В поисках Солнца
Шрифт:
Каждый врач ставит свой диагноз, и каждый отмеряет свой срок, и все диагнозы начинаются со слова "атипичный", и все сроки - с "около". Ра знает истинный диагноз и, что важнее, он знает срок: еще один удар. Он просыпается по ночам и прислушивается, зарывшись лицом в ее волосы, и иногда они бывают чуть важными поутру.
Вход завалило снегом, и назавтра, когда в доме не останется еды, придется долго колдовать над дверью. И всякий раз, когда их дом отворачивается от Той что ярче тысячи, они ложатся рядом, и соседские солнца подсматривают за ними через окна.
Где-то там, снаружи, вселенский холод, но в доме тепло, и они идут босиком мимо разбросанных книг, шумят половицами. Пахнет чаем и мятой.
– Так?
– спрашивает она, поднимая фигуру с доски.
–
Слон падает на доску, сбивая своего же короля. Она стонет тихо, как будто бы оплакивает нечаянную потерю или баюкает невидимое дитя, и Ра подхватывает ее на руки, и несет на кровать, и садится в ногах. Ей станет лучше прежде, чем до них доберется врач, но после она больше не выйдет из дома.
Она не помнит ничего о сигнале, кроме того, что он был, и они не говорят о нем, сидя вечерами в деревянном доме. Дом хрустит. Тает снег, растворяя иллюзию Долины. Наступает весна.
– Пута!
– молчит, - Пута!
Она не отвечает, Ра врывается в дом, спотыкаясь, бежит по ступеням.
– Пута?..
Она лежит на кровати, и он боится подойти, чтобы не узнать наверняка, и потому стоит на пороге.
– Разбудил, - говорит она, не открывая глаз.
Он снимает мокрый плащ и расшнуровывает ботинки, ложится рядом, и Солнце учтиво заходит за тучу, и быстрым пульсом по крыше бьет дождь.
Бывают дни, когда не отпустить. В один из этих дней, прижав ее к себе, он будет долго стоять на пороге, а уйдя, вернется трижды, чтобы еще раз попрощаться. В другой вбежит в дом в ботинках и помчится ее обнимать.
– Пута!
– Здесь, - ответит она сразу. Она на кухне, стоит с бутылкой молока.
– Соскучился, -- как бы оправдается Ра, стоя на сквозняке.
– Сейчас, ворота закрою - и сразу к тебе.
Обнимет еще раз, выйдет во двор и снова захочет вернуться: дотронуться, поцеловать, но сначала -- ворота.
И когда они закроются под нервный визг ржавой задвижки, он ворвется в дом, и увидит лишь белое молочное пятно, медленно растекающееся по полу. И где-то там, по ту сторону млечного пути, Путу, уходящую от него в межзвездный холод.
***
В платяном шкафу, на постели, в комнатах умирал ее запах, тот, которым они напитывались шесть самых быстрых месяцев. На сороковой день его не осталось даже в подушке. Недоигранная партия - и фигуры припорошены пылью. Он нашел дневники случайно: в чемодане вместе с ненужной одеждой и гадальными картами. На обложках стояли цифры, и Ра стыдливо приоткрыл первую тетрадь. В ней - азбука, переписанная неверным почерком, ученические упражнения, написанные ее рукой. Они занимали пять толстых тетрадей, а шестая начиналась так: "7 июня. Ровный, части бугрит. Зовет. Много плаче", "8 ию. Слабее", "9. Страх звезды", "10 июня. Стр. зв. более". Сначала Ра не понял смысла этих записей, а поняв, провел над ними оставшиеся 15 лет жизни. Эти дневники стали главным источником монографии Ра "Жизнь и смерть планеты Пута, основанная на дневниках П. Рац". Монографии, в научных кругах высмеянной. Издав ее, равно как и дневники Путы тиражом в 500 экземпляров, Ра смог пристроить книги в 10 районных библиотеках и 15 магазинах, загрузил электронные копии в сеть в свободном доступе. Научное сообщество смеялось, и вскоре выражение "Открыть Путу" стало синонимом псевдонаучных изысканий.
