В поисках Солнца
Шрифт:
Перемешивая ногами подтаявшую хлябь, он шел домой быстрее обычного, подгоняемый чувством необъяснимой тревоги. Калитка была распахнута настежь. Ра убрал ненужный ключ и вошел. Во дворе ни души, и только бельмом маячит лист бумаги, прикрепленный к собачьей конуре. Ему не нужно было подходить, чтобы разглядеть надпись: он знал ее и так. Ра бросился в открытую дверь и увидел Центавра, тот лежал на полу и тихонько скулил. По комнате были разбросаны смятые диаграммы светимости, и на единственной уцелевшей он различил круглые, мелкие, как бисер, буквы, которые сцепились в слова: "Усыпи пса, пока это не сделали мы".
Больше ничего: никаких пропаж и никаких поломок. Аккуратно зачехленный, у самого входа все так же ждет телескоп, и на столе
"Кто это?! Кто здесь был?!" - кричит он, схватив Центавра за морду, но тот даже не скулит: только смотрит на хозяина огромными карими глазами. Ра успокаивается и садится на ковер рядом с псом. Закрыть дверь, запереть его в подвале, запереть подвал; вызвать полицию, да только что он им скажет?.. Закрыть, запереть, забрать с собой...
Они просидели рядом до позднего вечера. Запуская пальцы во влажную шерсть, Ра гладил пса, и тот тихонько скулил, облизывая ладонь хозяина. Ра чувствовал, как накатывала головная боль, как колотилось сердце, и с каждой новой минутой неопределенности ему становилось страшнее. Надо было узнать, что происходит, и он потянулся за пультом. Мир вторгся в комнату, шумя и пустословя. "Наша больница готова принять инфицированных граждан при наличии полиса обязательного медицинского страхования. К сожалению, что касается профилактики, то тут мы бессильны. Все, что я могу посоветовать: будьте осторожны". Он переключил канал. "Вчера в прямом эфире Вы высказали предположение об информационной атаке. Расскажите нам поподробнее об этой версии происходящего. Кому это может быть выгодно, а главное и самое страшное: кто обладает ресурсами, достаточными для того, чтобы проводить подобные атаки в мировом масштабе?". Центавр жалобно заскулил и лег у ног хозяина. Ра щелкнул пультом, и в комнату всей мощью одиночества ворвалась тишина.
Сквозь незанавешенные окна было видно небо: снова темное, как всегда на этой широте в это время года, и на нем тут и там: светлые пятна далеких звезд и, может быть, где-то в их окрестностях другой одинокий мир: мир, который так же безнадежно вглядывается в небо, пытаясь найти в его бесконечном многообразии, что-то, отдаленно напоминающее себя.
Ра вскочил и стянул чехол с телескопа. Его немой сосед радостно залаял.
Стоя среди луж, Ра щурился в небо. Если кто-то сверху заглянул бы в трубу, он увидел бы как в микроскопе гигантский глаз Ра, в любительский телескоп рассматривающего далекие и невидимые миры. Встав спиной к хозяину, собака выла чему-то наверху, но там ничего не было: и сколько Ра ни всматривался в черноту, он видел лишь Большую Медведицу; а, прицелившись телескопом, -- темноту и обманный свет отраженного фонаря, солнечным зайчиком повисший на небе.
В ту ночь они не уснули: тоскуя на два голоса, каждый по-своему. Подсыпая обоим снотворное, Ра чувствовал, как сотрясается от озноба под толстым пледом. Утром, бреясь перед зеркалом, он рассматривал свое лицо: не только уставшее, не просто бледное. Иное. Бритва дрожала в руках и дважды порезала кожу. Он умылся, проверил белки, поколебавшись, поискал в аптечке что-то, похожее на маску, но нашел только марлю и, тщательно обмотав ей рот, стал напоминать человека, перенесшего тяжелую операцию на нижней челюсти. Сверху, чтобы не пугать людей и не привлекать лишнего внимания, Ра намотал шарф. Затем, напоив измученное животное снотворным, запер его в подвале, надежно закрыл дверь в дом на все ключи, заколотил калитку. Постоял у нее, задумчиво постукивая пальцами по дереву, и пошел к электричке, на ходу сдергивая шарф и марлю. Глупости все это.
