В Суоми
Шрифт:
На одной из площадей Турку мы видели на гранитном пьедестале бронзовую скульптурную группу: две неоседланные лошади, и на одной сидит верхом юноша, на другой — девушка. Они только что выкупали коней. Одна лошадь ласково положила голову на шею другой. Этот недавно воздвигнутый монумент — творение Вяйне Аалтонена — изваян на средства граждан шведского города Гетеборга, их дар Турку, и знаменует он старинную дружбу двух городов.
Но у Турку есть и молодой друг — Ленинград. Города эти обменялись делегациями, скрепившими новую дружбу.
Тампере обменялся делегациями дружбы с Киевом, Кеми — со Сталинградом,
Делегациями дружбы обменялись финский город Ювяскюля и Горький, Хямеенлинна и Калинин, Оулу и Одесса, Москва и Хельсинки.
Разглядывая «Трех ласточек» на центральной площади в Лахти и «Всадников» в Турку, мы говорили о том, что хорошо, если бы дружба между финскими городами и нашими была овеществлена не только в посаженных делегациями на бульварах и в парках «деревьями дружбы», а, подобно дружбе Гетеборга и Турку, влечение сердца закреплено на площадях города в мраморе и бронзе.
Финский народ отмечает в скульптуре на площадях, на улицах, в скверах не только дела давно минувших дней, но и то, что волнует его сегодня.
Недавно в Тампере, в ознаменование пятидесятилетия потребительской кооперации, был воздвигнут монумент из розового кварцита, скульптурами в Турку и Хельсинки увековечен знаменитый бегун Пааво Нурми.
Монумент в честь пятидесятилетия кооперации — это огромный каменный куб, поднятый в середине бассейна на трех усеченных пирамидах, в пространстве между которыми видна зеленая перспектива парка, и поэтому он, несмотря на большой объем, не кажется громоздким. С одной стороны, словно из глубины каменного куба, четверо полуобнаженных рабочих выносят тяжелый брусок, а на другой стороне куба барельеф — три женщины с книгами в руках, с корзинкой плодов, с дубовой ветвью.
Это недавно сооруженная скульптура уже стала эмблемой рабочей кооперации.
И, думая о ней, трудно поверить, что памятники Алексису Киви, пятидесятилетию кооперации и статуя Пааво Нурми изваяны одним и тем же художником — настолько каждая оригинальна, не схожа по манере исполнения с другой. Каждый раз мастер находит особое, неожиданное, нетрадиционное решение. И спокойствие монумента в Тампере, и фигура стремительно бегущего человека — подлинные открытия художника, которые сначала, может быть, удивляют, а затем покоряют даже равнодушного к искусству человека…
В Суоми и в скульптуре порой линии войны символически противостоит линия мира. Золотой медалью Всемирный Совет Мира премировал статую «Мир» Аалтонена, водруженную на высоком холме в Лахти, и не случайно (в дни, когда был объявлен конкурс на памятник Маннергейму) великий скульптор современности академик Вяйне Аалтонен обратился к народу с предложением соорудить на границе Финляндии и СССР монумент, посвященный вечной дружбе между финским и советским народами, и безвозмездно представил свой проект этого монумента с надписью: «Никогда не будет между нашими народами войны».
Но у организации борцов за мир в Финляндии нет пока еще средств, чтобы поставить этот монумент, который, как мне об этом уверенно сказал скульптор — он убежден в этом, — все же будет сооружен.
Подсчитано, что сто тысяч человек в Тампере ежедневно проходят по мосту Хяме, переброшенному через проток, соединяющий два озера. И каждый прохожий неизменно любуется четырьмя статуями, водруженными с обеих сторон при въезде на мост, — «Охотник», «Купец», «Сборщик податей» и «Дева Суоми».
Поставленные относительно недавно, они как бы вросли в самый облик города. А «Дева Суоми», получившая на Всемирной выставке в Нью-Йорке первую премию, стала эмблемой города Тампере.
Своими творениями Аалтонен населил и украсил страну, без них трудно представить себе Хельсинки, Турку, Тампере, Лахти и другие города современной Финляндии. Его скульптура стала одной из характерных черт облика страны.
В ателье Вяйне Аалтонена на окраине Хельсинки, в сосновой роще на берегу залива, в первые же минуты знакомства я передал ему подарок художника Ореста Георгиевича Верейского — цветную автолитографию. В декабре 1957 года, путешествуя по Финляндии, Верейский побывал в Тампере и на цветной автолитографии запечатлел «Деву Суоми» в холодный, заснеженный декабрьский день, спокойно глядящую на снующих по мосту людей.
Финский скульптор был явно тронут вниманием русского художника, и встреча наша, может быть, из-за этого была особенно душевной и длилась дольше, чем это положено при визитах простой вежливости. Мы беседовали и у низкого столика в комнатке позади студии, за рюмкой вермута, и в большом зале студии, около уже законченных и находящихся еще в работе статуй.
Здесь можно было проследить и историю памятника Алексису Киви перед Национальным театром.
Сначала скульптор разрешал его совсем в ином плане — условном, с некоторым налетом того, что мы сейчас называем кубизмом. И лишь после долгих поисков пришел к подлинно реалистическому решению. Но странно — чем больше я всматривался в эту скульптуру, тем больше видел ее сходство и в общей композиции скульптурных масс и в деталях с первоначальными набросками: далеко не реалистическими экспериментами, созвучными модернистическим увлечениям того времени, когда скульптор начинал свою жизнь в искусстве, символическими аллегориями и кубистическими поисками.
В зале ателье хранятся и другие ранние работы мастера в чисто условной манере.
— Детская болезнь? — спрашиваю я Вяйне Аалтонена.
— Да… Возможно. Кто на этом останавливается, тот мало что даст искусству. Но ею, по-моему, нужно обязательно переболеть. Осмыслить. Если она мало даст зрителю, то сам художник многому может научиться…
Будучи очень плодовитым ваятелем, Вяйне Аалтонен, однако, при этом все же верен своим раз уже воплощенным сюжетам, все время отыскивая новый поворот, новую мельчайшую грань.
Так памятники Алексису Киви в разные периоды творческой жизни, воздвигнутые не только в Хельсинки, но и в Турку, и в Тампере, по-разному решены им.
Многие свои уже широко известные работы он отшлифовывает, полирует, «дочищает» лет по… тридцать.
— Вот, — показывает он на гранитную статую, — девушка, переходящая брод.
Хотя такая статуя уже поставлена в одном из скверов столицы, художник продолжает отшлифовывать ее двойник. Поглаживая статую, Аалтонен, улыбаясь, говорит: