В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III
Шрифт:
— Оба сразу?
— Оспа, — сухо отозвалась Мария. — Меня спасла графиня: забрала к себе и по примеру своей царственной подруги привила мне оспу от себя. Теперь это всем известно, а тогда было в новинку.
— И что потом?
— А потом графиня тяжело заболела, и перед смертью отправила меня в Петербург с письмом к императрице. Наверное, в этом письме была просьба позаботиться обо мне, так что ее императорское величество определила меня при своей особе. А потом приставила к вашей. Вот и вся моя история, ваше высочество, как
— А почему ты не вышла замуж?
Мария от души расхохоталась:
— Я? Бесприданница, сирота, из мелкопоместных дворян? Далеко не красавица?
— Прости, я не хотела быть бестактной. Но неужели ты никогда…
— Никогда, — уже сухо отозвалась Мари. — Когда скончалась моя покровительница графиня, я хотела постричься в монахини. Но она заставила меня поклясться, что сначала я отвезу письмо императрице. А ее величество ни о каком монастыре и слышать не хотела. Что ж, не всем служить Господу…
— Ты и сейчас хотела бы постричься в монахини?
— Ваше высочество, если нам придется расстаться, я так и сделаю.
Екатерина покачала головой:
— Ты нужна мне здесь, Мари. И всегда будешь нужна.
Вместо ответа Мария присела в глубоком реверансе.
Через несколько дней после этого разговора Екатерину Павловну пригласил к себе император, на сей раз — вместе с супругом. После первых, ни к чему не обязывающих фраз, император перешел к главному, ради чего и пригласил к себе молодую чету. Александр выразил желание, чтобы принц Ольденбургский, генерал-губернатор Новгородской, Тверской и Ярославской губернии, переехал вместе с супругой на постоянное жительство в Тверь, находящуюся в самом центре трех губерний.
В какой-то момент честолюбие Екатерины Павловны вспыхнуло: это напоминало ссылку, хоть и почетную.
— Вы хотите удалить нас от двора, ваше императорское величество? — холодно осведомилась она.
Неожиданно Александр рассмеялся.
— Маменька была права, — сказал он, все еще улыбаясь. — Она меня предупреждала.
— О чем именно? — недоуменно спросила Като.
— О вашем честолюбии, госпожа великая княгиня российская, герцогиня Ольденбургская, генерал-губернаторша. Она сказала: «Катерина будет недовольна, хотя вы, сын мой, отдаете ей самые лучшие в России губернии».
Екатерина Павловна слегка покраснела.
— Не мне, а моему супругу. И я вовсе не недовольна, просто…
— Просто считаете, что должны быть в столице, не так ли? А я мечтал о том, что вы превратите Тверь во вторую столицу, заведете там свой двор, и не будете считаться с чьим-то мнением.
— Простите меня, — вмешался доселе молчавший герцог Ольденбургский, — но я абсолютно согласен с государем. Из Твери мне легче будет следить за тем, что происходит во вверенных мне губерниях, да и не надо будет содержать армию курьеров. Подумай, душа моя, это же совершенно логично.
— Да? — растерялась Като, которой такой
Герцог взял руку супруги и нежно поцеловал:
— Сердце мое, ваш брат все обдумал с истинно государственной точностью. Но если вам будет не хватать блеска петербургских балов…
— Ах, боже мой, да они мне давно надоели! — страстно воскликнула Като. — И пустая светская болтовня — тоже. Александр, я согласна, мы переедем в Тверь, только нужно…
— Нужно устроить так, чтобы вам там было удобнее и комфортнее, чем в столице, — продолжил Александр. — Я уже подумал и над этим. Даже посылал в Тверь доверенных людей, чтобы они все доподлинно рассмотрели и рассчитали, что и как нужно сделать. Там уже есть одно достойное вас здание…
— В Твери? — недоверчиво спросила Екатерина.
— Да, в Твери. Еще при бабушке, упокой Господи ее душу, там был построен Путевой дворец, который прекрасно сохранился. Помимо этого был разбит большой сад, спускающийся прямо к Волге. Ну, а остальное, я думаю, мы решим вместе. И любое ваше желание, дорогая Като, будет скрупулезно выполнено.
— О! — выдохнула Като. — Но мне нужно самой поехать и посмотреть! Мне обязательно нужно.
Было похоже на то, что она совершенно забыла о присутствии мужа, ради которого, собственно, все это и делалось. Александр постарался деликатно исправить положение:
— Думаю, вы оба могли бы съездить туда, чтобы осмотреться. Хотя мне привезли такие точные чертежи и четкие рисунки, что можно сначала все обдумать здесь, в Петербурге.
Екатерина опомнилась.
— А ты как считаешь, друг мой? — ласково спросила она супруга. — Сначала все обдумать здесь, а потом уже ехать посмотреть?
— Душа моя, поступай, как знаешь, но я бы отдал все распоряжения из Петербурга, а потом, переехав в Тверь окончательно, занялся бы доделками и улучшениями. Это сэкономит силы и… время.
— Конечно, конечно, ты так занят! Прости, я совсем потеряла голову от неожиданности. Так и сделаем. Саша, ты пришлешь нам чертежи и бумаги?
— Немедленно, — с улыбкой ответил Александр. — И еще хочу тебе сказать, Като, что Тверь не так уж далека от Петербурга, но… не слишком близко от Павловска и Гатчины.
Намек был понятен им двоим. Като, так же, как и Александр, тяготилась порой мелочной опекой императрицы-матери, а устройство резиденции в Твери было более чем благовидным предлогом для избавления от этой опеки. У Марии Федоровны хватит забот с младшими — Аннет, Николаем и Михаилом.
Несколько внушительного вида папок с чертежами, рисунками и другими бумагами привезли в Константиновский дворец сразу вслед за молодой четой. Екатерина Павловна распорядилась отнести все это к ней в будуар: кабинет супруга и без того был уже завален всевозможными документами.