пациента. Детишек поэтому погружают на три минуты в сон, во время которого обследуют, и когда они просыпаются, уже есть результат. – Как во время оптимизации, – заметил я. – Что ты хочешь этим сказать? – подняла брови Тоня. – То, что во время диагностики они тоже могут провести какую-то процедуру или внедрить что-нибудь, например. Всех подряд же обследуют, включая и аномальных, верно? – Да, всех детей шестнадцати-семнадцати лет, – подтвердила Майя. – Вряд ли Ины стали бы возиться с лишними процедурами исключительно для прикрытия, – нахмурился Антон. – Может, и правда инфекция? – явно не веря в собственное предположение, кисло произнесла Тоня. – Надеюсь, нам хоть что-нибудь прояснит эта запись! – Виталий Борисович вынул из кармана диктофон и положил его на середину стола. Как и на любом мало-мальски сложном устройстве, на диктофоне красовалась небольшая иновская клякса, и я в очередной раз ужаснулся, сколько же придётся нам, людям, работать, чтобы избавиться от этой, навязанной рептилоидами, технологической зависимости… – Алексей! – обеспокоенно окликнул меня врач. – Вы… в порядке? – Да-да, конечно! – закивал я. – Включайте запись. Он нажал кнопку воспроизведения, и комнату наполнили шипяще-свистящие звуки рептилоидной речи. Беседовали два Ина. “Хорошего воздуха, Зсишиз! Ну, что там у вас происходит? Докладывайте”, – произнёс один, очевидно начальник. “Прекрасной воды, управляющий Бвужуш! – застрекотал второй, явно подчинённого положения. – Процесс идёт, массив запускателей почти сформирован”. “Осложнения есть?” “У некоторых запускателей наблюдаются судорожные припадки при внедрении микрокоммов, но смертельных исходов, к счастью, не произошло. Нам удалось стабилизировать всех и разработать способ мгновенного подавления нежелательной реакции, поэтому, возьму на себя смелость утверждать, что если будут ещё такие припадки – мы легко с ними справимся. Что же касается кандидатов, то с ними никаких осложнений нет и вряд ли будут, поскольку генная терапия – процедура уже отработанная, в которой используются только земные материалы без инородных включений. Однако тут имеется другая проблема… думаю, вы понимаете”. “Слишком медленно работаете?” “Мы работаем интенсивно и без перерывов! Но поле кандидатов всё равно отстаёт в росте от массива запускателей. Не из-за нас, а по объективным причинам: формирование генных цепочек требует больше времени, чем внедрение микрокоммов…” “Я с самого начала рекомендовал вам задействовать большее количество формирователей генных цепочек, Зсишис, чтобы уравнять скорость процессов”. “Но где же я возьму столько формирователей, бесценный Бвужуш, если высшее руководство запретило привлекать человеков?” “Не стоит подходить столь формально! – веско произнёс начальник. – Главное – результат, и он нужен нам как можно скорее! И вам, кстати, тоже: я вижу у вас первые признаки приближающегося сброса, или это мне кажется?” “Нет, не кажется! Не кажется! – зачастил Зсишиз. – Я потому и запросил сеанс гиперсвязи с вами, дорогой управляющий! Мне необходимо как можно быстрее вернуться на Шуржешиш для прохождения очищения! Пришлите, ради Абсолюта, кого-то мне на замену”. “Пришлём, Зсишиз, пришлём. Но не в ближайшие дни, чуть попозже…” “Да как же попозже, если я могу сброситься?! А вдруг это случится прямо на глазах человеков?” “Э нет, вы уж постарайтесь, чтобы так не случилось, меры соответствующие примите! Сейчас, погодите-ка