В поисках солнца

Берестова Мария

Кайтэнь не могла его сопровождать по самой дурацкой на свете причине: она была благородной девицей, а таковым, как известно, не допускается путешествовать в компании мужчины, не являющегося родственником.

Это было ужасно несправедливо, и Кайтэнь, не задумываясь, пожертвовала бы своей репутацией, если бы речь шла лишь о ней; но пятно от такого скандала легло бы и на её обожаемого профессора!

Впрочем, Тэнь была не из тех леди, кто сдаётся легко. В голове её уже зрел новый авантюрный план: ей думалось, что она могла бы остричь волосы, перетянуть грудь и изобразить

студента-ассистента. План этот, чем дальше, тем больше казался ей разумным и жизнеспособным, но подойти с этим предложением к профессору она боялась — он ведь и словом не заикался, что хотел бы видеть её в этой поездке, поэтому она полагала, что навязывается ему, и оттого молчала.

Профессор же даже не заикался, потому что, во-первых, не додумался до идеи с переодеванием в мужчину, а во-вторых, считал, что молодой, перспективной, умной женщине найдётся, чем заняться в Кармидере и без своего занудного научного руководителя.

Это соображение, однако, приводило профессора в уныние и даже ложилось неприятной тенью на предвкушение поездки: он был совершенно уверен, что по возвращении найдёт Кайтэнь уже замужней дамой.

Чем ближе к сессии — и, соответственно, к отъезду, — подходило время, тем мрачнее становились они оба.

Однажды на ужине у Тогнаров мрачность эта достигла таких глубин, что её заметил даже Райтэн.

— Гляжу, твоя поездка тебя уже не радует? — с большим удивлением спросил он у профессора, который вроде ещё недавно весь горел предвкушением, а сегодня лишь вяло отметил, что ему не до того, и все мысли его заняты сессией.

— Я давно её жду! — возмутился профессор и весьма кисло добавил: — Радует, конечно.

Райтэн бросил удивлённый взгляд на Олив — мол, ты это видела? — но она лишь повела плечами — мол, я его совсем не знаю. Тогда Райтэн перевёл уже немного возмущённый взгляд на Дерека: что тут, вообще, творится?!

Дерек, который весь был мыслями в очередном михаровском проекте, несколько упустил суть драмы, но уловил тему разговора, поэтому решил оживить дело вопросом:

— А Тэнь тоже едет?

Тётушка так воодушевилась, что аж хлопнула ладонью по столу — слепота собственной племянницы была предметом её горячего огорчения. Жест этот, впрочем, приняли за осуждение, и Кайтэнь быстро, оправдывающимся тоном, ответила:

— Мне нельзя, это неприлично.

Однако на профессора она взглянула с такой надеждой, будто ждала, что он заявит, что ему нет никаких дел до приличий. Тот её надежд не оправдал, и, смутившись, уткнулся взглядом в тарелку.

Тётушка посмотрела на Кайтэнь почти что с негодованием.

Осознав, что помощи ждать неоткуда, Тэнь решила попробовать претворить в жизнь свой гениальный план.

— Но я бы могла переодеться мужчиной!.. — предприимчиво начала она.

Райтэн поперхнулся от неожиданности.

Тётушка простонала что-то невразумительное и спрятала лицо в ладонях.

Профессор уставился на Кайтэнь во все глаза, как будто впервые её видел. Предложение явно его заинтересовало.

Дерек машинально поискал глазами Руби, чтобы

обменяться с ней взглядами на тему: «Ну до чего же они идиоты!» — не нашёл, поморщился, и переадресовал этот взгляд Илмарту, который, впрочем, тоже понял его правильно и закатил глаза.

— Переодеться… мужчиной?! — опомнился Райтэн, вскакивая.

Его почти сразу утянула обратно вниз Олив, рассматривающая противоположный край стола с большим скепсисом.

— Тогда все приличия будут соблюдены! — горячо принялась защищать свою идею Тэнь. — У меня получится, правда! Я ничем себя не скомпрометирую, обещаю!

Бушующий негодованием Райтэн перевёл тяжёлый взгляд на профессора. Тот подумал, что друг решил, что он желает посягнуть на честь его сестры, поэтому столь же быстро вмешался в разговор:

— Я гарантирую госпоже Тогнар полную неприкосновенность и совершенное инкогнито!

Идея поехать в своё путешествие с Тэнь несказанно его воодушевила.

Тётушка простонала ещё что-то, столь же маловразумительное, что и раньше, но там явно проскальзывала какая-то мысль про отсутствие у присутствующих мозгов.

За столом воцарилась тишина.

Тэнь и профессор в надежде смотрели на Райтэна — только бы разрешил!

Дерек, подперев подбородок рукой, разглядывал потолок и размышлял о том, что в некоторых ситуациях даже самые изысканные интриги бессильны.

Илмарт с большим интересом разглядывал Райтэна: тот пятнами краснел и катал желваки по лицу, явно удерживая внутри себя яркий и страстный монолог. От проговаривания внутри себя этого монолога его отвлекла Олив. Чуть наклонившись к нему, она тихо — но из-за всеобщего молчания слышно было всем — спросила:

— Как думаешь, мы выглядели такими же идиотами?

Дерек и Илмарт синхронно хмыкнули.

Райтэн явно сбился с мысли, успокоился, поглядел на Олив с лёгкой укоризной, а после, глядя куда-то в стену сильно над головой тётушки, вопросил у воздуха:

— Напомните мне, уважаемые гении химической науки, а по какой причине вы не можете просто пожениться?

— Меня тоже интересует этот вопрос! — незамедлительно подхватила тётушка.

— Тэ-эн, — с укором протянул Дерек, пеняя другу за прямолинейность.

Кайтэнь, мучительно покраснев, неожиданно обнаружила что-то невозможно увлекательное на дне своего бокала.

Профессор, покраснев чуть менее мучительно, пробормотал что-то невразумительное о разнице их социальных положений и о том, что он отнюдь не претендует и вполне понимает, что не может составить достойную пару…

На памяти присутствующих красноречивый обычно профессор впервые путался в словах и запинался, как студент-первокурсник, не выучивший билет. Это явление вызвало всеобщее недоумение, и его долго не прерывали просто потому, что не могли сообразить, о чём он говорит.

Наконец, Дерек выразительно откашлялся, привлекая внимание Райтэна к тому факту, что, даже если у твоего друга в какой-то момент и отказали мозги, это ещё не повод заставлять его так мучиться.

Верно поймав намёк, Райтэн резко оборвал жалкий поток из обломков фраз: