В тайге стреляют
Шрифт:
Рано утром приехал Павел. Коротко, сухо, как настоящий военный начальник, он приказал Степану немедленно собираться. Павел был одет в новую оленью полудошку, которую перепоясал широкий ремень с портупеей. На боку висела желтая кобура. Из нее выставилась резная рукоятка нагана. Сам он, стянутый ремнем, стал как будто тоньше и выше. Ходил по юрте с гордо вскинутой головой, покачивая плечами и поправляя сползающую портупею.
Степан собирался недолго. Он сначала бесцельно походил из угла в угол, словно что-то потерял, потом быстро надел свою неказистую шубенку, подвязался узеньким сыромятным ремешком, прицепил нож и снял со стены испытанную кремневку;
— Готов? — нетерпеливо спросил Павел, нервно постукивая пальцами по краешку стола.
Степан нахлобучил шапку, потоптался, осматриваясь по сторонам, и решительно произнес:
— Поехали!
— Подожди! — остановил его Павел.
Он критически осмотрел старенькое, видавшее виды ружьишко и небрежно отбросил его на орон:
— Оставь! Там получше найдем!
Отец двигался тихо, неуверенно, словно боясь вспугнуть кого-то. На жену не глядел. Он бережно подобрал ружье и поставил в угол. Вынул было трубку, но сразу же сунул ее в карман.
— Поехали!
А в глазах — тоска. Марина испуганно смотрела на сборы, прижимая к себе дочерей. Ей хотелось подойти к мужу, обнять его, пожелать счастливого пути. Но Степан терпеть не мог нежностей. Сурово покосившись на Назарку, он уже от двери давал ему последний наказ:
— За хозяина останешься. Следи за всем. Не ругайся. Работай, не ленись!
— Ладно, тятя! — потупившись, негромко ответил Назарка. — Все сделаю. А ты скоро вернешься?
— Кто его знает...
Рванул горячий конь, и снежная пыль, засверкавшая на солнце, скрыла легкие санки...
— Скорей, скорей! — взволнованно торопил Павел отрядников. — Давно собраться надо было. О чем раньше думали?
Белоповстанцы спешно готовились к выступлению. Как сообщили лазутчики, недалеко отсюда окольными путями продвигался красноармейский отряд, вернее, небольшая группа из нескольких бойцов. По слухам, они пробирались от Охотского моря к Якутску. Но вся беда в том, что цыпуновский отряд не был готов к действиям. Никто, даже Павел, не предполагал, что все произойдет так неожиданно и быстро. У большинства отрядников не оказалось снаряженных патронов. Командир, осыпая бранью ни в чем не повинных людей, широкими шагами расхаживал по юрте, резко поворачиваясь в углах. Тяжелая кобура сползала на живот, и он беспрерывно поправлял ее. Якуты молча отмеряли мерками порох, забивали пыжи, закладывали в патроны круглые, самодельные свинцовые пули. Никто не проронил ни слова. Все были угрюмы и сосредоточенны. Только некоторые неодобрительно косились на расходившегося командира: почему заблаговременно не предупредил?
Когда патроны были готовы, белоповстанцы, выполняя приказ, разобрали свои разнокалиберные ружья и кучей вывалились во двор. Без обычного говора и шуток расселись по саням. Отряд отправился в свой первый поход.
Впереди на любимом рысаке ехал Павел с помощником — русским поручиком Становым. Степан сидел на последних санях, приткнув меж колен берданку, и уныло смотрел на переметенную сугробами узкую извилистую дорогу.
Павел нервничал и тр у сил. Начала боя он ожидал с затаенным страхом и старался скрыть свои чувства от поручика, которого еще мало знал. На все его многочисленные вопросы отвечал
— Раньше вам в боях не доводилось бывать? — поинтересовался Станов, пытливо взглянув на Павла.
— Не приходилось! — чистосердечно признался командир. — А вам, поручик?
— С шестнадцатого года против кайзера в окопах сидел. С адмиралом Колчаком поход совершил, — с деланным равнодушием ответил Станов и, невесело улыбнувшись, добавил: — Послужной список у меня длинный... Вы новичок в военном деле, поэтому и волнуетесь. Такое испытывает всякий, идущий в бой первый раз. Потом это чувство теряет первоначальную остроту.
— Так оно и должно быть, — согласился Павел. — Мне лично думается, что привыкнуть можно ко всему, даже к мысли о скорой смерти.
— Ну, это слишком! — покровительственно заметил Станов. — Зачем заранее убивать себя? О смерти думать не стоит: легче будет!
«Это счастье, что нашелся помощник, опытный кадровый офицер», — подумал Павел.
Встретились они недавно в городе, в доме у Макара Ивановича. Разговорились. Раз сидит у Болдырева, значит, свой человек. Тем более, что, повстречав Цыпунова, Макар Иванович хитро прищурил свои глазки и таинственно сказал:
— Я вам сюрприз приготовил...
Сюрпризом оказался Станов. Узнав, что он поручик, Павел без обиняков предложил ему должность помощника командира. После небольшого раздумья Станов махнул рукой и согласно кивнул. Правда, поручик имел свои виды, поступая в маленький белоповстанческий отряд, который очень легко можно было окрестить бандой. Ему, колчаковскому офицеру, прекрасно известно, с какими силами надо подниматься против красных. Не с этим же сбродом! Впрочем, здесь на время можно было осесть и спокойно наметить, что предпринять в дальнейшем: это отдаленный, нелюдимый и вместе с тем богатейший край.
В Якутию Станов попал не по столбовому тракту. Его с карательным отрядом направили из Иркутска в верховья Лены против партизан. Но колчаковцы в нескольких ожесточенных стычках были разбиты наголову.
Станов остался в живых совершенно случайно. Добывая самогон, он отстал от карателей. Узнав об их полном разгроме, поручик незамедлительно скинул с себя военную форму и оделся как беззаботный гуляка-старатель, проматывающий «фарт». Он выбирался захолустными тропами из тех районов, где побывали каратели. Станов отлично знал, что там ему пощады не будет. А жить хотелось чертовски. Единственным спасением было пробраться в Якутию. Остальные пути отрезали партизаны. Чтобы его ненароком не опознали, поручик отпустил бороду, беспрестанно горбился, скрывая свою офицерскую выправку. Лишь на квартире Макара Ивановича он понял, что сумел избежать возмездия.
...День выдался тусклый, сумрачный. С неба падал редкий снежок. Мороз больно пощипывал нос и щеки. Время от времени Станов извлекал из кармана плоскую бутылку с разведенным спиртом и, отогрев ладонью горлышко, подносил ко рту. Пил он мелкими, частыми глотками и при этом крякал. Сани на неровностях потряхивало и капельки спирта падали на подбородок.
— Не привык к таким температурам, — заметил, оправдываясь, Станов. — Вынужден подогреваться!
Вдали нетронутой снежной поверхностью забелел алас. Павел насторожился, обеспокоенно озираясь по сторонам. От группы придорожных елей вдруг отделился человек и, спотыкаясь, побежал наперерез саням. Поручик инстинктивно схватился за кольт.