малость… – Голос начальства стал хуже слышен: он что-то бубнил, явно отвернувшись от… окна? канала?.. или через что там ещё он разговаривал с этим несчастным подчинённым тараторкой. Вдалеке буркнули что-то в ответ, и Бвужуш повернулся обратно: – Я распорядился снабдить вас двенадцатью дозами поддержки, Зсишиз”. “Двенадцать доз? Это же двенадцать суток! – подчинённый был явно в отчаянии. – За это время признаки станут явными, а то и…” “А вы постарайтесь завершить дело быстрее!” – жёстко обрубил его управляющий. “Так разрешите мне тогда привлечь хотя бы пару человеков в качестве формирователей, бесценный Бвужуш, иначе я не успею!” “Поступайте, как должно для дела. Вы знаете распоряжения высшего руководства, однако никто не мешает вам проявлять рвение, если оно принесёт пользу и значительно ускорит процесс. Следующий сеанс связи назначаю через девять дней, в это же время. Успеете подготовить соответствующее поле кандидатов для массива запускателей – откроем ночью проход для вашей замены”. – Вот чёртовы долбоящеры, что хотят, то и творят! – выслушав мой перевод, возмутился Антон. – Детей наших уродуют, твари! – Массив запускателей и поле кандидатов, – почёсывая подбородок, задумчиво произнёс Виталий Борисович. – Одним внедряют какие-то микрокоммы, а другим – генные цепочки, – продолжила рассуждение Тоня. – С цепочками – это, наверняка, те, у кого якобы выявили инфекцию и проводят “лечебную” процедуру. – Не аномальные то есть, – напомнила Майя. – Процедуру проводят обычным детям, которых отбирают по каким-то неизвестным параметрам. – Тем подросткам, у кого нет аномалии, меняют гены, – Антон обвёл всех присутствующих взглядом. – Формируют новые генные цепочки. Мне только кажется, или и впрямь напрашивается очевидный вывод? – Ины из не аномальных детей делают аномальных! – выпалила Тоня. – Но ведь они не работают, Тош! – выпалил я. – На клонах проверено! Жужа рассказывал, ты помнишь прекрасно. Да я сам об этом в иновских документах читал! Физическое существование нужных генных цепочек ничего не даёт. – Значит, уже даёт! – отрезал Величко. – Значит, рептилоиды придумали, как заставить эти цепочки работать. Но штамповать клонов – слишком долго и дорого, учитывая, сколько аномальных им надо, а времени-то совсем уже нет! Вот они и формируют, как там ты сказал… поле кандидатов? Ага! Из тех, кто лучше всего подходит по каким-то ихним критериям. – А массив запускателей? Который растёт гораздо быстрее, чем поле кандидатов, – проговорил Виталий Борисович, – образуется, судя по всему, во время этой липовой диагностики инфекции, так? – Давайте ещё раз внимательно послушаем Лёшин перевод! – предложила Майя. Все согласились, мы снова запустили запись, я стал переводить. – Вот, стоп! Вы слышали? У некоторых запускателей наблюдаются судорожные припадки при внедрении микрокоммов. Думаю, я смогу выяснить, у кого были припадки, и что-то мне подсказывает, что это окажутся аномальные. Их, скорее всего, эти чёртовы долбоящеры – как ты, Антон, их очень метко назвал! – и именуют запускателями. – И внедряют им какие-то микрокоммы! – нахмурилась Тоня. – Зачем это, интересно? – Запускать что-то, – пожал плечами Виталий Борисович. – Ну, если они – запускатели? – Логично, – кивнул Антон. – Аномалию! – осенила Тоню очередная догадка. – Запускать аномалию! А? Лёш, как думаешь? – она уставилась на меня таким горящим взглядом, что уши и щёки вспыхнули, словно их и впрямь