В свете луны
Шрифт:
Линкольн опасался за безопасность Вашингтона, и отряды Кинкейда удерживали в северной Виргинии более шести тысяч солдат-янки, которые не могли присоединиться к армии, стоящей вдоль реки Рапидан. Совершая набеги, они тащили все, что могли, – лошадей, лекарства, обувь, одеяла для войск конфедератов, задыхающихся в осаде с моря.
Ройс знал, что должен радоваться в эту первую ночь 1864 года, но он ощущал лишь усталость. Огонь весело потрескивал в большом камине в гостиной «Мэнсфилда», и Роле стоял перед огнем, грея руки и прислушиваясь к голосам мужчин, которые собрались
Ройс надеялся встретить Дешилдса и узнать у него о набеге на кавалерийский отряд из Пенсильвании. Но майор побывал здесь раньше, а потом уехал во Фронт-Ройял, чтобы совершить еще одну вылазку. И вот теперь, дожидаясь отчета, Ройс стоял у камина в особняке, где предпочитал не бывать, несмотря на гостеприимство Гири.
«Мэнсфилд» ассоциировался у него с «Излучиной», а «Излучина» – с Аннабель.
«Ты будешь думать обо мне, майор Кинкейд…»
Слова Аннабель затронули его черную душу. Ройс смотрел на языки пламени в камине, облизывающие поленья, и думал о том, что люди создают ад на земле собственными руками.
Он подвинулся, освобождая место у камина Сэвиджу, который протянул ему бокал с портвейном.
– Тебе не кажется, что эта война состарила тебя раньше времени? – спросил Уильям, поднеся к губам бокал.
– Нас вполне можно назвать стариками, – ответил Ройс.
Ему было тридцать с небольшим, а Сэвиджу немного больше – тридцать семь. Однако молодые неженатые кавалеристы считали их стариками.
Уильям фыркнул:
– Дешиддс тоже приближается к этому рубежу, однако совсем его не ощущает. Миссис Гири только что рассказала мне, что он планировал еще одну вечеринку, в то время как мы на холоде выслеживали обоз.
Ройс сделал глоток портвейна и предался воспоминаниям.
– Это было перед самым Рождеством, небольшая веселая пирушка, – сказал он, пожав плечами.
Уильям снова фыркнул:
– Здорово повеселились бы, если бы всех их сцапали.
Ройс удивленно поднял бровь. Сэвидж пригладил свои огненно-рыжие бакенбарды.
– Похоже, янки узнали о вечеринке от какого-то раба. Если бы не молодая леди из Уоррентона, которая прорвалась через посты северян посреди ночи, в доме мистера Гири нашли бы не только хозяина.
Ройс сжал губы.
– Кто эта леди? – спросил он, внезапно приняв решение немедленно отправиться в Уоррентон и объяснить ее родителям, что необходимо держать дочь под замком. Кем бы она ни оказалась, у нее было не больше здравого смысла, чем у Аннабель. Дьявол, ему вовсе не хотелось, чтобы на его совести оказалась смерть невинной девушки. Он и так нагрешил сверх меры.
– Миссис Гири не назвала ее имени. Сказала только, что она не местная. Кажется, собиралась навестить родных в поместье «Веселый Шервуд»…
Рука Ройса задрожала, и темно-красная жидкость пролилась ему на пальцы.
– О Господи, полковник, – произнес Сэвидж, вытаскивая чистый носовой платок из кармана, забрызганного грязью, мундира.
Ройс вытер пальцы.
– Вы что, знаете, где находится это поместье? –
– А вы догадываетесь, кто эта молодая леди?
– Если это действительно она, у янки не будет ни единого шанса убить ее, потому что я их опережу.
Кое-какую информацию ему удалось вытянуть из миссис Гири. Женщина отказалась назвать имя загадочной молодой леди, сославшись на опрометчиво данное обещание молчать, однако сообщила, что Джон Дешилдс отправился сегодня вечером именно в «Веселый Шервуд».
Ройс знал, что Аннабель лишена инстинкта самосохранения. Господи, Джону всего-то нужно было спросить, знает ли она месторасположение вражеских постов, а она наверняка решила показать их ему.
Ройс не скрывал все возрастающей ярости. Никто не стал ужинать в «Мэнсфилде», все кавалеристы собирались в путь.
Небольшой отряд миновал ущелье Манассас и не останавливаясь поскакал по темным проселочным дорогам и припорошенным снегом пастбищам, объезжая стороной посты противника. Ройс кипел от злости, и его уверенность в том, что таинственной молодой леди была именно Аннабель, возрастала с каждым ударом копыт по промерзшей земле.
Поместье находилось не меньше чем в доброй полумиле от ближайшей дороги. Подъехав ближе, Ройс заметил лошадей, привязанных перед домом, и, узнав среди них любимого скакуна Джона Дешилдса, свистнул слившимся с деревьями кавалеристам. Пустив лошадей медленным шагом, всадники под покровом темноты обогнули дом и теперь осторожно двигались вперед. Ройс услышал ответный сигнал этой недели – крик козодоя – и понял, что люди Дешилдса уже здесь. Он пришпорил коня и поравнялся с крыльцом, где стоял один из кавалеристов.
– Где Дешилдс? – спросил Ройс, спрыгнув на землю.
Молодой сержант отдал честь и схватил болтающиеся поводья.
– В доме, сэр.
– А мисс Холстон там?
– Думаю, да, господин полковник.
Не дожидаясь остальных, Ройс, перескакивая через две ступеньки, миновал крыльцо и ворвался в дом.
Он распахнул дверь, указанную сержантом, отдал шляпу и перчатки стоявшему рядом солдату и оглядел комнату.
Джон заметил его первым, удивленно посмотрев поверх головы Аннабель, которой помогал снять плащ.
– Ройс?
Аннабель резко повернулась. Она была еще более худой, чем в тот день, когда Ройс видел ее в последний раз. Девушка вызывающе смотрела на него, вздернув подбородок и распрямив плечи. Волосы ее переливались в пламени свечей, образуя вокруг головы золотистый ореол.
Святый Боже!
На талии разрасталось темно-красное пятно.
Ройс подумал, насколько один человек может изменить жизнь другого. Когда-то мир вокруг него был окрашен в различные оттенки серого. Потом в его жизни наступил светлый день, когда он сидел на вершине холма и наблюдал за нимфой, резвящейся в холодных водах реки с безродным псом. На какое-то мгновение эта маленькая женщина с украшенными колокольчиками волосами, веселыми искорками в глазах и похожей на восход солнца улыбкой окрасила его мир во все цвета радуги.