В поисках смысла
Шрифт:
Я знаю, что Император выделил на доделку Набережной семьдесят тысяч. И Безобразов эту Набережную доделает.
Перед отъездом домой мне сообщили, что следователь подал в отставку, когда нашел супругу связанной в сарае за городом. А Волков хотел застрелиться. Сейчас в весьма расстроенных чувствах пребывает на съемной квартире. Я решил его навестить.
Меня проводила домохозяйка в скромную комнату. Волков сидел в одном исподнем. При виде меня побледнел и встал.
— Вы подлец! — крикнул он тонким срывающимся голосом, — по что пришли? Чтоб услышать это? Так знайте, я приму от вас вызов.
— Напоминает анекдот, — усмехнулся я, — старого еврея спрашивают: Абрам, говорят, вы большой негодяй? А тот с гордостью: да, но кто это
— Шут и паяц!
— А куда деваться? При нашей жизни без шуток сойдешь с ума.
— Я жду вызова!
— Смешной вы человек. Раз я подлец, так не проще ли прихлопнуть вас тихонько?
— Как может в одном человеке сочетаться гений и подлость?
— Само по себе никак. Один мой, хм, знакомый как-то спросил себя: тварь я дрожащая или право имею? Только ответ затянулся. А потом выяснилось, что никакого права и не надо ему. А меня и не спрашивали. Взяли тварь дрожащую, распотрошили, расчленили. Да заново собрали. А потом еще раз. И еще. Пока наконец я не понял, что имею право сам. И не надо этот глупый вопрос задавать, если уже ясен ответ.
— Так что же. Есть у вас право на подлые поступки?
— А расстрел крестьян — не подлые поступки? Их держат в голоде только с одной целью — сломить, чтоб не бунтовали. Стояния в знак несогласия вместо баррикад и пушек, добровольно ложатся под плети, как протест, вместо перерезания глоток обидчиков по ночам. А казни стрельцов, вытаптывание основ, выдирание сердцевины народа вместе с бородами? Но никто не называет их подлыми. Потому что право имеют. И даже никто не задумывается, кто такое право дал.
— Это крамола.
— Быть самим собой в нашем мире уже крамола. Но дело стоит того.
— Вы втянули прекрасную девушку. Она любит вас?
— Любит. Она со мной до конца. А я с ней. Незнакомое чувство?
— Ну почему такие женщины достаются таким, как вы?
— Потому что я не сомневаюсь в ней. С самого начала. А еще со мной нескучно.
— Я стрелялся. У меня выбили пистолет. Выстрел ушел в сторону.
— Знаете, вы очень одиноки. В Алене вы увидели подругу, которая будет вместе с вами и в рисковом деле, и в семейном хозяйстве. Такая же как вы, только девушка. Но застрелившись, вы потеряете все. Сейчас есть шанс найти спутницу по себе, но для этого нужно взорвать свои рамки, забыть про условности и руководить своей жизнью самому. Тогда и вам скучно не будет, и с вами тоже.
— Я снова попрошу перевода на Кавказ.
— Опасность протрезвляет. Привезите черкешенку или турчанку и начните все с начала.
— Я прошу воспринимать мои слова не как оскорбление, а как нервический срыв.
— Прощайте, Волков.
Глава 7
Один политический деятель год за годом третье десятилетие твердит, что у нас нет времени на раскачку. А у меня было. Удалось пропетлять среди примитивного контроля. Недаром «Ревизор» появился в местных реалиях. Я вертелся, как уж на сковородке, и система сдалась. Теперь за мной не охотится полиция, а только присматривает.
Еще бы, сам государь почтил вниманием. Да еще где, в тюрьме! Если не знать подоплеки, то я получаюсь герой, который на короткой ноге с самим царем. Меня и встретили, как героя. Почетный полицейский караул стоял у самой усадьбы, отдавали честь. Сулический полицмейстер доложил состояние дел в уезде и был приглашен на обед. «Лучшие люди города» попросили рассказать про царя-батюшку. И я устроил что-то, вроде пресс-конференции.
Местная газета напечатала статью «Счастливое избавление царской рукой от досадной ошибки». Мне ее Петров со смехом зачитывал: «В Мереславской губернии еще не знакомы с известным нашим оригиналом помещиком Зарайским. Будучи по делам в самом Мереславле, он по своему характеру, был признан разбойником и заключен в тюрьму. Следователь, вероятно, спутал его, приняв за грабителя или мошенника. На счастье господина Зарайского Мереславль посетил
— Однако, ты весьма спокойно принял скорбное обстоятельство, — серьезно продолжил Петров, — ты был уверен в таком исходе?
— Ты же не просто так спрашиваешь, медицинская душа? Меня изучаешь. Что высмотрел? Говори, тогда и я скажу.
— Любой войдет в смущение, будет кричать, доказывать, возмущаться, требовать и писать. А ты не стал, будто так и надо. Дело, мол, привычное. Только я точно знаю, что с тюрьмой ты дел не имел. Молод еще. И здесь на моих глазах все время.
Что ему отвечать? Что в нашей стране к тюрьме надо быть готовым любому, особенно оперу? Что сажают не за что-то, а потому, что надо посадить? Так и здесь так же. Только явление еще не приняло такого размаха. В замок заточить без всякого суда запросто. Но только избранных. А не всех подряд.
— Нет, я не был уверен, — ответил я, — но каждое обстоятельство несет с собой и новые возможности, даже такое. Можешь считать меня фаталистом в каком-то смысле.
— Ты наговариваешь на себя. Мне думается, ты сам управляешь судьбой. И не только своей.
После расспросов об обстоятельствах встречи с Государем отец Петр отслужил для нас благодарственный молебен. И я уехал в имении, чтобы на следующий день устроить застолье для своих.
Но с другой стороны никакого героизма и близко нет. Понятно, что Александр Павлович уже написал манифест отречения от Престола в пользу Николая Павловича. Теперь передает дела. А тут в тылу происходят непонятные процессы. И момент пресечения на корню уже упущен. Казнить сразу так и не за что. А вот если меня реально посадить, то это действительно сделает из меня героя. И все это понимают. Явление не рассосется, только другие формы приобретет. В этом случае придется кровью заливать, а это в начале царствования плохой знак.
С другими незаконными вооруженными формированиями, а проще говоря, с народом, который не пожелал в рабы, поступали по одной схеме. Формировали из них войско с определенной территорией. Казаки всякие разные: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское войска, немного красноярских и иркутских казаков. вот мещеро-башкирское войско, оказывается, есть. Если учесть, что мещерский край заходит в Московскую и Владимирскую губернии, то это совсем близко. Причем, в нем разные роды. Изначально были финские. Потом татарские присоединились. Мысль, что у коми-зырян, коми пермяков могут быть свои казаки, меня поразила. Но их нет. Смешение с русскими делает свое дело. Вокруг Мереславля все меньше деревень, где говорят только по-фински. В том же Ростове Великом уже больше половины русских. И казаки там чужие, из донцов, для наведения порядка.
Для Александра Павловича в такой ситуации делать еще одну горячую точку перед передачей власти не правильно. И меня погладили по головке, а перед этим подержали в тюрьме. Не очень верится, что из-за одного доноса Волкова бросились арестовывать. Банда уничтожена, дело закрыто, злодеи похоронены.
Это дали понять, что все может быть по другому. И очень быстро. Чтоб чуял руку на своем пульсе. Или горле. Причем, за «оплошность» никто не пострадал. Это главный показатель. Безобразова только пожурили, и то, при малом количестве народа. А потом Император пожаловал ему чин тайного советника.