обдало жарким пламенем. – Э-э… не знаю, – пробормотал я, больше думая о том, насколько идиотски пунцовым сейчас выгляжу. – Давайте дослушаем! Я запустил диктофон и стал снова переводить. – Девять дней! – повторил я, когда запись закончилась. – Бвужуш сказал, что через девять дней сможет заменить этого Зсишиза! Это наш шанс! – В смысле? – не понял врач. – Переход! Чтобы ушёл один Ин и пришёл другой, на Шуржешиш должен быть открыт переход! Я смогу проскочить туда вместе с Зсишизом и передать Скссуху компонент для “Вещи”, надо только линзу невидимости надеть. – И ещё знать, где именно будет открыт этот переход и куда он ведёт, – слегка охладил мой пыл Величко. – Скрытно попасть туда и… – он почесал затылок. – В общем, это нужно обдумать как следует. – А где была сделана эта запись? – спросил я Виталия Борисовича. – Я бы не хотел выдавать источник! – неожиданно заявил врач. – Что-о-о? – я посмотрел на Майю – лицо её приобрело каменное выражение. – Мне надо на Шуржешиш, вы это понимаете?! Передать компонент! – Да вы же всё равно так просто в открытый Ином переход не проскочите, это абсолютно бредовый план! – упёрся врач. – Найдите другой способ! – Ах так! Ну, тогда и вы найдите другого дурака для своего медобследования, ясно? Я встал и повернулся к двери. Врач мигом вскочил, преграждая мне путь. – Собираетесь драться? – прилив адреналина заставил моё сердце ускориться. Ему нас не задержать! – Майя обещала, что вы пройдёте обследование! – А мне плевать! Я хочу знать, где была сделана эта запись! – А генные исходники ты получить хочешь?! – прищурилась Майя. – Что-то слишком много ты за них требуешь, а в ответ – хрен на блюде! Если все мы хотим одного: победить этих чёртовых рептилоидов, то почему вы скрываете нужную для этого инфу? Вы, блин, на чьей, вообще, стороне?! – Да я-то на правильной стороне! – сжав кулаки, выплюнул врач. – Я в Сопротивлении уже много лет, а вот вы! Вы сами-то кто такие?! Явились, как снег на голову, неизвестно откуда, иновскую речь, как родную, понимаете, их документы свободно читаете, с чего бы мне доверять вам? – Да он же аномальный, Виталий Борисович! – неожиданно вступилась за меня Тоня. – У нас есть данные по отобранным в этом году, сами же проверяли! – Если отобранный, почему не на Шуржешише? Как снова здесь, на Земле, оказался, зачем? А этот? – он невежливо ткнул пальцем в Антона. – Якобы его усыпили, а через год воскресили – бред сивой кобылы! – То есть вы что же, считаете нас с Тошей шпионами долбоящеров?! – обалдел я. – Да, Виталий, ты уж поосторожней! – подчёркнуто спокойно произнесла, сдвинув брови, Майя, вмиг ставшая Бабой-Ягой. – Наезд на Антона – это наезд на меня. Не забыл ещё, где я работаю? – Да ничего я не забыл и ничего не считаю! – пошёл на попятную врач. – Но и вы меня тоже поймите… – Если бы мы и правда были шпионами долбоящеров, то вас бы давно уже арестовали и любую инфу вытянули, – мрачно усмехнулся Антон. – Знал бы ты, какие у них сыворотки правды, Виталик: пентотал натрия отдыхает! – Виталий Борисович! – огрызнулся врач. – И на брудершафт я с вами не пил! – Ладно, – загнав Бабу-Ягу обратно, Майя расслабленно откинулась на спинку стула. – Пусть мы все не до конца доверяем друг другу, но собрались мы здесь ради одного и того же дела: борьбы с игом Инов, правильно? Все дружно закивали. – Ну, вот и давайте тогда прежде всего думать о том, что нужно нам для осуществления сей благородной миссии.

*

Беседа Зсишиза с Бвужушем состоялась в зале приёма Инов, в отделении ВСБ по региону, в котором располагался и тот подпольный научный центр, где мы сейчас находились, потому эта запись и оказалась, в итоге, у Виталия Борисовича. Ну, и чего, спрашивается, он так упирался и не хотел нам этого говорить, когда мы бы и так, в конце концов, догадались, ведь Майя прекрасно знала, что Ины (исключая, конечно, преступные группы, вроде той, что была у Дважиса) приходят на Землю, открывая порталы в помещениях ВСБ, а оттуда уже организуются переходы в любые другие места. Под нашим общим нажимом врач рассказал, что Зсишиз записал разговор с целью обезопасить себя от возможных обвинений высшего руководства в том, что к “лечебной процедуре” будут привлечены люди. Сделать это Ину посоветовал человек – сотрудник ВСБ, куратор работы интернатов в регионе, и он позаботился о том, чтобы в конторе осталась копия этой записи. Подполье, однако, тоже не дремало, особенно сейчас, когда рептилоиды вдруг развели в интернатах столь бурную деятельность, поэтому в команде вээсбешного куратора был тот, кто подслушивал и подсматривал всё, что только мог, а потом сливал информацию агентам Сопротивления. Он-то сделал ещё одну копию записи, которую передали в подпольный научный центр, где были не только химики, биологи, но и лингвисты, по крохам собиравшие информацию о языке Инов. Не только с целью выудить какие-то конкретные сведения, но и для того, чтобы лучше узнать врага: я где-то читал, что язык отражает менталитет носителя, даёт возможность понять, как он мыслит и видит мир, его логику, привычки и ценности, психологию. Мне, правда, такое понимание не светило, ибо переводом на самом деле занимался вовсе не я, а симбионт – он-то и постигал чужой менталитет, в то время как для меня эта противная смесь змеиного шипения, свиста и шёпота служила всего лишь ещё одним подтверждением рептилоидного происхождения Инов. – Когда была сделана запись? – спросил Антон. – Пять дней назад, – ответила Тоня. – Значит, в запасе у нас осталось четыре дня, – заключил я. – Вернее, три с хвостиком, потому что надо ещё успеть заранее пробраться в здание региональной ВСБ и до ночи затаиться в зале приёма Инов. – Думаю, я смогу всё устроить, – кивнула Майя. – Найду предлог для посещения этого отделения, проведу с собой Пегова и там сообразим, как его спрятать, линза нам в помощь… – Выходит, на изучение моего организма у вас, Виталий Борисович, есть целых три дня! – сказал я. – Всего три дня! – откликнулся врач. – Это так мало… – Ничего, справитесь! – я подмигнул Тоне, и она улыбнулась в ответ, глядя на меня с таким интересом, а может быть, даже и восхищением, что в голову ударила кровь. Захотелось немедленно подтвердить свою крутизну, и я выдал: – Но сначала я хочу увидеть обещанные исходники!

*

Два дня пролетели как один миг. Мне выделили небольшую комнатушку с кроватью и раковиной, чтобы я мог ночевать прямо в этом их подпольном научном центре, и гоняли из одного забитого оборудованием помещения в другое. Брали анализы, просвечивали, сканировали и исследовали ещё чуть ли не десятком разных способов, из-за чего я часто “слышал” возмущение сопряжителя: лезут, типа, куда их не просят, и мешают нормальному функционированию организма. Но были и приятные моменты: по кабинетам и лабораториям водила меня Антонина. Когда исследования заканчивались, она садилась со мною рядом, задавала вопросы, а ответы заносила в какие-то бланки, анкеты и формуляры. Я видел, что легко мог бы их заполнить самостоятельно, но Тоня всё равно приходила, а значит, ей было приятно наше общение и нравилось проводить со мной время! – это наполняло меня такой радостью, что голова кружилась и дух захватывало. Особенно, когда руки наши соприкасались, или прядь её тёмно-русых волос