В такие дни
Шрифт:
Ведал громы, видел бури,
В вихрях взвеянных тонул;
Славой солнца опьянялся,
Лунной магией дышал,
Всех пленял и всем пленялся,
С мировой мечтой дрожал;
И дождем с высот небесных,
Алым облаком горев,
В строфах жгучих и чудесных
Ты спадал на новый сев!
Влагу огненную жадно
Пили тысячи семян,
Чтоб весной в парче нарядной
Ликовала даль полян.
Пусть погасло пламя в небе,—
Под землей огонь
Светел Рок, завиден Жребий
Тех, кто умер, жизнь разлив!
Беглый блеск прощальных вспышек
Тайно манит, как магнит:
То — твоих лучей излишек
В глубине зарниц горит!
22— 23 февраля 1919
ПАМЯТИ ОДНОЙ
Помню, помню: вечер нежный;
За окном простор безмолвный;
Белой яблони цветы;
Взор твой, милый, неизбежный,
Миги катятся, как волны,
В целом мире— я и ты.
Помню, помню! это было,—
Словно в пропасти глубокой,
Да, пятнадцать лет назад!
Время птицей легкокрылой
Унесло меня далеко—
В новый рай и в новый ад.
Розы, лавры, олеандры,
Лица с черными глазами,
Плеск побед, падений стыд…
Как в видении Кассандры,
Тень Стигийская меж нами,
Окровавлена, стоит.
Нет к прошедшему возврата,
Все в пространстве по орбитам
Мы должны вперед скользить.
Стать чужими — вот расплата
За блаженство: в теле слитом
Сердце с сердцем съединить!
28 мая. 1930
ПАМЯТИ ДРУГОЙ
Ты здесь, на ложе ласк неверных,
Обманывающих приближений,
В правдиво-лицемерный миг,
Во мгле, как в пропастях безмерных,
Астральной властью отражений,
Твой облик надо мной возник.
И ты, от близостей отъята,
Уже не здесь впиваешь светы,
Где я еще влачусь за тьмой,
Но помнишь, странные когда-то,
Нас обручившие обеты
И горько слышишь ропот мой.
Твое обиженное тело
Землей и травами прикрыто,
Но здесь, со мной, твоя любовь;
Смотри ж из темного предела
На все, что в смерти не забыто,
Что, жив, я изживаю вновь.
В блаженной неге униженья
Я оцет пью из груди милой,
Отвесть клинок стыда без сил,—
Прими мой бред — как искупленье:
Им ныне над твоей могилой
Венок из строф я возложил.
1920
МАДРИГАЛ
Имя твое — из золота,
Маленький, сверкающий слиток,
Под ударом кирки и молота
В ледяном Клондайке открытый.
Имя твое под любовными
Ласками
Но лучи его робки, словно им
Опасно соперничество месяца.
Но я знаю, верю, и ночью оно,
Под лунным поцелуем бесплодным,
Необледнено, неопорочено,—
Пламя во тьме холодной.
Пусть ветер взлетает с полюса,
Пусть пустыня снежная стелется,
Иль иглами жгучими колется,
Смеясь над прохожим, метелица,—
В стране молчанья и холопа,
Над белым, над мертвым простором,
Имя твое из золота,
Милое имя— Дора!
16 февраля 1921
К АДАЛИС
Твой детски женственный анализ
Любви, «пронзившей метко» грудь,
Мечте стиха дает, Адалис,
Забытым ветром вновь вздохнуть.
День обмирал, сжигая сосны;
Кричали чайки вдоль воды;
Над лодкой реял сумрак росный;
Двоих, нас метил свет звезды.
Она сгибалась; вечер бросил
Ей детскость на наклоны плеч;
Следил я дрожь их, волю весел
Не смея в мертвой влаге влечь.
Я знал, чей образ ночью этой
Ей бросил «розу на кровать»…
Той тенью, летним днем прогретой,
Как давним сном, дышу опять —
В твоих глазах, неверно-серых,
В изгибе вскрытых узких губ,
В твоих стихах, в твоих размерах,
Чей ритм, — с уступа на уступ.
21 июля 1920
К А —
Шаги судьбы по камням мира, свисты
Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.
Я — этой ночью звезд расцвет лучистый,
Тишь этих узких улиц, этот мглистый
Бред темноты.
Ты в каждом знаке — ищешь символ сути,
Ведешь мечту сквозь тени к вечным снам.—
Мне все сказалось, в играх лунной ртути;
За смысл миров, — того, что есть в минуте,
Я не отдам.
В отвесах стен ты знаешь облик Рима,
В полетах ветра дум нездешних струй.—
Я жадно в стих ловлю лишь то, что зримо:
Миг, сладкий миг, как сон бегущий мимо,—
Твой поцелуй.
1920
ПОСВЯЩЕНИЕ
Ты, предстоящая, с кем выбор мой!
Стань смело здесь, где робок посвященный,
По власти, мне таинственно врученной,
Твое чело вяжу двойной тесьмой;
В кольцо с змеями, знак инвеституры,
Твой тонкий палец заключаю; меч
Тебе влагаю в руку; нежность плеч
Скрываю в плащ, что соткали лемуры.
Пред алтарем склонись, облачена:
Те две тесьмы — сиянье диадемы;