В поисках чудесного. Динамическая медитация. Шактипат

Раджниш Бхагаван Шри

На третьей стадии мы спрашиваем: «Кто я?» Даже зная, что мы не тело, не дыхание, нам все равно не известно, кто же мы на самом деле. Знание, что ты не есть тело и дыхание, — негативно. Что же такое позитивное знание? Знать, кем ты являешься. Поэтому на третьей стадии мы спрашиваем: «Кто я?». Но кого спрашиваем? Мы обращаемся с этим вопросом к самим себе и ни к кому больше. Мы наполняем себя этим вопросом, В день, когда вы полностью заполните себя этим вопросом, ответ придет, он явится из ваших глубин. Потому что не может быть, чтобы в глубине души вы не знали, кем являетесь. Если вы есть, значит, вам известно, кто вы.

Очень важно, чтобы вопрос дошел до самых глубин. Например, под землей есть вода, мы же, находясь

на поверхности, умираем от жажды. Если мы хотим утолить жажду, нам следует вырыть колодец футов тридцати глубиной, только тогда вода станет доступной. Если мы задаемся вопросом «Кто я?», то ответ на него скрыт в глубине нас. Между нами и ответом находится множество слоев, все их придется убрать один за другим — только так можно добраться до ответа. Поэтому вопрос «Кто я?» работает как лопата. Чем с большей скоростью и силой мы задаем вопрос, тем глубже копаем колодец. Но нам не хватает силы и скорости.

Часто происходят очень странные вещи. Один человек пережил удивительнейший опыт во время двух последних Динамических медитаций. Переживания стоят того, чтобы в них разобраться. Он задавался вопросом изо всех сил и старался на славу. Его усилия были полными. Но, как я уже говорил, ум состоит из множества слоев. Он спрашивал у верхнего слоя: «Кто я?» — с такой силой, что несколько раз высказал вопрос вслух. Однако в промежутке между ними возник другой вопрос: «Ну, и чем это поможет?» Но кто задает этот второй вопрос? Вы спрашиваете: «Кто я?», но кто же задает второй вопрос? Это второй слой вашего ума говорит, что вопрошание не поможет, бесполезно спрашивать вновь и вновь, лучше успокоиться. Так что, пока один слой ума спрашивает: «Кто я?», другой вмешивается, твердя, что это не поможет, лучше успокоиться.

Если ум остается фрагментарным, вы не сможете продвинуться слишком глубоко. Именно поэтому я и прошу приложить всю свою энергию, задавая вопрос, чтобы постепенно весь ум оказался вовлеченным, чтобы вы спрашивали: «Кто я?» — всем умом, тотально. А когда останется только один вопрос и ничего больше, он проникнет в вас, и ответ не замедлит появиться, ответ не задержится ни на мгновение. Ответ скрыт внутри нас.

Знание внутри нас, но мы никогда не взывали к нему, не пробуждали. Оно готово проснуться в любой момент. Именно для этого и предназначены первые три стадии. Они напоминают ступени к храму медитации; они также находятся снаружи. Они подводят вас к дверям и там оставляют. Вхождение в двери происходит на четвертой стадии. Но тот, кто не преодолел первые три ступени, не может надеяться на успех в четвертой. Если вложить всю энергию в первые три стадии, то четвертая случится сама. Первые три вы делаете, четвертая же случается.

?

Одна женщина поинтересовалась, отбрасываем ли мы первые три стадии, достигая четвертой?

По существу, здесь нет вопроса. Если четвертая стадия достигнута, то вопроса нет. Тогда человек сам увидит, нужно ли делать что-то еще. Если потребность существует, то он продолжит делать то, что нужно; иначе он просто отбросит все усилия. Но даже это невозможно предсказать. Если мы станем гадать, не достигнув четвертой стадии, это значит, что мы просто не хотим проходить первые три стадии, желая избежать их. Кажется, вы стремитесь отделаться от усилий, поэтому я не собираюсь говорить, что вы отбросите их. Если я скажу это, вы вовсе не станете трудиться. Усилия отпадут сами собой, но это произойдет только по достижении четвертой стадии.

Ум предает нас по-разному. Задавая такой вопрос, вы даже не подозреваете, почему делаете это. Мотивом является желание избавиться от первых трех стадий. Если вы не пройдете первые три, знайте, что вам никогда не достичь четвертой. Но почему мы так боимся этих предварительных ступеней?

Страх сковывает

нас. И эти три стадии предназначены избавить нас от страхов.

Мы боимся, что тело совершит нечто такое, что нам не хотелось бы делать. А что может произойти? Танец, плач, крик, даже падение. Так в чем же заключается трудность? На первой стадии вы глубоко дышите, на второй отпускаете тело, продолжая быстро и глубоко дышать. Затруднений с дыханием и расслаблением возникнуть не должно. Вам не нужно прилагать никаких усилий для танца; если танцуете вы, то дышать станет трудно, но если танец случается, вы с легкостью сохраните глубокое и быстрое дыхание. Что бы ни случилось, позвольте этому произойти.

Наши проблемы связаны с тем, что мы либо делаем что-то, либо сопротивляемся; мы не позволяем чему бы то ни было произойти, случиться. Мы готовы делать; мы будем либо танцевать, либо сдерживать танец. Мы не позволяем чему бы то ни было происходить спонтанно. Вся наша цивилизация основана на подавлении. Мы подавляем столько всего внутри, боясь открыть ящик Пандоры. Все напуганы; похоже, мы действительно сидим на вулкане. Нас одолевает множество страхов; проблема вовсе не в танце. Наши страхи имеют глубокие корни.

Мы невероятно подавляем себя, и нам известно, что может всплыть из глубин нашего мозга. Сын подумывает убить отца и боится, что эта мысль выплывет наружу. Муж спит и видит, как бы задушить жену, но в то же время клянется, что не может прожить без нее и дня. Желание убить жену подавлено в уме, и муж боится, как бы оно не вырвалось в любой момент.

Гурджиев, один из самых выдающихся мистиков нашего времени, в течение пятнадцати дней заставлял пить алкоголь человека, приходящего к нему за помощью и духовным руководством, а сам наблюдал за ним. Не изучив поведение человека в состоянии опьянения, он не посвящал его в садхану. Он поил приходящего каждый день, чтобы вся подавленная нервозность раскрылась перед ним, чтобы стал понятен тип человека и то, что подавлено в подсознании. Только после этого Гурджиев предлагал необходимую для ученика садхану — он называл это Работой. Если человек отказывался пить с ним в течение пятнадцати дней, Гурджиев немедленно отсылал его домой. Возможно, ни один другой Мастер в мире не привык пить таким образом. Но Гурджиев был очень образован и умен, а его глубокое понимание человека невероятно ценно. Вследствие общего огромного подавления нашим подавлениям несть числа.

Именно из-за этих подавлений мы и боимся — опасаемся, что, не выдержав напряжения, они взорвутся. Мы боимся, что скажем что-то, чего говорить не хотели, о чем, по нашему мнению, не следовало бы знать другим. Если кто-то совершил кражу, вполне возможно, что, задавая вопрос «Кто я?», он вслух назовет себя вором. Отсюда страх перед подобным вопросом, Даже если этот кто-то и задает вопрос, то делает это тихонько, так как знает, что он вор. Человек боится и поэтому подавляет вопрос — вполне весомая причина, чтобы интересоваться, а нельзя ли отбросить первые три стадии и обойтись без них.

Но нет, вам придется пройти эти стадии, отбросить которые можно, только хорошенько потрудившись. И, что бы ни поднималось изнутри, оно должно быть выпущено; нельзя ничего подавлять.

Носимые нами маски — не наши настоящие лица; поэтому мы так боимся. Представьте человека, наложившего на лицо слой крема и краски; конечно, он боится размазать грим. Если это случится, то откроется реальное лицо — уродливое, скрытое. Он не хочет, чтобы остальные увидели его настоящее лицо. Он готов пойти даже на пластическую операцию, ибо ничто уже не скроет его уродство. Он в состоянии отбросить все, но не свой фасад, не боевую раскраску. Он попытается сохранить маску любой ценой. Бот гак и все наши лица фальшивы, нереальны. Вы думаете, что люди, избегающие косметики, не раскрашивают лиц? Некоторые приемы грима настолько изощренны и тонки, что не требуют косметики,