касалась моей щеки. В самом конце первого дня обследования, едва только выдались свободные полчаса, Тоня принялась расспрашивать о моих приключениях на чужих планетах. Увидев, с каким жадным интересом она меня слушает, я прямо-таки соловьём заливался, может, даже приукрасил чего (если и так, то, клянусь, совсем чуточку!) – больно уж хотелось произвести на неё впечатление. Когда Тоня ушла, я упал на кровать и размечтался, как вернусь с Шуржешиша и обязательно куда-нибудь её приглашу. На второй день, после ужина на небольшой кухне, где стояли стол со стульями, холодильник, микроволновка и чайник, мы тоже болтали о жизни, и я спросил, как Тоня попала в Сопротивление. Она рассказала, что дед её был сотрудником спецслужбы, полковником и явление Инов всегда рассматривал как вторжение, противостоять которому люди оказались не в силах. Он никогда не верил в гуманизм захватчиков и активно пытался докопаться до истинных причин, по которым рептилоиды явились на Землю “учить людей достигать высшего уровня сознания”. Так же он воспитал и свою дочь (бабушка Тони умерла незадолго до Инов – матери тогда было шестнадцать лет), поэтому они вместе боролись с повсеместным внедрением иновских клякс, которые окончательно вогнали нас в полную зависимость от инопланетных устройств. Дед Тони вместе с её матерью организовали и этот научный центр – они всегда радели за сохранение и развитие научного потенциала человечества, пытались раскусить технологии Инов. Дед умер в пятьдесят три года, в 2002, и Тонина мать заподозрила, что в этом был виноват её парень. К тому времени она уже забеременела, но ничего ему не сказала. Провела собственное расследование и пришла к выводу, что жених узнал про участие их семьи в Сопротивлении и настучал Инам, которые устранили её отца, замаскировав убийство под уличное ограбление. Думал, наверное, что без его вредоносного влияния невеста быстро забудет про всю эту подпольную деятельность. Но не вышло: они расстались, и бывший жених уехал из города, так и не узнав, что у него родилась дочь. Тоня знала об этом с детства – мать от неё вообще никогда ничего не скрывала: рассказывала всё как есть и воспитывала дочь ровно так же, как её саму воспитал когда-то отец. А два года назад, едва Тоне исполнилось восемнадцать, её мать за несколько месяцев сгорела от рака, принципиально отказавшись принимать иновский поддержак. Упомянув об этом, Тоня с минуту безмолвно сидела, глядя в пол, а я не знал, что сказать, поэтому тоже молчал. А потом она встала, попрощалась со мной до завтра и ушла, а я ещё долго думал над историей её семьи и был ли у неё, вообще, выбор, идти или нет по стопам деда и матери. А у меня? Выбор был?.. Ну, если только самый глобальный: жить или умереть. Но умирать же не хочет никто! – разве это выбор? Бежим, получается, как волки по ограниченной красными флажками дорожке… Тьфу! Я мотнул головой: на фиг! на фиг такие мысли – толку от них никакого! Живу, как мне кажется правильным, вот и всё, а с остальным пусть профессиональные философы разбираются. Я залпом допил свой остывший чай, вымыл посуду и пошёл в свою комнату спать.

*

По логике, третий, последний день моего пребывания в лапах Виталия Борисовича, должен был стать самым суетливым и насыщенным, чтобы выжать максимум из оставшихся на обследование часов, но, к моему удивлению, всё оказалось наоборот. Странное затишье почти до самого обеда, когда я часов до одиннадцати маялся в комнате дурью, а потом пошёл, в конце концов, бродить по центру и тут же натолкнулся на Майю, которая собиралась, вообще-то, прибыть сюда только следующим утром. Ехать из центра до отделения ВСБ, где завтра в полдень Зсишиз будет докладывать о состоянии дел, максимум час, а переход управляющий Бвужуш, если его всё устроит, вообще откроет лишь ночью. – Что-то