В стране ваи-ваи
Шрифт:
Немного погодя Ваниу подошел ко мне неторопливой косолапой походкой, придававшей ему забавную важность, и протянул несколько стрел. Хотя это были самые обычные стрелы, я все-таки купил их, чтобы доставить старику удовольствие. Тут же поблизости стояла, весело улыбаясь, его сестра Качамаре — жена моего лодочного мастера, ваписиана Чарли Вай-Вай. Ее морщинистая кожа была ярко раскрашена; длинные смуглые ноги торчали из-под двух одеяний, которыми гордый Чарли наделил свою супругу: старое, мешковатое, темное от многолетней грязи, и — сверху — новое, с алыми и белыми цветами по голубому полю.
— Мапуэр-вау? —
Я кивнул: да, я собираюсь туда.
— Кириванхи! Кириванхи! (Хорошо! Хорошо!)
Он вытянул руку и стал медленно перечислять по пальцам:
— Мавайяна — кириванхи, повисиана — кириванхи, фишкалиена — кириванхи.
Итак, он был хорошего мнения о трех племенах, живущих по берегам Мапуэры.
Продолжая улыбаться, старик наклонил голову набок, зажмурился, высунул язык, произнес «фишкалиена», указал на меня и захохотал: мол, фишкалиена убьют меня. Жена Чарли тоже рассмеялась.
Затем Уильям изобразил гребущего человека и посчитал на пальцах — раз, два, три… десять, и еще два: двенадцать, двенадцать человек в лодке… Натянул тетиву воображаемого лука и пустил несколько стрел. Все убиты! Фишкалиена… Ха-ха-ха!
Жена Чарли кивнула, потом, вспомнив что-то, показала на свой передничек и на набедренную повязку Уильяма и махнула рукой: они, мол, совершенно голые. Коснулась его косички и опустила руку ниже колена: у них очень длинные косы.
Эндрью, отошедший было в сторону, вернулся к нам.
— Знаете почему у них длинные косы, мистер Гэппи? Чтобы можно было подвесить головы всех убитых врагов. Я сам это видел, когда был на Мапуэре с доктором Холденом.
Попросив его переводить, я развернул свои немногочисленные и весьма ненадежные карты и стал читать надписи. Жапи, тукан, маопитьян, чируэ… Никто из них не слыхал о таких племенах. Тогда я перечислил племена, которые называл мне Эндрью: шиллиау, калавиан, катавиан, аика, арека, повисиан. Лишь самое последнее было им знакомо. Уильям произнес неизменное «кириванхи», но ведь Эндрью и доктор Холден еле ноги унесли от повисианов! Может быть, существуют два различных племени, которые называются одинаково. Тут каждое племя именует себя по-своему, независимо от того, как его называют соседи; таким образом, одно и то же племя может иметь несколько названий, и наоборот. Это вносит неразбериху и сильно затрудняет сбор сведений.
— Кашима? — спросил я. (Так миссионеры назвали Большую деревню, предположительно находящуюся на бразильской территории.)
— Далеко, далеко отсюда, — ответил Уильям, однако его слова не убедили меня: Кашима очень легко могла оказаться мифом…
А тонайены, «водяные» индейцы?
Уильям кивнул, название «тонайены» было ему знакомо, но он ничего не мог рассказать о них. Зато с загоревшимися глазами старик заговорил о другой достопримечательности: совсем недалеко, на Мапуэре, есть деревня, населенная одними женщинами.
По племени женщин-воинов, которых Орельяна видел в 1542 году в устье Тромбетас, получила свое название Амазонка. Мапуэра — приток Тромбетас… Неужели я встречу амазонок, добьюсь успеха там, где всех остальных путешественников неизменно постигала неудача?!
Нет, скорее всего старик угощает меня сказками…
А где на Мапуэре живут
Туда много недель пути, вниз по реке, до притока, который называется Яимо.
На моих картах такого названия не было, зато был помечен приток Барракуши. Но это название было незнакомо Уильяму.
А фишкалиена? Они обитают ниже вай-вай. Мавайяны? Эти живут на реке Ороко'орин.
С тех самых пор, как я наткнулся в отчете Бразильской пограничной комиссии на слово «мавайян», оно не давало мне покоя: откуда я его знаю? И тут вдруг меня осенило: в 1728 году один священник-иезуит, патер Франциско де Сан Манчос, издал записки о своем путешествии в район, омываемый Тромбетас. Ему рассказали, в частности, о племени майояна науку; предполагалось, что оно обитает в глубинных районах бассейна Тромбетас, на реке Урукурин. Может быть, мавайяны и есть майояна? После патера Франциско, по моим сведениям, никто о них не упоминал, и реки Урукурин на моей карте не было. Похоже, эта тонкая нить, протянувшаяся из мглы далекого прошлого, поможет мне в моих поисках.
Я спросил Уильяма, хочет ли он пойти со мной. У него даже голос задрожал от радости. Ну конечно же! И его сын Фоньюве тоже очень хочет пойти: он там родился, его мать — она уже умерла — была мавайянка. Он до сих пор помнит язык мавайянов.
Важная новость! Но это еще не значит, что мы в самом деле увидим мавайянов, к тому же Фоньюве человек непростой, с ним трудно сговориться.
Я продолжал перечислять названия племен: апини-вау, билоку, пирикиту — никакого впечатления. Все же я уходил от Уильяма с таким чувством, что к туманным сведениям, которыми я располагал об ожидавшем меня крае, добавилось что-то существенное.
Несколько часов спустя вернулся с охоты Гебриэл, неся большого пекари. Одновременно явился Эока и сообщил, что совсем близко убил тапира. Весь поселок ликовал, когда принесли разделанную тушу; собаки рвались с привязи и жалобно скулили, почуяв запах свежатины.
Все, даже самые маленькие, получили свою долю. Голову тапира — она похожа на свиную — водрузили на колоду. А мистер Ливитт выменял за горсть бисера ногу весом около девяти килограммов.
Маваша вооружился кухонным ножом и срезал большой кусок белого сала. Отойдя в сторону, он расчесал свои длинные — до пояса — густые волосы и тщательно смазал их. Когда волосы заблестели как атлас, он обмотал их бечевкой, так что получилась коса, и просунул ее конец в бамбуковую трубочку, увешанную птичьими шкурками. Выпрямившись, Маваша поймал мой взгляд и просиял от удовольствия, что я его вижу таким нарядным.
С наступлением сумерек лагерь погрузился в глубокий сон: ваи-ваи съели всего тапира — девяносто килограммов мяса! Я понял, почему в лесу им не хватало пищи!
Накануне миссионер любезно обещал помочь мне расплатиться с моими шестью носильщиками, так чтобы не получилось никаких недоразумений.
— Самое главное, — объяснил он, — быть с ними предельно честным и точным. Подсчитайте в их присутствии, сколько вы им должны, и уплатите все сполна. Объясните точно, за что платите. Я всегда плачу один доллар в день, товарами, разумеется. Молодежь, вроде Манаки и Якоты, получает по семидесяти пяти центов. Намеренно произвожу подсчеты в долларах, пусть поймут, что такое деньги.