В Шторме
Шрифт:
Поверил ли доктор Люку после их короткого разговора несколько дней назад или просто потакал ему из-за его расстройства ограничениями, Люк не знал. Они не возвращались к той теме, но Халлин, казалось, по-настоящему желал сделать пребывание Люка немного легче, хотя у этого желания тоже были свои пределы.
Успев уже немного изучить Императора, Люк также понимал, что манипулирующий всеми ситх вполне способен ввести в его окружение кого-то, кому Скайуокер сможет доверять, предлагая ему тем самым иллюзию некоторой связи. Но это была бы именно иллюзия, поскольку Халлин готовый, с одной стороны, рассказывать интересующие Люка факты из мира за границами его тюрьмы, с другой – твердо
Джейд, несмотря на весьма очевидное знание правды, по крайней мере, ее части, внешне также поддерживала этот фарс насчет его тщательно созданного прошлого и ожидаемого здесь будущего - решительно именуя его тюрьму, как «твои апартаменты», доставляя ему книги из его библиотеки, пищу из его кухни, приносимую членами его штата, которые вежливо ему кланялись и никогда не задавали вопросов, что, вероятно, и было причиной, почему они здесь служили. Если бы Люка назначили сюда на работу, его первым вопросом стал бы: «Почему на этих дверях замки, способные выдержать армию?».
Но никто не спрашивал этого. Слуги лишь приносили ему безупречно выстиранную одежду и декоративно украшенные подносы с едой, а когда он спрашивал, как их зовут, они безучастно улыбались и нервно смотрели на Джейд, если та находилась в комнате. И, как правило, она там находилась – а если не она, так кто-нибудь еще.
Как ни странно, он привык к чьему-то постоянному присутствию довольно быстро, оно не имело больше никакого значения – в любом случае он находился под объективами обширной системы слежения. Люк проводил небольшие эксперименты с нею: когда Джейд ненадолго покидала комнату, он как бы случайно перемещался туда, где его не было видно через дверной проём - и затем наблюдал за направлением её взгляда по возвращении.
Джейд без промедления поворачивала голову в нужную сторону – она всегда знала, где он. Пока он нашел только одну мертвую точку. И та срабатывала в течение двух дней, но когда он вновь попытался использовать ее через неделю, она уже перестала быть слепой. Люк мог бы, конечно, легко повредить камеры с помощью Силы, разорвав провода или нарушив схему, но пока это было бессмысленно: через несколько часов их все равно поменяли бы и он только привлек бы внимание к тому, что может это.
Нет, это будет одноразовый сюрприз, который он отложил про запас для более решающего случая.
Он и Джейд начали периодически играть в сабакк, уже несколько недель; и оба, по-видимому, играли по одинаковым скрытым мотивам. Джейд была хороша, но ей явно не хватало опыта - в отличие от Люка, который вплоть до недавнего времени, застряв на Хоте, играл по паре часов почти каждый день.
Сначала он чередовал победы и поражения, затем в качестве теста старался упорно побивать ее три дня подряд – в итоге следующие несколько дней Джейд отказывалась с ним играть, поэтому Скайуокер подолгу играл один или читал, пока она не сдалась своему отчаянному желанию попытаться снова у него выиграть. И он позволил ей это - чтобы посмотреть, как она будет действовать.
Конечно же игра не всегда шла, как планировалось: карты не занимали чьей-либо стороны, а Джейд оказалась довольно способной к блокировке, когда он старался прочитать ее. Тем не менее Люк очень внимательно наблюдал за нею, одновременно изучая, как незаметно пройти через ее ментальные щиты - получая от карт подтверждение, когда у него это получалось.
И она изучала его тоже - он видел, как она наблюдает за ним. Постоянно следит за любыми знаками и жестами, могущими помочь просчитать его, безусловно полагая, что рано или поздно все это пригодится. Она была крайне тщательна, основательна и
И это нравилось ему в ней.
Теперь он мог следовать за ее отдаленным присутствием в Силе, когда она спускалась на несколько уровней Западной Башни. Всегда на одинаковое количество, ровно на девять уровней. Она была человеком порядка, приверженным установленным правилам - ее первая настоящая слабость, недостаток. Если, конечно, не считать невероятно резкие манеры; но они были не столько недостатком, сколько… просто явлением, данностью.
Теперь он легко выделял ее в толпящемся скоплении умов, ее расплывчатое ощущение в Силе распознавалось даже на расстоянии - как только он стал лучше знаком с нею. В целом Люк знал ее уже семь недель своего заключения.
Семь недель… еще пять до начала действий. Договор был заключен на двенадцать недель повиновения.
Три недели, как он начал готовить путь для спасения Хана.
И Мара была его ключом – хотя, разумеется, не осознавала этого. Он проводил по несколько часов каждый день, спокойно прослеживая ее шаги по индивидуальному присутствию в Силе, перемещающемуся вниз и вверх по коридорам и этажам всякий раз, когда она покидала его тюрьму.
Он ощущал, как она концентрируется на одних участках и как проверяет и командует на других. Как почтительна становится рядом с Императором. И таким образом он постепенно создавал в голове карту Башни, в которой находился - чтобы точно знать, куда ему нужно будет идти. Информация формировалась в план.
И все это скрывалось позади ментальных щитов.
Поскольку каждый вечер к нему приходил Император. Каждый вечер велись одни и те же разговоры, звучали одни и те же аргументы - жестокие и бескомпромиссные, подстрекающие и провоцирующие, бросающие вызов и оспаривающие его ответы, проверяющие его пределы.
И сегодняшний вечер не будет исключением…
.
.
Палпатин расположился на стуле, изучая тихо сидевшего напротив джедая - устанавливающего слой за слоем свои защитные барьеры в подготовке к вечернему нападению. Он очень быстро научился, как это делать - как не допускать Палпатина до определенных частей своего разума, как скрыться в тенях при свете дня. Необходимость всегда была сильным учителем.
Но Палпатину не нужно было никакого особого знания для понимания, что готовит его джедай – что он попытается бежать. Это было неизбежно. Фактически Палпатин был бы разочарован, если бы тот не предпринял такой попытки.
Но мальчишка стал умнее и опытнее - и он не сделает никакого глупого, импульсивного рывка к свободе. Он понимает, что, скорее всего, получит только один шанс и потому выстраивает более тщательные планы. Тем более что на карте стоит жизнь его друга.
На его месте Палпатин бы уже давно попытался бежать, несмотря на данное слово, оставив кореллианца гнить здесь, но мальчишка так не поступит. Он сдерживал себя и тем самым рисковал – что было очень предсказуемо - потому что попросту не мог бросить друга. Потому что по-прежнему был верен ценностям, с которыми Палпатину пока не удалось ничего сделать - хотя по его напряженности становилось видно, что джедай борется против этих укоренившихся ограничений, понимая, что они только мешают и стесняют его здесь. Вся эта сила - вся эта интенсивность духа, решимость и смелость - растрачивалась впустую на какое-то благочестие и чахлую сторону Силы, заставляющую молить обо всем, что ты получал от нее, и даже тогда позволялась только крупица того, на что ты способен в самом деле. Его джедай будет благодарен ему после того, как поймет это…