случилось? – спросил я. – Да нет, всё в порядке! – она улыбнулась, но её рыжевато-зелёные глаза оставались холодными. Холодными и жадными, словно подёрнутое тонким льдом болотце: кажется твёрдым, но стоит оступиться, как вмиг затянет в трясину и поглотит тебя без остатка. – А почему нет обследований? Виталий Борисович жаловался, как мало ему три дня, а сам… – О, это я виновата! Дёрнула его на срочное совещание, вот он и не успел дать распоряжения. – Совещание? о чём? – Да возникли у нас кое-какие проблемы, но тебя они никак не касаются. Прости, у меня совершенно нет времени объяснять, ты иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы не искать тебя потом по всему центру. Она врёт! Делает это привычно и профессионально, но я всё равно чувствую! – А Тоша? Он сейчас здесь? – Нет, дома остался, а что? – Поговорить просто хотел, – пожал я плечами. – Можешь позвонить ему из кабинета Виталия, чуть попозже, когда он освободится. Номер у него есть. Я хотел было спросить, где Тоня, но прикусил язык, решив не привлекать к ней лишнее внимание. Очень хотелось верить, что она с Майей не заодно. – А эти ваши проблемы не помешают мне завтра попасть к переходу на Шуржешиш? – Нет, нет, ну что ты! Я уже обо всём договорилась, – она похлопала меня по плечу. – А теперь мне надо бежать, прости! Скользнув мимо меня, Майя устремилась дальше по коридору. Я остался стоять, с тревогой глядя ей вслед, а она, обернувшись на ходу, бросила: – Все наши договорённости на завтра в силе! Чуть позже, когда я уже приплёлся обратно в свою комнату, за мной прибежала Тоня, тоже сильно встревоженная. – После поговорим, – предвосхищая мои расспросы, тихо сказала она и погнала в лабораторию, где у меня почему-то снова стали брать кровь, причём в больших количествах, хотя только позавчера я уже сдавал её на всяческие анализы. Потом было ещё одно исследование – электроэнцефалография головного мозга, как любезно объяснила мне незнакомая женщина в белом халате, прилепляя на голову датчики, и, судя по всему, проведена процедура была скорее для того, чтобы хоть чем-то меня занять. Зашедший в кабинет Виталий Борисович буркнул “Приветствую”, откровенно отмахнулся от показанных ему результатов ЭЭГ, сделал мне ручкой и удалился. Мелькнул, короче, словно красно солнышко в пасмурный день, и исчез, оставив нас с женщиной в полном недоумении. Тоня за мной не пришла, я в одиночестве перекусил и притащился обратно в комнату, где валялся на кровати, не зная, что предпринять. Странное поведение Виталия, Майи и Тони – начинало меня серьёзно пугать, я даже стал подумывать: а не смыться ли мне из этого подпольного научного центра? После своего выпендрёжного требования показать мне исходники, прежде чем проводить медобследование, я знал, где они хранятся: у Виталия Борисовича в кабинете, в закрытом шкафу. Светло-серый непрозрачный цилиндр, облепленный сверху кляксой, похожей на пережёванный кем-то зефир, – она обеспечивала очень низкую температуру внутри контейнера. Пожалуй, я смог бы вскрыть шкаф, вытащить цилиндр и сбежать… Только как на Шуржешиш-то потом попасть? Надо же не просто найти портал, но ещё и чтобы какой-нибудь Ин его запустил! Я тяжко вздохнул: совсем малореальный какой-то план получается… Ладно. Надо и правда пойти в кабинет Виталия Борисовича. Если он там, то скажу, что пришёл воспользоваться телефоном и позвоню Антону – может, он мне чего интересное скажет… и вообще, собирается он завтра приехать сюда, или как? Ну, а если врача в кабинете нет, то… – я взял из тумбочки линзу (её тоже изучали, но, к счастью, для завтрашней поездки вернули) и положил в карман – буду смотреть по обстоятельствам! Я решительно прошёл к двери и, распахнув её, увидел на пороге Тоню. – А я к тебе! Сказать, что обследований сегодня больше не будет, так