На последней странице своего труда Ра пророчествовал о том, что новый всплеск интереса к уже мертвой планете придется на начало XXIII века.
Эпилог
Космос
В далекой дали открытого космоса, где сверху -- пустота и снизу -- пустота, притянутая невидимым поводом
Сверху -- ничего, и снизу -- ничего: только пустота незаполненных промежутков, незаполняемых пространств, сквозь которые еще долго будет тянуться теплый свет их нежного солнца, солнца, которого больше не будет.
Сверху -- свобода и снизу -- свобода, свобода справа и слева, разбегись себе и беги, но только быстрее прокручивается земля под ногами. Отсюда некуда бежать и некуда лететь: в пределах достижимого мира нет земли, пригодной для жизни, не успеть отсюда улететь, и негде здесь спрятаться.
Когда больше ничего не останется, они начнут звать: тем единственным законом и единственным методом, что быстрее света, ибо находится он вне пределов скорости, расстояния и времени. Они будут звать Голосом, но только Голосом всего Мира, объединенным в один, и их услышат сразу, если докричаться, если дозваться, если в холодном мире есть кому их слышать.
Они зовут годы, но ответа нет, и свет умирающего солнца становится так ярок, что они уже верят в скорый конец, и кто-то начинает отправлять в молчаливый Космос другие сигналы: те, что еще долго будут ползти со скоростью света, тогда, когда уже не станет Голоса, тогда, когда на месте планеты уже вовсю разрастется гигантская красная опухоль умершей звезды.
Сверху -- смерть и снизу -- смерть, и катятся по горизонту девять неприкаянных лун, и разлетаются по необитаемой Вселенной рассказы об одиноком мире, рассказы, которые никто не слышит; и каждый день планета просит о помощи все живое во Вселенной, но Вселенная молчит.
Яркое солнце, на которое больно смотреть, наконец, уходит за горизонт; притянутая к орбите планета послушно совершает свой последний виток. Голос Мира заглушает чья-то боль и чья-то тревога, чьи-то молитвы прозрачным сиянием вьются над планетой, и Голос становится тише, рассказывая молчаливой пустоте свою историю, когда вдруг тихо до них доносится ответ откуда-то оттуда, из-за Млечного Пути, тихий, почти неслышный, доносится и тут же замолкает. Больше ничего. Как завещание направив радиосигнал в сторону возможного ответа, Голос обращается в молитвы перед лицом неотвратимого конца.
Семью днями позже атмосферу планеты смело звездным ветром молодого красного гиганта.
Эпилог
Земля
"Долгожданная свобода", - кричали обложки и заголовки, названия программ и гигантских плакатов. Чем бы ни было неизвестное науке явление, оно отступило. Об этом правительства сообщили через полгода после того, как Сигнала не стало. Вакцинации превратились.
В 2221 году до Земли, находящеи?ся на грани мировой войны, дошел радиосигнал из Космоса. Он не только остановил войну, но также стал значительным витком в эволюции человека. В ходе расшифровки сигнала людям удалось открыть новый способ коммуникации, значительно расширивший возможности человеческой расы. Большей частью Сигнал состоял из рассказа о себе некои? цивилизации в системе HD 233623 (район Большой Медведицы). Специалисты по Новейшей истории обнаружили упоминания о сигнале в ряде документов XXI века, а также опубликовали забытую и не оцененную современниками монографию Юрия Раца "Жизнь и смерть планеты Пута, основанная на дневниках Путы Рац". За исключением ряда неточностей в истолковании текста дневников (также опубликованных) приведенные в работе факты и выводы полностью соответствовали результатам новейших наблюдений. Бывшее солнце Путы (как утверждает Ю.Рац, красный карлик) было названо Ра.