В Поисках Роста

Истерли Уильям

Лесорубы и водоносы

Также нет ничего естественного в международном разделении труда. Бед­ное неквалифицированное население будет производить сырье. Богатое ква­лифицированное население будет производить вторичные или третичные то­вары, например промышленные потребительские товары.

Представьте себе, что вы бизнесмен, к услугам которого неквалифициро­ванная рабочая сила. Вам надо решить, что именно производить. Работники низкой квалификации скорее всего допустят ошибку и испортят все дело. А ведь будущий товар до них уже прошел несколько дорогостоящих стадий об­работки (если, скажем, речь об изделии из высококачественной хлопковой тка­ни). Что ж, может, лучше пусть они

имеют дело с чем-нибудь попроще, напри­мер растят хлопок? При большой вероятности, что вреда не миновать, лучше рискнуть продуктом низкой стоимости, не подвергшимся обработке (хлопок), чем дорогим, в который уже вложены усилия по обработке (ткань).

Вот почему бедные страны с самым низким уровнем квалификации произ­водят в среднем больше сырья, а богатые страны с высоким уровнем квалифи­кации производят в среднем больше конечных продуктов, предназначенных для непосредственного потребления. Прежде экономисты полагали, что аграр­ный уклон страны, как и промышленный, объясняется исключительно разны­ми естественными преимуществами: у кого-то лучше сельскохозяйственные угодья, у кого-то — производственные площадки. Однако с реальностью го­раздо лучше согласуется логика приобретения квалификации.

В Соединенных Штатах с их легендарными возможностями для развития сельского хозяйства этот сектор экономики составляет лишь 2 % [ 17]. В Эфио­пии с ее частыми засухами, гористой почвой и смертоносной для скота мухой цеце, условия для земледелия и скотоводства примерно такие же привлекатель­ные, как, допустим, на Луне. Тем не менее доля сельского хозяйства в экономи­ке Эфиопии составляет 57 % [18]. У американцев средний уровень квалифика­ции населения выше, а неграмотных менее 5 %. У эфиопов в среднем низкий уровень квалификации, а неграмотных — 65 % населения [ 19]. Таким образом, сравнительное преимущество в сельском хозяйстве и промышленности появ­ляется не само по себе.

Ловушки

Принцип соответствия объясняет, почему в разных странах такие различия в уровне доходов. В стране, где все работники квалифицированны, средняя зар­плата будет выше, чем в стране, где все работники неквалифицированны. При­чем разница доходов будет существенно больше, чем разница в квалификации отдельных рабочих. В богатой стране квалифицированные работники повы­шают производительность труда друг друга. В бедной стране неквалифициро­ванные работники понижают производительность труда друг друга. Мало то­го, всякий, кто в бедной стране приобретет высокую квалификацию, попытает­ся уехать в богатую страну. Принцип соответствия объясняет, откуда берется сорокакратная разница в доходах между странами, даже когда разница в уров­не образования работников существенно меньше. Становится понятно и поче­му разница в доходах между странами так упорно сохраняется: у людей в бед­ных странах слабые стимулы, а у людей в богатых странах — сильные.

Принцип соответствия может быть также применен для объяснения разли­чий в уровне образования и дохода между этническими группами. Предполо­жим, у нас есть две группы граждан: лиловые и зеленые. Лиловые изначально хорошо образованны. Зеленые по какой-то туманной исторической причине (возможно, когда-то в недобрые старые времена их предков обратили в раб­ство предки лиловых) образованны плохо. Представим себе также, что в нашей вымышленной стране существует вполне официальная сегрегация, а именно, по закону, лиловые работают только с лиловыми, а зеленые только с зелены­ми. Тогда у зеленых почти не будет стимулов получать образование. Как и в случае со странами, у образованного зеленого крайне низкие шансы встретить другого зеленого с сопоставимой квалификацией. А если нет никого с сопоста­вимой квалификацией, доходность от приобретения квалификации будет ма­ла. Каждый зеленый мысленно совершает этот подсчет и отказывается от при­обретения новой

квалификации. Тем самым оправдывается ожидание, что зе­леных с высокой квалификацией будет мало.