что можно идти ужинать, – заявила она и, ухватив меня за руку, вывела в коридор. – Да вроде рано ещё… – Надо поговорить, – прошептала она. – А в твоей комнате могли установить микрофон. – А в кухне? – Фиг знает, но давай пойдём медленно, в коридорах нет микрофонов, только камера, там вон, в конце. – Да что такое случилось-то? – Виталий обнаружил, что ты бессмертный! – ошарашила Тоня. – Тихо, спокойно, помни о камере! Идём, как идём, не дёргаемся. Блин! В меня будто кипятком плеснули. Значит, аномалию мне всё-таки инициировали! А ведь я так до конца и не верил! Ну да, время, конечно, Ишсаса поджимало, однако так рисковать, не найдя геноключ!.. В общем, да, я допустил такую возможность, но отнёсся к ней не слишком серьёзно… ещё и сопряжитель не подтвердил! Я уже объяснял, что не умею отслеживать атревирусы, встроенные в клетки почти одновременно со мной, потому что они стали неотъемлемой частью моей среды обитания! А вот местный врач и его команда, как выяснилось, умеют! Видимо, знали, что надо искать! А главное, у них было с чем сравнивать! – Ты был не в курсе, как я погляжу, – обронила Тоня. – Я… я как бы догадывался… – Ну, теперь можешь быть уверен! Сегодня утром я подслушала разговор Виталия с Майей. Она, из-за твоего бессмертия, была… ну, прям как помешанная! Клялась, что достанет и организует что угодно, лишь бы только разобраться, как Ины с тобой это сделали, и применить данную технологию к другим людям! Полагаю, они будут пытаться выделить из тебя адаптированный под человеческий организм атревирус, чтобы размножить его и использовать! – Дать бессмертие человечеству?! – прошептал я. – Ага, как же!.. Да расслабься ты, а то на посту охраны подумают, мы затеваем плохое. Улыбайся, будто мы тут просто гуляем, и ты меня клеишь. – Понял, – я широко улыбнулся, исподволь глянув на снимавшую коридор камеру, обнял Тоню за талию и прижал к себе. – Ух ты! – она рассмеялась. – Так чего хочет Майя? – сквозь волну пробежавшего по телу возбуждения, проговорил я. – Ну, быть благодетелем для всего человечества эта стерва точно не собирается! Себе она бессмертия хочет, лично! Себе и кучке особо приближённых. Владеть технологией, но держать её в тайне, чтобы дёргать за ниточки, получить власть! – Да убьют её просто, с таким-то подходом, – я легонько подтолкнул Тоню вправо к стене коридора, развернул лицом к себе, и приблизился так, чтобы чувствовать её дыхание, – в землю зароют! Тоня ахнула, глядя на меня во все глаза. Мимо кто-то прошёл, но мы не обратили на это внимания. Я упёрся руками в стену, пожирая девушку взглядом. – Может быть, – не отводя глаз и не пытаясь ускользнуть из моего плена, проговорила она. – Только сейчас это ничего не меняет! Они не отпустят тебя, понимаешь? – Разберут на молекулы? – я потянулся к её губам, и вдруг почувствовал, как она положила что-то в левый карман моих брюк. Я замер на полдороге: – Что это? – Ключи от кабинета и от шкафа, где лежат исходники. Виталия с Майей здесь сейчас нет, рванули куда-то по делам – готовятся к разбору тебя на молекулы! – Хочешь, чтобы я сбежал отсюда? – Да, но обычным способом далеко ты не убежишь! Из Центра тебя не выпустят, Майя об этом уже позаботилась. На здании есть камеры, охрана следит за двором и за главным входом, тебя быстро поймают… – Ну, это мы ещё посмотрим! – усмехнулся я. Собачьи способности, ускорение реакции… – короче, сделаю, что смогу! – А переход на Шуржешиш? – напомнила Тоня. – Проскочить с Зсишизом, сам понимаешь, тебе уже не дадут! И близко не подпустят! – Так что же ты предлагаешь? – я ясно видел: она точно что-то задумала! – В шкафу, прямо под полкой с исходниками, есть кое-что ещё! – она облизала губы. – Я думаю, ты сможешь этим воспользоваться. – Пистолет? – наобум брякнул я. – Дурак что ли? – Тоня прыснула. – В