В поисках чудесного. Динамическая медитация. Шактипат
Шрифт:
Сомнения действительно сказали все. Девендранат сомневался настолько сильно, что пропустил сам вопрос. Позже он отметит, что растерялся, так как никогда прежде ему не задавали такой вопрос, да еще при столь необычных обстоятельствах. Люди спрашивали его о Боге и религии, и он объяснял им то, что написано по этому поводу в Ведах, Гите и Упанишадах. Естественно, его смутила манера Вивекананды задавать вопросы. Старик признался; «Когда юноша исчез, впервые за всю мою жизнь я понял, что у меня нет ответа».
Спрашивай, но только когда будешь готов задать вопрос. Приходи ко мне, когда будешь готов, и ты получишь ответ. Потому что дело не только в вопросе-ответе. После ответа Ра-макришны Вивекананда
Мне нетрудно ответить на твой вопрос, но ты попадешь в затруднительное положение. Поэтому приходи, когда жажда станет невыносимой Замечательно, если твой приход будет необычен. Схватив меня за ворот рубашки, не забывай, что в этот момент и сам попадешь в мои сети, выбраться из которых невозможно. Проблема вопроса-ответа не повод для дискуссии. Это вопрос жизни и смерти; ставка же — твоя жизнь.
?
Семени нужно время, чтобы прорасти. Ты же говоришь, что человек — это семя, семя Божественного, которое прорастает в мгновение ока. Объясни это противоречие, пожалуйста.
Семени нужно время, чтобы стать ростком. Однако время необходимо семени не для того, чтобы проклюнуться, а для того, чтобы перестать быть семенем. Прорастание происходит одномоментно; семя взрывается в росток. Но семя затрачивает время на то, чтобы перестать быть семенем. Поэтому я не настаиваю, что не нужно времени, чтобы растворить эго, но я действительно утверждаю, что Богу время не нужно, Он приходит в одно мгновение. Например, если мы кипятим воду, нужно время, чтобы она нагрелась до точки кипения. Но, как только температура воды превышает сто градусов, она моментально превращается в пар. Это прыжок; как только вода доходит до точки кипения, она совершает прыжок; она прекращает существовать в качестве воды, становясь паром. Бода не становится паром постепенно, шаг за шагом; нет, это происходит прыжком. Конечно, воде нужно время, чтобы дойти до точки кипения. Она остается водой, пока не дойдет до точки, откуда возврат невозможен, — ста градусов. Даже при девяноста девяти градусах она по-прежнему остается водой.
Бог — это взрыв, прыжок Он — точка взрыва. Пока ты не достиг этой точки, ты остаешься человеком, даже если твои усилия достигли девяноста девяти градусов. Достигнув же точки кипения, ты превращаешься в Бога. Где заканчиваешься ты, начинается Бог.
Поэтому я и говорю, что это происходит в одно мгновение. Что я подразумеваю под этим мгновением? Это значит, что, если мы готовы войти в точку кипения, это произойдет мгновенно. Не слишком ли долго мы находимся в котле? Многие жизни мы пытались подогреться на Божественном огне, но нам никак не удавалось достичь отметки в сто градусов. Сколько же времени еще вам надо? Мы потратили достаточно времени; но нам не известно искусство нагрева и достижения точки кипения. Даже добравшись до отметки в девяносто девять градусов, мы немедленно поворачиваем назад и остываем, потому что страшимся ста градусов. Я видел подобное много раз.
Удивительно, какие незначительные вещи заставляют вас поворачивать назад. Кажется,
Люди бросают медитацию по очень тривиальным причинам. Кто-то отступает, потому что его слегка толкнули или некто рядом, упав на пол, стал плакать. Кажется, он хотел бросить, но лишь ждал предлога, который объяснил бы отсутствие энтузиазма. Даже негромкий звук может стать весомой причиной того, что он перестал медитировать. Но какое отношение к нему имеет сам звук? И человек не знает, какую цену платит за столь малые помехи. Он даже не понимает, что говорит.
Не так давно меня остановил один человек и сказал: «Пожалуйста, попросите людей не выражать эмоции столь бурно, иначе велика вероятность взрывоопасной ситуации. Медитируя, двое даже разделись». Он говорил довольно любезно: некоторые люди растеряны, потому что двое сорвали с себя одежды, значит, я должен утихомирить их
Все мы наги, несмотря на то, что одеты, но никого это не беспокоит. Когда же двое сорвали с себя одежду во время медитации, все вдруг взволновались. Какая ирония! Было бы понятно, раздень кто-то вас. Но почему вас волнует, когда кто-то снял свою одежду? Это нормально, если бы вас лишили одежды, хотя расстраиваться бессмысленно и в данном случае Иисус говорил: «И кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» — возможно, он постеснялся попросить больше. Протест был бы справедлив, сними кто-то рубашку с него. Но зачем терять голову, если кто-то снимает собственную одежду? Похоже, что человек, предъявивший претензии, только и ждал момента, когда кто-нибудь снимет одежду, чтобы самому отбросить свои усилия, а вину переложить на другого.
Удивительно — чем может потревожить вас обнаженный человек во время медитации, если вы пристально не наблюдаете за ним? Вы медитировали или нет? Дело вот в чем — вы вообще не должны знать, что происходит вокруг, а сосредоточиться на себе и медитировать. Или вас интересует, чем занимаются остальные? Вы кто, прачка или швея, что вас так интересует чужая одежда? Баше беспокойство бессмысленно и необоснованно.
Что же касается тех, кто разделся... подумайте об этом. Представьте, что разделись вы сами, и тогда вы поймете, что у тех двоих были на это крайне весомые причины. Возможно, вы не поступите так, даже если вам предложат сто тысяч рупий, а эти люди спонтанно совершили подобное; скорее всего, у них на то были веские основания. Мы еще не научились видеть и принимать жизнь с любовью и сочувствием.
Когда Махавира впервые сорвал с себя одежду, его встретил град камней, теперь же он — объект поклонения Те, кто поклоняются ему, продают одежду. Последователи Махавиры — торговцы одеждой. Как странно! Это, должно быть, те же люди, которые забрасывали его камнями. Желая искупить вину, теперь они продают одежду, чтобы не вынуждать людей ходить раздетыми. Продавцы тканей — тоже последователи Махавиры, ходившего нагим. Когда он сорвал с себя одежду, его изгнали из селения. Нигде он не мог найти приюта. Куда бы он ни приходил, его прогоняли, так он был наг. Теперь же его почитают и обожествляют — того, кому было отказано не только в крове над головой, но и в месте для кремации за селением. На него спускали собак, чтобы он не приближался к селениям. Что же так беспокоило людей? Лишь то, что Махавира отбросил свои одежды.