В ритме танца
Шрифт:
Несмотря на утро, мест на стоянке уже не было, да и через панорамные окна ресторана, было видно, что там полно народа. Для завтрака поздно, для обеда и ужина рано, но в заведении, как говорится, аншлаг.
Мы зашли в ресторан под названием Пилигрим, Володя повёл меня за руку в самую глубь и совершенно неожиданно для меня закричал.
— Мама! — и тут же спросил у девушки официантки, — Привет. Где мама? — нетерпеливо так спросил, крепче сжимая мою руку.
Я же даже оглядеться не успела, только стены, разрисованные морем и кораблями, увидела и всё, дальше как в тумане.
— Тамары нет, она на рынок уехала за зеленью, опять зелень плохую привезли, сама поехала. — быстро затараторила девушка.
В углу был один свободный столик на двоих, туда-то Вова меня и потащил, идти я могла с трудом.
— Нам кофе и ватрушки принеси, пожалуйста. — заказал Володя, а я сижу ни жива ни мертва.
Знакомство с мамой — это как шоковая терапия какая-то, я напрочь забыла обо всём, о чём переживала до этого момента.
*****
Меня потряхивало, хотя причин для нервов на самом деле не было, да и Володя накрыл мою руку своей тёплой ладонью. Я выдохнула. Мама — это же не крокодил в конце-то концов!
— Настена. — позвал меня Вова, хотя я и так на него смотрела.
— А?
— На картину посмотри, я нарисовал. Нравится? — он кивнул на стену, возле которой мы и сидели.
Прям над столом висела картина. Девушка, стояла на пристани у моря, в белом платье, переходящим в морскую пену.
— Это я. — узнала по причёске.
— Да. Сначала волосы были длинные, но потом ты подстриглась. Я поправил. Нравится? — с осторожностью спросил Вова, словно боялся, что я скажу нет.
— Я хочу её забрать себе. — это был на мой взгляд, лучшей ответ, пусть и нагло, но это же я.
— Забирай, она твоя. — Вова засмеялся радостно, а я даже встала с места, чтоб поближе рассмотреть саму себя.
От картины веяло тёплом, отчаянно захотелось встать на эту пристань босыми ногами. Ощутить ступнями горячий камень, лицом прохладные брызги морских волн.
— Эта пристань существует? — я редко загоралась чем-то подобным, но сейчас готова была всё бросить и даже сесть в самолёт, чтоб увидеть это место вживую.
— Это волнорез. Да, это реальное место. Хочу тебя туда увезти. Здесь, это не твой город, ты должна жить у моря, щуриться от солнца и носить такие платья. Можно ещё шляпку. Тебе пойдёт. — Вова подмигнул мне, я нехотя села обратно.
Нам принесли кофе, ватрушки.
— Так ты водитель или художник? — ещё хотела спросить про ресторан, но не стала.
— Всего по немножко, но сейчас, я, знаешь кто? — он поддался немного вперёд, словно секрет поведать хочет.
Я тоже наклонилась к нему, столик маленький и мы почти касались носами.
— Кто? — спросила шёпотом.
— Счастливый я. — с довольной улыбочкой произнёс, глаза его тоже улыбались.
Я была готова сказать, что люблю его, но сказала другое.
— И я.
Маму Вовы мы так и не дождались, он сказал, что рынок и мама — это надолго. Увёз меня на работу, даже проводил. Хотел помогать, обещался подавать кофе и печатать то, что попрошу, но к моему удивлению, Ольга была на своём рабочем месте. Вова
— Анастасия Викторовна, вот. Простите меня, мне очень стыдно, что так вышло. — моя помощница толкнула трясущимися пальцами лист по столу.
— Что это? — взяла листок, и одного слова «заявление» хватило, чтоб понять, что это такое. — Я не стану тебя увольнять. Как ты себя чувствуешь? — можно было и не спрашивать, судя по Олиным красным глазам, она чувствует себя херово.
— В декрет я не ухожу. Могу помочь вам передвинуть стол. — произнесла и нервно передёрнула плечами, потом осела на стул и зарыдала.
Я впала в какой-то ступор минут на десять. Сухарь я по натуре, не умеющий успокаивать других, меня бы кто успокоил. Язык прилип к нёбу, и я молча развернулась к выходу. Вова уехал на машине Артура, которая оставалась на стояке офиса ещё с вчерашнего дня, но увёз ключи от моей машины с собой. Пришлось прилично пройтись до подвальчика алкогольной сети «Виноград». Взяла две бутылки красного и бутылку белого вина, не зная, какое пьёт Оля. Пачку сигарет, впервые хотелось курить и что странно, именно зарёванная Оля со своей бедой толкнула меня к этому. Не Смолин, явившийся вновь в мою жизнь, а именно Оля.
Обратно я почти бежала, осознав, что молча ушла ничего не сказав ей.
— Пошли. — бросила ей мимоходом, отправляясь сразу в кабинет, и Оля пошла.
— Красное или белое? — уточнила, ища в нижнем ящике стола штопор.
Могу смело считать себя начинающим алкоголиком, штопор есть и в сумке и даже в бардачке. Давить пробку ручкой в бутылку неудобно.
— Красное. — глотая сопли, прошептала Оля и спросила, — А как же работа? — трудоголик.
— А ты можешь работать? — швырнула бутылку белого в помойку.
— Нет. — Оля заскулила и села на стул.
— Схема такая, сейчас залпом выпиваешь, потом, если не сможешь говорить, выпиваешь ещё столько же. Поняла? — наполнила ей свою кофейную кружку до краёв, она кивнула и выпила.
— Еще? — кивнула.
После двух кружек Олю отпустило, она смогла говорить. Рассказала про этого чёрта Эдика, как он довёл её до выкидыша из-за дурацкой ошибки.
Оля, пошла после работы на приём к врачу, а когда вернулась домой этот Отелло не поверил ей. Сказал, что звонил в больницу и ему в справочной сообщили, что врач в это время не работала, уже ушла домой. Я слушала её, просто слушала, мне нечего было ей посоветовать, я сама как не пришей кобыле хвост, могу только выслушать.
— Почему она так сказала? — спрашивала Оля, утирая слёзы.
— А ты жалеешь? — ответила вопросом на вопрос, открывая вторую бутылку.
— Я не знаю. — Оля замотала головой в разные стороны. — Ребёнка жалко. — захлёбываясь слезами прошептала едва.
А я прикусила язык. Из моего рта рвалось, что так лучше, что от таких, как Эдик рожать нельзя и связывать себе руки. Потом мучить себя и самого ребёнка. Смолчала, заткнув свой рот вином. Потянулась за сумкой, достала сигареты, но зажигалку купить забыла и у меня её не было. Курить хотелось, как никогда. Встала со стула, и пошатываясь пошла к соседям побираться.