По мере приближения к городу пустой вагон набивался битком. Прижатый к стене холодного тамбура, Ра задумчиво повторял про себя: "Смотреть в прошлое и только
Было около часа дня. Пробираясь с чашкой среди сидящих коллег, Ра ощутил острую боль в сердце. Добрался до стола, проливая на руки горячую воду, упал в кресло, стал шарить пальцами по запястью в поисках пульса. Ра пытался его сосчитать, но сбивался, а потом услышал вой: это был Центавр.
Ра вскочил.
– Что такое?
– испуганно уставился на него сосед слева.
Он смотрел вокруг: перепутанные провода на столах, экраны компьютеров, гул охлаждающихся моторов. Пса нет. Он выглянул на улицу: сквозь раздвинутые жалюзи увидел только женщину с коляской. Пса не было, но его вой все страшнее и громче раздавался в ушах. Звук: это сосед тихонечко отодвигает от него кресло, тарахтя колесиками.
Ра вернулся к столу: в голове гул, сжать руками, чтобы стало тише, но становится только концентрированней. Пес воет. Ра схватил вещи и ринулся из кабинета, звук не исчез. Не исчез он ни во дворе, ни в машине, в которой он ехал, подгоняя водителя. Таксист ворчал, негодуя на все более нервных с каждым днем пассажиров, но скоро Ра замолчал, и, отвернувшись к окну, стал наблюдать за тем, как менялся пейзаж по мере удаления от города.
– Ну вот вы и успокоились. Едем быстро: отдыхайте. Тут сколько не нервничай, ближе не станет. Сейчас все какие-то беспокойные...
– водитель мельком глянул на Ра. Тот не реагировал.
– Мы уже опоздали: можете не торопиться, - ответил он тихо и снова погрузился в молчание.
Он высадился из машины, чуть не доехав до дома. Отпустил такси, постоял, собираясь с силами, провел по глазам тыльной стороной ладони. Повременил еще немного и затем, войдя в открытую калитку, взял прислоненную к забору лопату и, вложив в это движение все свое отчаянье, вколол ее в мерзлую землю по самый черенок в том месте, где он решил копать могилу псу. В сгоревшей дотла будке то, что было Центавром, лежало, повернувшись к невидимой точке на небе.
Глава 2
Планета
Звезды тускнеют над долиной по мере наступления утра. Звезды тускнеют - и на Планете становится светло. "Zxtta" - одно ярче тысячи (так переводится с языка жителей Долины имя ближайшей звезды) - выползает из-под края земли. Если в такое время лечь на покрывало, то станет видно, как меняет цвета наружная сфера. Говорят, что в нее можно нечаянно провалиться, когда она окажется снизу. Но великое покрывало держит крепко, и с него не сбежать. Пута знает об этом, как и о том, что верха и низа на самом деле не существует, и потому лежит, наблюдая за Zxtta сквозь белые кости отца своего отца. Вдруг почуяв что-то, прячет их и прислушивается; вскакивает и убегает по покрывалу. Она бежит долго: пока не становятся слышны голоса звавших ее. Весь дом собирается, спорит и шумит.
Подруга ждет. Пута подходит к ней и спрашивает, обнимая, а дыханье ее, как от слез, прерывается от быстрого бега:
– Сейчас? Уже? сейчас?
Не проронив ни звука, Аяна обреченно опускает голову, как на невидимую плаху.
– Куда вы едете?
– Вниз, - произносит Аяна и смотрит на Zxtta, будто ее, а не Долину больше не увидит. Потом достает записку, протягивает Путе и смыкает ее упрямые пальцы, чтобы послание осталось с ней:
– Так ты меня найдешь, когда прибудешь, - говорит она.