В поисках Солнца
Шрифт:
– Мне очень нужна ее помощь.
– В таро? Я и сама могу вам погадать.
– Нет-нет, мне надо именно к ней.
– Ладно, все равно башка трещит, - отвернувшись к окну, жещина выдохнула дым, и больше не шевелилась.
– А вы можете написать мне ее адрес?
– Я не умею писать по-вашему, - ответила женщина, дымя ему в лицо, - и читать тоже. Могу показывать. Она встала в полный рост на подоконник: совершенно босая, - Прямо 10 минут, потом на запад, пройти три дома и налево.
Ра кивал, водя карандашом по оранжевому листочку. Женщина пристально разглядывала
– Сигнал изменился, - сказала она вдруг, - Раньше это была просьба о помощи, а теперь -- я не знаю, что это.
Ра оторвался от листа, спрятал карандаш в карман куртки:
– Но... откуда вы знаете, что это был призыв о помощи?
Она улыбается; длинные пальцы, сверкая кольцами на ярком зимнем солнце, вынимают сигарету изо рта:
– А что ты делал эти 8 лет, раз до сих пор не понял, а, ученый?
Ра чувствует, как краснеет: от стыда и от ярости одновременно, но она не дает ему возможности это осознать:
– Знаешь станцию автобусов на углу?
Ра кивает. Шипит затушенная в снег сигарета, женщина снова встает во весь рост, запускает руку в карман брюк и отдает ему визитку: "Пута. Аромапсихолог, гадалка, знахарь". Снизу адрес, телефона нет.
– Автобус доедет прямо туда: до конца. Там и выйдешь, Другой...
Она снова садится на окно и опускает в снег босые ноги.
Автобус встал, не доехав пары остановок, просто встал и распахнул двери, как человек после долгого бега распахивает одежду. Если через два дня не прекратится снегопад -- прикинул Ра, -- он накроет нас с головой. Пытаясь выбраться на расчищенную дорожку, он шел, по пояс утопая в снегу. У конечной остановки собралась толпа народу и еще больше - полиции. На углу -- кафе, и люди мирно попивают горячий шоколад за теплыми витринными стеклами, наблюдая за рейдом со стороны. На улице сидит женщина. Шуба не застегнута, как будто бы она наспех накинула ее и выбежала во двор, на волосах -- белый пух снежинок, не тает. Уже не тает. Мнет в руках пустой пластиковый стаканчик и стоит, глядя в белое небо. Вся она какая-то растерянная, ей бы уйти отсюда, так она не похожа на сомнамбулу, но женщина стоит, как оглушенная, и только время от времени смотрит в сторону дома и вновь -- на небо. Ей бы застегнуться, но она, кажется, и не чувствует холода.
Ощутив ли на себе взгляд Ра, случайно ли обернувшись, она начинает рассматривать его, долго и пристально, словно пытаясь что-то вспомнить.
Ра приближается к ней, но не знает, с чего начать под прицелом сощуренных глаз.
– Кто ты?
– спрашивает женщина, рассматривая его.
– Ра, - отвечает он, глядя на ее руки. Колец нет. Жаль: он бы хотел, чтобы это была Пута.
– Зовут как бога...
– произносит женщина вопросительно, или ей просто не даются интонации чужого языка.
– На самом деле Юра, как Гагарина.
– Гагарина?..
– растерянно повторяет она незнакомое слово, - Что это?
– Это первый человек в Космосе, - удивляется Ра.
– А кто тогда Адам...
– она недоуменно глядит по сторонам и больше ничего не говорит. В ней ни капли смущения от этой паузы,
– А кто ты?
– спрашивает Ра.
Женщина оборачивается к нему, смотрит, стараясь понять, кто это и чего от нее хочет, затем медленно, неохотно машет головой:
– Не знаю.
– Ты знаешь Путу?
– решается Ра.
– Не знаю...
– говорит она неуверенно, как бы роясь в своей памяти.
– Где ты живешь, знаешь?
– Еще полгода здесь, а потом, - она махнула куда-то в сторону и вверх, где на горизонте невидимой за домами линией белое небо сливалось с белой землей.
– Ладно, - сказал Ра, - мне надо идти. Я могу угостить тебя чаем в каком-нибудь темплом месте?
Она молчит, перебирая бумажные складки стакана.
– Мне надо найти одного человека, и я вернусь, - говорит Ра.
– Я мигом.
Она почему-то вздрогнула, схватилась рукой за сердце, и ему показалось, что он увидел следы перстней.
– Тихо стало, - шепнула женщина и тупо вперилась в небо.
Нет, не она. Ра медленно отступил и, оглядываясь, пошел к нужному дому. Сегодня полиция не проверяла документы, она вела под руки людей: людей, которые не могли идти сами.
"Как Вас зовут?" - "Я Вова".
– "Хорошо. Где живете, помните?".
– "Да, в комнате рядом со спальней родителей". "Сколько Вам лет?" - "Пять с половиной". Чуть поодаль кому-то показывали фотографии. "Кто это?" - "Я не понимаю".
– "Вы его раньше видели?".
– "Нет, а кто это?".
– "Ваш сын".
– "Сын? Не помню...". Ра замер и вдруг понял, чего больше не было в мире, но еще прежде, чем это осознать, он уже бежал обратно, к ней.
Эпилог. Планета
Звезды все ярче над домом по мере наступления ночи. Звезды горят - и на Планете становится темно.
– Пута, - окликнет он.
Она не научилась слышать слова и в накрывшей ее глухоте по привычке ищет звуки истинных голосов, которые больше не различает.
– Пута!
– она как всегда отзовется на второй раз, и, улыбаясь ему, сощурит глаза, как если б смотрела на солнце.
Выпив несколько таблеток, она накроет печенье в тарелке, погасит свет и неторопливо взойдет по скрипучим ступеням.
Комната изменилась. Его вещи в платяном шкафу прижались к бортам, потеснились мелочи в ящиках и книги на полках. Он и сам отступил ближе к краю кровати, чтобы на ней умещалось двое. Пута перед сном снимет перстни, и на обнажившихся пальцах останется только одно кольцо.
– Распусти, - попросит он, глядя на длинную косу.
– Лежать на них не буду. Обещаю, - улыбается Ра.
– Будешь, - ответит она, расплетая косу, - Всегда лежишь.
Черные волосы пахнут небом, и он погрузится в него, закрыв глаза. Обняв ее, он почувствует под пальцами, как неровно бьется ее сердце и после каждого удара затаит дыхание в тревожном ожидании. Он не знает, есть ли у них еще один день, еще один час, но всякий раз почти знает, что есть еще один удар.