В постели со Снежной Королевой
Шрифт:
— Слушай, Алена, может быть, тут два входа? Потому что если бы мы шли с другой стороны, то ангел…
— Я вспомнила, есть еще один ориентир — желтый склеп. Роман сказал, с ржавой дверью. Сима, мне не нужен этот Калясин, пошли отсюда! — умоляюще заскулила Алена.
— Вижу! — вдруг завопила Сима, игнорируя царящий вокруг покой. — Вон наш ангел! Здоровый какой… С крестом, точно по левому борту!
— Где? А, точно… — растерянно пробормотала Алена. За ангелом, сквозь черные деревья, проглядывал второй ориентир — склеп желтого цвета,
Как уже упоминалось, Алена заранее объяснила себе, что Селетин мог быть здесь когда-то с экскурсией и запомнить случайно эту картинку, которая через некоторое время трансформировалась в сон. Объяснила себе, почему картинка снилась Селетину, — возможно, потому, что тема смерти преследует каждого человека, а у Селетина это выражалось именно таким образом…
Но Алене вдруг стало жутко — и вовсе не от скорбно-унылого пейзажа старинного кладбища. Ей стало жутко потому, что она смогла проникнуть в чужой сон. В чужую душу!
Проваливаясь в твердый снег, Сима свернула к ангелу с крестом. Склонилась к надписи, выполненной потускневшими золочеными буквами, и торжественно прочитала вслух:
— «Бенедикт Иванович Гардин, купец второй гильдии…» Алена, купец!
— В каком году умер? — крикнула Алена, пробираясь вслед за подругой.
Сима смахнула прилипший к камню снег.
— В тринадцатом! Алена, это потрясающе!
Алена наконец догнала ее, встала рядом.
Мраморный ангел печально и строго глядел в бесконечность слепыми глазами. Почти сто лет скорбел он из-за смерти Бенедикта Ивановича… Купцу Гардину очень повезло — в том смысле, что он умер в самый лучший для Российской империи год, так и не узнав обо всех тех потрясениях, которые обрушились на нее потом…
— Ладно, давай искать нашего Калясина…
Сима с Аленой, держась за руки, заковыляли по узкой дорожке вперед. Надгробия теснились близко друг к другу, наполовину засыпанные снегом, к тому же от времени надписи на камнях потускнели и стерлись — не сразу и разберешь, где кто…
— Здесь! — Алена отчистила от снега черную плиту. — Фимка-а…
— Он! — благоговейно прошептала Серафима. — Алена, мы нашли его!
«Калясин Павел Григорьевич, тысяча восемьсот девяносто седьмой, тысяча девятьсот двадцать первый… «Из искры возгорится пламя!»
Несколько минут они стояли молча.
— Алена…
— Что?
— Ты расскажешь Селетину? О том, что мы разгадали его сон?
— Н-не знаю… — пробормотала Алена. — Да, наверное, расскажу. Только я не понимаю…
— Чего ты не понимаешь? Слушай, а вдруг этот Калясин — его родственник? Какой-нибудь прадедушка?..
— Тогда бы он об этом сразу сказал! — возразила Алена. — Зачем ему скрывать, что Калясин был его предком? Калясин, Калясин… Послушай, может быть, дело вовсе не в Калясине?..
— А в ком? Или в чем?.. — завороженно спросила Сима. От легкого мороза она разрумянилась — в первый раз Алена видела ее такой красивой. Поистине, любовь
— Рома был здесь, это точно, — сказала Алена. — Ориентиры совпали — и купец, и склеп рядом… и вся дорога до этого места! Но я не понимаю — почему… Этим захоронениям не меньше ста лет, почему Рома к ним привязался?.. Это же почти история!
— Ну и что? Очень интересно.
— Нет, что-то тут не так! — в отчаянии произнесла Алена. Медленно побрела по узкой тропинке, разглядывая соседние надгробия. — Ищи, Фимка…
— Что искать?
— Не знаю… Но все равно ищи!
Серафима со рвением принялась исследовать участок рядом, громко произнося фамилии тех, кто лежал здесь.
— Грибасова Мария, Грибасов Виктор… Антипенко Аглая, заслуженная учительница… И тут же, рядом — статский советник фон Лапке… Не то? А что тогда то?..
Алена приблизилась к склепу. С трудом прочитала на обелиске возле входа, что это семейное захоронение дворян Макаровых. Целый список имен… Похоже, дворяне не скрывали своего происхождения даже при советской власти — несколько имен относились к нынешним временам. Даже вон фотографии в маленьких круглых медальонах… Алена присела и смахнула снег, закрывавший обелиск снизу. И точно свет вспыхнул перед ее глазами, ослепив на миг.
— Сима… — прошептала Алена.
— Что? — крикнула подруга с любопытством. — Чего-нибудь обнаружила?
Алена смахнула остатки снега с ледяного камня, не чувствуя холода — словно пальцы онемели.
«Виктория Андреевна Селетина, урожденная Макарова…» Годы жизни… Виктория Селетина умерла в декабре позапрошлого года, и было ей… и было ей всего тридцать пять лет. С круглого маленького медальона (не больше ладони) на Алену смотрела, мило улыбаясь, молодая красивая женщина. Светлые волосы, небесно-голубые глаза…
Сима уже пыхтела рядом, тоже склонившись над обелиском.
— Селетина! Алена, это Селетина! И умерла чуть больше года назад! А, ну да, старик у входа сказал, что здесь только родственников подхоранивают… Фамилия твоего любовника, да?
Алену почему-то неприятно резануло это слово — «любовник».
— Да… — мрачно произнесла она.
— Его сестра? — сделала предположение Сима.
— Нет, его жена, — все так же мрачно произнесла Алена, которой вдруг и всё стало ясно.
— Почему ты так думаешь? — потрясенно спросила подруга.
— Потому что отчество у Романа — Аркадьевич. И вообще, зачем ему скрывать, что у него была сестра?.. А возраст? Возраст самый подходящий для его жены!
Серафима некоторое время изумленно разглядывала надписи на обелиске.
— Аленушка, я все равно ничего не понимаю… Тогда при чем тут революционер Калясин? И купец второй гильдии?..
— Все очень просто… Селетин не мог описать могилу своей жены, он описал те, которые были рядом!
— А зачем он вообще тебе все это описывал? — снова возмутилась Сима. — Извращенец какой-то твой Селетин!