В поисках солнца
Шрифт:
— Чего мучиться-то, если ты сама ответ сказала?
Магрэнь замерла, оценила свою последнюю фразу и легко согласилась:
— Сглупила.
Подумав, добавила:
— С другой стороны, кто не признался — тот не пойман! — и мило улыбнулась: — Кто сказал, что у меня был только один мотив?
— Справедливо, — откликнулся Дерек, но отказался развивать тему заключением: — Но тебе следовало спохватиться раньше.
Они помолчали.
Потом, мягко облокотившись на спинку стула, она вдруг попросила:
— Ну покажи!..
Он рассмеялся и снова сел, посмотрел на
— Не отстанешь ведь, да?
Она, лукаво улыбнувшись, покачала головой.
С тяжким вздохом он встал и принялся расстёгивать рубашку, нарисовав на лице выражение «чего только ни сделаешь, лишь бы от тебя отстали!» Она же следила за ним с любопытством и нетерпением, чувствуя детскую совершенно радость от того, что получила то, чего хотела.
Наконец, рубашка была снята, и она с удивлением обнаружила, что то, что ей раньше показалось полной луной, оказалось солнцем — просто лучи были изображены только сверху, над локтями, там, где заканчивался растущий из запястий лес. К тому же, в целом, а не фрагментарном, варианте татуировка стала выглядеть вполне себе традиционно джотандской, потому что какая-то морда — то ли волчья, то ли собачья, — таки скалилась с плеч, и вполне смахивала на привычный тотем.
Подойдя ближе, Магрэнь чуть ли ни уткнулась в него носом, разглядывая детали. Он, явно забавляясь её реакцией, посмеивался и послушно вертел руками, позволяя всё рассмотреть.
Она прищурилась. Картинка в её голове всё ещё не складывалось, и в скучную историю совсем перестало вериться.
— Можно потрогать? — попросила она.
Он показательно возвёл глаза к небу, столь же показательно вздохнул и совершеннейше галантнейшим образом заверил:
— Любой каприз!
Получив разрешение, она тут же схватила его руку, подтащила его ближе к окну и принялась пристально разглядывать то, что привлекло её особое внимание — впрочем, не спеша трогать.
Особенно подозрительными ей показались запястья — рисунок на них не казался однородным, и именно поэтому первоначально она приняла его за чей-то пёстрый хвост. Неровности были заметны даже на глаз; проведя же по татуировке пальцем, Магрэнь убедилась, что рельеф явно слишком сложен для попытки изобразить однородный почвенный слой.
«Там что-то было снизу!» — удивилась она, и стала лихорадочно соображать, что такое интересное мог скрывать новый роскошный рисунок.
Мысль о либерийских татуировках она сразу отбросила — шрамы от тех были значительно глубже, и их не удалось бы скрыть так легко, — и стала перебирать в голове ньонские.
Первыми ей на ум пришли традиционные брачные браслеты — и расположение логичное — но становилось неясно, для чего такие сложности. Чтобы скрыть брак, было достаточно добавить отметку о разводе или смерти супруги — зачем замазывать всё столь плотно?
Однако почти сразу она вспомнила обычаи ньонских купцов — и у неё аж перехватило дыхание от мысли, что разгадка найдена. Конечно, ведь в Ньоне купцам наносят татуировки не только об удачных сделках! Нечестного купца ждёт своя несмываемая отметка, и скрыть её, конечно, было бы весьма заманчиво!
В голове Магрэнь срослась отличная версия:
Она уже почти озвучила найденную разгадку вслух, и даже приоткрыла рот, набирая воздух, — но, подняв взгляд на Дерека и обнаружив его светлые волосы, припомнила, что перед ней, вообще-то, не ньонец, а даркиец.
Закрыв рот, она досадливо нахмурилась. Стройная версия не сошлась. Даркийские купцы не носят татуировки, а ньонские купеческие законы на них не распространяются.
«Как вообще у даркийца могла появиться ньонская татуировка!» — с досадой сформулировала проблему она, разглядывая Дерека через прищур.
«Вхождение в род? — перебирала она в голове. — Но нет, это нужно бы с младенчества, а он говорил, его отец в пасторы готовил…»
Каким ветром даркийца вообще могло занести в Ньон? Ну, торговал, допустим… стоп! Он же явно не был торговцем изначально…
Прикусив губу, он с любопытством следил за работой её мысли — её говорящий взгляд и подвижная мимика очень этому способствовали. Поэтому он без труда уловил тот момент, когда озадаченность и сосредоточенность сменились удивлением и смущением.
Магрэнь замерла, проверяя проскользнувшую у неё в голове догадку, но всё, определённо, сходилось: даркиец, попавший в ньонское рабство, сбежавший в Анджелию и спрятавший рабские браслеты за красивым рисунком. Бегло прикинув в голове даты, она припомнила, что Райтэн несколько лет назад ездил в Ниию и возвращался через Ньон — наверно, тогда и познакомились. Впрочем, не факт. Но возможно.
В любом случае, это объясняет и переделанное на анжельский лад имя, и фамилию.
Закончив с аналитическими выкладками, Магрэнь обнаружила, что так и держит его руку, а он так и наблюдает за ней. Она ощутимо смутилась и руку выпустила.
— Какие-то проблемы? — насмешливо поинтересовался Дерек, который, собственно, пытался скрыть лишь имя своего господина, а не сам статус, поэтому искренне наслаждался смущением анжельцев, об этом статусе узнававших.
В Анджелии мало что ценили так высоко, как свободу. Магрэнь, как и большинство анжельцев, воспринимала рабство как совершенно недопустимое и дикое варварство. Столкнувшись с человеком, который пережил это на себе, она испытала глубокое смятение и даже стыд — как будто была и какая-то её личная вина в том, что где-то на свете рабство существует.
— Ты был прав, меня это совершенно не касается, — согласилась она, отворачиваясь.
Она даже не предполагала такого варианта — иначе бы, совершенно точно, приструнила бы своё любопытство, — и теперь не знала, как выразить своё сожаление.
— Скучная и банальная история, — понятливо покивал Дерек, напяливая на себя рубашку обратно. — Как видишь, ничего таинственного и манящего! — заключил он, застёгиваясь.
Она вдруг легко рассмеялась, повернулась к нему, обдав искрящимся весёлым взглядом, и возразила: