В свете луны

Эшенберг Кэтлин

– Бесстрашный и в то же время робкий майор, сидящий рядом с тобой, привязал к седлу своего коня не менее четырех кринолинов – по одному для каждой леди, с которыми одновременно флиртовал.

Ройс устал от самодовольной улыбки, не сходившей с лица Дешилдса, и решил согнать ее.

– А про иголки он тебе рассказывал?

Снова раздался взрыв смеха. Аннабель подняла на Джона вопрошающие смеющиеся глаза, и Ройс заметил, что усы майора теперь дергались в полную силу. Но все же Дешилдс не нашел в себе силы дать ответ.

– У конфедератов

было недостаточно иголок, и поэтому прекрасные леди готовы были отдать за них все. Так вот наш Большой Джон напихал полные карманы иголок, только в седельные сумки не смог из-за кринолинов, которые были привязаны к седлу его несчастного коня. А потом нам пришлось удирать от преследовавших нас янки. Кринолины начали развеваться и хлопать на ветру, так что со стороны казалось, что и конь, и всадник обрели крылья. А тем временем иголки, о которых я говорил раньше…

– Он пытается сказать, сержант, – перебил Дешилдс, чьи голубые глаза метали молнии, – что, кроме долга и чести, мое большое сердце не переставало помнить о достойных леди из южных штатов. Но я был ранен.

В глазах Аннабель появилось сострадание. Она, видимо, думала, что Джона настигла пуля янки, но Ройс фыркнул:

– Черт тебя побери, Джон! Скажи правду.

И тут с дальнего конца стола раздался голос Хэнка Паркера:

– Дело в том, что один тупой бык продырявил его в том месте, о котором не упоминают в приличном обществе. Потребовалось несколько недель, чтобы вытащить из него иголки.

Аннабель потрепала Джона по руке.

– Я думаю, вы держались с достоинством, Джон Дешилдс, – сказала она.

Дешилдс подмигнул:

– Если вы знаете какую-нибудь подходящую молодую леди, имейте в виду, у меня еще осталось несколько иголок.

Аннабель что-то ответила, но Ройс не расслышал. Теперь ее рука лежала на столе прямо перед ним. Ему хотелось накрыть ее своей большой ладонью и сжать так, чтобы они стали единым целым, но вместо этого он судорожно стиснул чашку с кофе и уставился в нее. Жар просачивался сквозь стенки чашки, соединяясь с жаром, бушующим у Ройса в душе. Ему показалось, что Аннабель вздохнула, и он, вскинув голову, посмотрел на нее.

Аннабель сидела, прижавшись затылком к высокой спинке стула. Взгляд ее темных глаз, сосредоточенных на его лице, говорил о том, что Ройс был рыцарем ее грез, именно рыцарем в сверкающих доспехах, а не порочным мужчиной, до смерти боявшимся ее потерять.

Внезапно Ройсу показалось, что весь мир перестал существовать – остались только они двое.

Они смотрели друг на друга, и напряжение в груди Ройса все росло и росло. Щеки Аннабель вспыхнули румянцем, и Ройс замер от страха. Он отодвинул в сторону чашку и встал из-за стола.

– Пожелай парням спокойной ночи, сержант, – сказал он. – Тебе давным-давно пора спать.

Девушка сердито посмотрела на мужа, перевела взгляд на Джона и улыбнулась ему:

– Как вы думаете, майор, он когда-нибудь позволит мне вести нормальную

жизнь?

Дешилдс снова подмигнул:

– Не уверен, крошка. Я бы на его месте поступил так же.

Ройс расстегнул полусапожки Аннабель и спросил:

– Ты справишься с крючками на платье?

Аннабель кивнула, заранее зная, что будет дальше. Она зайдет за ширму, чтобы переодеться в ночную сорочку, пока он разожжет камин, а потом ляжет в кровать. Одна. Ройс подоткнет одеяло, поцелует ее в лоб, а потом устроится на раскладной кровати, где спал, когда она болела.

Девушка поднялась со стула. В ее глазах Ройс прочел желание и провел рукой по ее волосам, коснувшись шеи, плеча, груди. Его пальцы остановились на талии.

– Энни… – выдохнул Ройс.

Аннабель взглянула на мужа и увидела в его глазах то же желание, которое бушевало у нее внутри.

Ей так много хотелось ему сказать, но она не могла найти нужных слов. Хотелось поцеловать его плотно сжатые губы. Но Ройс убрал руку и слегка отстранился.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал он.

Лихорадочный блеск его глаз погас. Взгляд стал бесстрастным.

– Иди же переоденься, – произнес Ройс.

Аннабель расстегнула платье, и оно упало к ее ногам, девушка подняла его и повесила на гвоздь, затем освободилась от нижних юбок, чулок и сорочки. Наполнила водой оловянный таз, быстро ополоснулась и вытерлась грубым полотенцем. Она слышала, как муж прошлепал по полу босыми ногами разжигать камин.

Холодный воздух коснулся влажной кожи Аннабель, и она быстро натянула ночную сорочку.

Никогда еще Аннабель не ощущала так остро своего тела, наготы своих бедер, напряженности сосков под тонкой тканью. Она чувствовала себя беззащитной без привычной многослойной одежды. Ее сердце учащенно билось, когда она застегивала высокий кружевной воротничок ночной сорочки.

Наконец она глубоко вдохнула и вышла из-за ширмы, держа в руках щетку для волос и стараясь унять дрожь в руках.

Ройс сидел на корточках у камина. Китель он снял, и теперь рубашка плотно обтягивала его мускулистую спину. Услышав шаги Аннабель, он выпрямился и повернул голову. Улыбка на его губах померкла.

– Где твой халат? – резко спросил он.

– Я думала… не поможешь ли ты мне причесать волосы.

Глупое оправдание. Еще более нелепым было желание собрать волю в кулак, чтобы не убежать от мужчины, которого она так неумело пыталась соблазнить.

Ройс подошел к жене. Пламя в камине отбрасывало на стены причудливые тени. Ройс стоял так близко, что Аннабель ощутила аромат его мыла и пота.

– Аннабель! – Ройс сжал ее запястья. – Ты не понимаешь, Энни… Пожалуйста, надень этот чертов халат.

Она подняла глаза, полные страсти и муки:

– Я люблю тебя.

Ройс поцеловал Аннабель. Щетка выпала у девушки из рук, когда она прильнула к мужу и, трепеща всем телом, ответила на его поцелуй.

Ройс вздрогнул и отстранился от Аннабель.