В постели с Президентом
Шрифт:
— Ты в меньшей опасности, чем мисс Форрестер, — сказал Лерой. — Можешь просто остаться в Нью-Йорке, или присоединиться к нам в Париже, когда будет готов паспорт.
— Я бы мог получить паспорт в один день в Стамфорде, — сказал Винс.
— Ага. Мог бы. Езжай туда завтра и займись. Мисс Форрестер, я звоню в самолетную компанию.
— В какую?
— В ту, у которой для нас с вами есть два места. Перестаньте задавать мне дурацкие вопросы. Не встревайте. Не ваше дело.
В аэропорт ехали на такси. Шофер родом из Пакистана желал беседовать, но Лерой яростно велел ему заткнуться [непеч.]. У тоннеля, ведущего
— Чувствую себя голым, когда я без оружия, — объяснил Лерой, когда они с Гвен уселись в самолете. — Наличие пистолета очень помогает человеку с моим темпераментом. Быстро сводит на нет любые глупости, как, например, необходимость объяснять что-то дуракам, которые отказываются входить в положение. Мерзавцы.
Некоторые из пассажиров по соседству явно почувствовали неудобство.
Улыбчивая стюардесса разнесла сперва аперитивы, а затем обед. Гвен попробовала рагу. Лерой залпом выпил несколько рюмок, закурил, и вступил в яростный спор с добровольными представителями антитабачного лобби, включающего некоторых членов экипажа.
— Высадите меня из самолета, — предложил он. — Или развернитесь и летите обратно. А можете просто пойти [непеч. ], это самое мудрое решение.
К тому времени, когда прибыл наконец капитан, чтобы выяснить, что происходит, Лерой уже докурил и теперь тушил окурок в пепельнице у своего кресла — пепельницы эти были обломок эпохи, отголосок тех времен, когда пассажирам разрешалось курить, пролетая над Атлантикой.
В аэропорту Шарль де Голль Лерой заставил Гвен взять со счета какие-то наличные и велел ей объяснить шоферу такси, что пунктом назначения является Латинский Квартал.
— Мне часто придется пользоваться вашими лингвистическими навыками, — сказал он. — По-французски я не знаю ни слова. Очень неудобно, все-таки, не иметь высшего образования. Пожалуйста, не сверкайте так на меня глазами.
Гвен сказала шоферу, чтобы он ехал к Пляс Сен-Мишель. Он согласился на китаезированном французском. Включив скорость, он прокомментировал погоду и пробки, и начал вслух подыскивать к ним аллегории.
— Эй, ты по-английски говоришь? — неожиданно спросил Лерой.
— Я по-английски говорю, — подтвердил шофер, улыбаясь счастливой китайской улыбкой.
Не дав ему начать монолог на этом языке, Лерой вынул бляху и сказал:
— Я из Интерпола и я хочу, чтобы ты заткнулся [непеч.]. Нет, ты не понял, да? Заткнись [непеч. ]! — зарычал он.
— Вас не остановить, однако, — заметила Гвен.
— Терпеть не могу слушать таксистов, — объяснил Лерой. — Ужасно неудобно это, да еще ведь нужно кивать и даже вербально с ними соглашаться все время, и сочувствовать их скучным проблемам. Слушайте, как только скинем багаж, давайте пойдем куда-нибудь и выпьем кофе. До завтрашнего утра нам тут совершенно нечего делать.
— Я устала, — сказала Гвен.
— А мне-то что до этого? — огрызнулся Лерой. — Вы здесь потому, что мне нужен переводчик, а также потому, что вашей жизни грозит опасность. Мы друг
— Знаете, я лучше поеду сейчас обратно в аэропорт и улечу первым же рейсом в Штаты.
— Следующий рейс завтра в час дня.
— Я не хочу никуда с вами ходить развлекаться.
— А, так дело только в этом? Не беспокойтесь, у меня нет по вашему поводу никаких планов, милая дама.
В небольшом уютном отеле — три этажа над одним из самых популярных кафе Латинского Квартала, Гвен настояла на двух номерах вместо одного несмотря на очевидное недоумение на лицах менеджера и Лероя.
— Вы уверены, что вы не вместе? — спросил менеджер, глядя на Лероя.
Лерой беспомощно поднял брови, показывая, что ничего не понимает — выражение, знакомое менеджеру, который на какое-то время был сбит с толку чистотой парижского прононса Гвен.
— Вы разве не вместе? — спросил менеджер на безупречном британском английском. — Я думал вы вместе. Вы уверены, что вы не вместе?
— Да, конечно, — ответила Гвен раздраженно, по-французски, частично стыдясь, что ее сопровождает невежда, частично — поскольку очень хотела разделаться со всем этим и уединиться в номере. — Уверены.
Лерой беспомощно улыбнулся, показывая, что он всего лишь невинный рядомстоящий, понятия не имеющий, о чем речь.
— Дайте мне номер, чьи окна не выходят на этот пошлый сквер, — сказала Гвен. — Ему можете дать все, что хотите. Если у вас есть кладовка без окон и с крысами, он не будет возражать.
Менеджер издал довольный смешок, дал Гвен две совершенно бесполезных формы — заполнить от руки — и принялся тщательно изучать данные ему паспорта.
— Как долго вы собираетесь у нас прожить? — спросил он Гвен, не глядя больше на безграмотного невежду.
— Не знаю точно, — ответила Гвен и, повернувшись к безграмотному, спросила, — Сколько мы будем тут торчать?
— Неделю, — сказал он. — Кстати, милый человек, — обратился он к менеджеру с лучшим британским акцентом, когда-либо слышанным коренным населением Бруклина, — будьте добры, с этого момента говорите с нами только по-английски. Вежливость требует, чтобы участники беседы говорили на языке, который все участники понимают. Любой другой метод общения классифицирует общающегося как мещанина с дурными манерами. — Перестаньте, — сказала Гвен, нервничая.
— Да, сэр, — с сомнением сказал менеджер.
Лерой презрительно фыркнул.
Утомленная перелетом, Гвен попыталась уснуть и не смогла. Чувствуя каждой клеткой каждое неправильное, выходящее за рамки систем, движение Вселенной, она вдруг поняла, что дрожит от мутного ужаса, свойственного людям, в которых недавно стреляли. За ними следили? Их преследуют? Двор отеля за окном — очень мрачный. Пол в коридоре скрипит от поступи слоняющихся там богатых юношей и девушек. Где-то раздается чей-то оргазменный крик. Прекрасное место для убийства, не так ли. «Богатая Наследница Убита В Парижском Отеле». Некоторое время она переживала по этому поводу. Можно было выйти и выпить, но не в одиночку же. Выходить в одиночку сейчас — немыслимо. Было боязно даже в душ зайти. Она осторожно вышла из номера и постучалась к Лерою.