Даже если юридически сегрегации нет, зеленые все равно могут оказаться в ловушке низкого образования. Работодатели, а они почти исключительно ли­ловые, поскольку у них высокая квалификация, знают, что исторически у зеле­ных низкая квалификация. Правда, оценить уровень квалификации каждого конкретного человека непросто. Не имея другой информации, ленивые лило­вые работодатели могут просто положиться на общепринятый факт, что у зе­леных квалификация низкая, а у лиловых — высокая. В итоге высококвалифи­цированные лиловые работодатели в поиске высококвалифицированных ра­ботников буду всегда нанимать лиловых. Если кто-либо из зеленых и получит образование, это не принесет ему большой пользы. Работодатели будут пола­гать, что все равно у него низкая квалификация. Поэтому зеленые не станут получать образование, что и отвечает ожиданиям работодателей [20].

Естественно, когда я говорю про лиловых и зеленых, то имею в виду разни­цу в доходах между черным и белым населением Соединенных Штатов. Чер­ные зарабатывают на 41 % меньше, чем белые. Это не единственные различия, связанные с этническим происхождением жителей США. Коренные американ­цы зарабатывают на 36 % меньше белых, испаноязычные — на 31 % меньше белых, а азиаты — на 16 % больше [21]. Есть и более тонкие различия. Джордж Борхас обнаружил, что люди, чьи предки во втором поколении (поколение де­дов) иммигрировали из Австрии, зарабатывают на 25 % больше, чем те, чьи предки иммигрировали из Бельгии. Изначальная разница доходов отразилась через два поколения. Аналогично есть разница в доходах даже среди по преи­муществу бедных коренных американцев. Ирокезы зарабатывают в среднем почти вдвое больше, чем Сиу.

Другие этнические различия в Соединенных Штатах связаны с религиозны­ми конфессиями. Люди, принадлежащие к Епископальной церкви, зарабаты­вают на 31 % больше, чем относящиеся к Методистской [22]. 40 % из 160 самых богатых американцев — евреи, хотя евреи составляют только 2 % населения

США [23].

Во многих странах встречаются наглядные примеры этнических и геогра­фических ловушек бедности. Почти в любой стране есть исторически бедные регионы — такие, как юг Италии, северо-восток Бразилии, Белуджистан в Па­кистане или Чиапас в Мексике. В большинстве районов бедность имеет глубо­кие исторические корни. Так, бразильский экономист и историк Сельсо Фур-тадо усматривает причину бедствий северо-восточной Бразилии в обвале цен на сахар в шестнадцатом веке.

В Соединенных Штатах выделяют пять четко обозначенных кластеров бед­ности: 1) черные в больших городах; 2) черные в сельской местности в дельте Миссисипи; 3) коренные американцы на западе страны; 4) испаноязычное на­селение на юго-западе; 5) белые на юго-востоке Кентукки (см. рис. 8.1; бедные кварталы в городах слишком малы по площади и на карте не отражены). Клас­тер на юго-востоке Кентукки интересен тем, что он показывает: ловушка бед­ности более локализована, чем предполагают штампованные представления о бедности белых в Аппалачах. В действительности восемнадцать из двадцати беднейших полностью белых районов США находятся на юго-востоке Кентук­ки. Все эти ловушки бедности существуют уже длительное время.

У других народов тоже есть ловушки бедности, границы которых проведе­ны по этническому признаку. Среди мексиканских индейцев уровень беднос­ти составляет 81 %, в то время как среди белых и метисов — 18 % [24]. У гвате­мальских индейцев вдвое выше вероятность оказаться неграмотными (80 % индейцев неграмотны), чем у остальных гватемальцев [25]. Даже среди корен­ных жителей есть различия. У коренных гватемальцев, говорящих на языке квеча, доход на 22 % ниже, чем у тех, кто говорит на языке кекчи [26].