В простор планетный
Шрифт:
– Опять круг!
– весело воскликнула Герда.
– Кольцевой гараж, - пояснил Сковорода.
Узнав из настенной таблички, что в гараже есть свободные электромобили, он нажал кнопку вызова. Кольцевой конвейер подал машину в коридор, оттуда она своим ходом вышла наружу.
Сковорода сел за руль и повез своих друзей по городу. Они проехали по круговым и радиальным улицам, паркам, вдоль покрытого льдом и снегом кругового канала, пересекли центральную площадь. Машина шла медленно, и седоки обменивались приветствиями со встречными горожанами.
Герда взглянула на Рашкова: у него был
Пообедали в общественной столовой. Тут, правда, Герда ничего особенно нового не увидела, разве только то, что и столовая была круглой. Удобные столы и стулья медленно и бесшумно двигались на жестких конвейерах по концентрическим кругам. Герда, Рашков и Сковорода заняли места рядом. Мимо них на ленте проходили различные блюда, и они снимали понравившиеся.
– -------------------------------------------------------------------------
– ---
На обратном пути Герда искоса поглядывала на Рашкова. Он ласково улыбался ей, но продолжал о чем-то сосредоточенно думать.
Глава 30
Слова и звуки
Какая новая идея захватила Рашкова, Герда узнала в один из ближайших дней, когда он пригласил ее зайти к нему домой.
– Конечно, если ты свободна, - добавил он.
Герда была свободна. К ее глубокому огорчению, она теперь имела слишком много свободного времени. Правда, она читала, слушала музыку, смотрела спектакли, кинокартины. Заочно посещала музеи. Для всего этого достаточно было включить телеаппаратуру в просмотровой комнате и набрать индекс любого театра, концертного, лекционного зала, музея. Стены просмотровой комнаты исчезают, и вы оказываетесь как бы внутри нужного помещения: в театре или в зале музея вы можете приближаться к картинам, статуям, рассматривать их, слушать лекции, словно непосредственно присутствуя в аудитории. Посещая по теле парк, лес, оранжерею, не только любуетесь растениями, но и вдыхаете аромат цветов, живительный запах хвои.
Не передавались лишь осязательные ощущения.
Можно было интересно заполнить все свое время. Но кого удовлетворит лишь пассивное времяпрепровождение? И не раз Герде приходил на память Мерсье, в тот ужасный для него период.
Однако надо же лечение довести до конца! А мысль об успешном лечении неизменно связывалась с обликом Рашкова, и потому его образ становился для Герды все привлекательнее. А может быть, и не только потому?
Странно, Рашков не поднялся ей навстречу со своей широкой радушной улыбкой. Да и сидел он не за столом, а спиной к двери, к Герде, за мультитоном. Улыбка все же была. Она отразилась в зеркале, висевшем перед Рашковым. Но вместе с ней на лице его присутствовало знакомое Герде задумчиво-сосредоточенное выражение.
Герда остановилась в выжидательном молчании: она привыкла, что Рашков, не давая вымолвить слова, весело приветствовал ее первый. Но вместо этого он коротко пробежал пальцами по нескольким клавишам. Звук получился веселый, располагающий, как дружеское приветствие. Герда невольно улыбнулась и ответила:
– Здравствуй, здравствуй!
Рашков и теперь не поднялся с кресла, только полуобернулся
Да нет, она отлично поняла о чем! И ответила:
– Хорошо, хорошо, великолепно себя чувствую!
Рашков опять коснулся клавишей. Он выражает удовольствие по поводу ее хорошего самочувствия.
Потом еще и еще...
Герду захватила эта игра. Нет, она не переспросит, ей хочется догадаться, о чем он...
Пожалуй, сразу не догадаешься. Она напрягает слух. И внимание. И воображение.
Музыкальные звуки как бы исходят из одного центра. Расходятся кругами. Сквозь них пробиваются птичий щебет и людской говор. Круги - словно по воде от брошенного камня. Смутное движение. Тема движения усиливается. Она пронизывает всё. И опять звуки расходятся кругами.
Что это ей напоминает?
Да, чудесный, своеобразный город Марсаков!
И в конце вопросительная нота.
– Да, да!
– восклицает она в ответ, - очень понравился!
Но ей недостаточно этого. Она быстро подходит к инструменту, пробегает здоровой рукой по клавишам. Это музыкальное "да" отличается от словесного, оно гораздо эмоциональнее.
Рашков наконец встал.
– Мне нравится эта музыкальная игра, - сказала Герда, - оказывается, приятно понимать и говорить без слов.
– Это не игра, - возразил Рашков.
– А что же?
– Пытаюсь создать новый общечеловеческий язык, - серьезно сказал он.
Герда удивилась:
– Но ведь люди по всей Земле отлично понимают друг друга.
– Но вполне ли мы понимаем друг друга?
– спросил Рашков.
– Конечно.
– А я сомневаюсь. Есть такие оттенки...
– Их можно передать только музыкой, - почти машинально продолжила его мысль Герда.
– Вот в том-то и дело.
– Так что же? Дополнять слова мультитоном? Носить его с собой?
– А хотя бы!
– Вот этот?
Рашков улыбнулся.
– Ну, почему же непременно этот? Есть ведь портативные. Миниатюрные. Да и почти в каждом помещении имеется инструмент.
– И переговариваться звуками?
– Тебе это кажется странным?
Герда задумалась, потом сказала:
– Что странно - неважно, дело привычки. Но не всё можно выразить без слов. Например, отвлеченные понятия.
– Что ж, - возразил Рашков, - значит, будет комбинированная речь. Мы и сейчас многое выражаем интонациями. Одно и то же слово получает разные значения. И все же этого очень мало. Особенно остро всегда чувствовали бедность слова поэты. Вот только из русской поэзии. Один старый поэт в отчаянии воскликнул:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Другой писал:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Третий сказал:
Муки нет сильнее муки слова!
"Муки слова" - это стало даже крылатым выражением. Разве каждый из нас не переживает их иногда?
– О да!
И она замолкла, прислушиваясь к самой себе, к своим ощущениям.
Да, можно ли передать словами то, что происходит с ней?