кого ты тут стрелять-то собрался? – Угрожать можно! – О господи, нет, это не пистолет! Это иновская открывашка переходов. – Клякса, которой Ины открывают портал? – я был разочарован. – Это не просто иновская клякса – она преобразована! – с нажимом проговорила Тоня. – Её украли давно и лет десять переделывали, чтоб заставить работать в руках человека. – И? – без энтузиазма спросил я: понятно же, что ничего не вышло, иначе такие, как Майя, давно уже знали бы, что творится на Шуржешише, а не верили в элитные человеческие посёлки! – Открыть полноценный переход куда хочешь – не удалось, но некоторые люди перемещались! – Некоторые?.. – Да, те, кто в больших дозах принимали иновский поддержак. Тогда никто так и не понял почему, но раз ты говоришь, что в лекарствах были средства для улучшения генной совместимости с Инами, то, возможно, помогало именно это?.. – Хочешь сказать, мне помогут мои иновские примочки? – Ну, конечно! Никто ещё не подвергался столь мощному иновскому воздействию, как ты! У тебя такие способности, ты – уникален, ты… Я приник к её губам, заставив умолкнуть. Мы поцеловались, но не долго: Тоня явно стеснялась и камеры, и порой пробегавших мимо сотрудников центра. Она выскользнула из моих объятий и пошла по коридору на выход. С трудом поборов возбуждение, я с сожалением потащился следом. – Я очень надеюсь, ты сможешь открыть портал прямо на Шуржешиш! – обернувшись, выпалила Тоня громким шёпотом. – Серьёзно? – я в два прыжка догнал её и распахнул дверь на лестницу. Открыть иновский переход! Самому? Сердце сразу же застучало чаще. Могут быть последствия… Но с другой стороны: почему не попробовать? Девчонка права: лучшего кандидата, чем ты, не найти! Я обеспечил тебе отличную совместимость с Инами! Мы вступали с ними в контакт, имеем способности иновской гончей и даже их симбионта сумели принять! – Да! – кивнула Тоня. – Но должна предупредить: у тех мегапотребителей иновского поддержака хоть и получалось открыть переход, но выход из него они не контролировали. – В смысле? Мы стали медленно спускаться на этаж ниже, где располагался буфет. – В смысле, что конечная точка могла оказаться где угодно, посреди шоссе, например! Когда одного парня машиной сбило, эксперименты с кляксой заглохли. Так она с тех пор в шкафу и валяется. Тебя ждёт! – А-а, я понял: ты таким способом просто избавиться от меня хочешь! – Ага! – криво улыбнулась она. – Да только ты, как на зло, бессмертный! – У меня всего лишь нет программы старения, – усмехнулся я. – Боюсь, это вряд ли поможет, если я выйду из перехода, ну, скажем… в открытом космосе! – Блин, Лёшка! Это уже не смешно… Те, кому удавалось открыть переход, знали, что не окажутся дальше пары километров от точки входа, они это точно чувствовали! Значит, ты-то уж тем более должен почувствовать, куда тебя занести может… А будут сомнения – не рискуй! – Ладно, понял, – я сунул руку в карман, нащупывая связку из двух ключей. – В кухню я с тобой не пойду, в кабинет сразу двину, пока Майи с Виталиком нет, а то припрутся в самый неподходящий момент. – А линза?! – вспомнила Тоня. – С собой! Мы остановились у выхода на этаж. – Дай слово, что будешь беречься! – потребовала она. – Даю, – согласился я, ибо “беречься” – понятие растяжимое. – А вот ты? Они ведь в момент догадаются, откуда у меня ключи! – Скажу, ты украл из кармана, когда мы целовались, а я и не заметила. Заморочил девушке голову! – Это точно! – я притянул её к себе и поцеловал. – Удачи! – выдохнула Тоня и, приподнявшись на цыпочки, обняла меня крепко-крепко, прошептав в самое ухо: – Возвращайся ко мне, Лёша, пожалуйста! Решительно выскользнув из моих объятий, она протянула бумажку, на которой были записаны номера её домашнего и рабочего телефонов. – Вернусь! – пообещал я, ненадолго задержав её руку в своей.