В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III
Шрифт:
Несмотря на цветущую молодость, почти детство, у Цесаревны Анны были уже свои, постоянные обязанности при Дворе: при ее участии ставились в Павловске музыкальные спектакли, устраивались чтения в пользу р аненных и сирот; она неустанно сопровождала мать — императрицу во время ее торжественных выходов в свет и поездок по приютам и лазаретам, которых на попечении вдовствующей Марии Федоровны было великое множество!
И вот теперь эта девочка подросла настолько, что пора всерьез думать о ее браке. Что ж, она, Екатерина, подумает. И во что бы то ни стало устроит этот брак: принц Оранский
А ведь были еще и другие титулованные кандидаты в мужья Анны. К примеру, герцог Беррийский — член восстановленной в правах власти во Франции династии Бурбонов. Всем обязанные императору Александру, они ловили из его уст каждое слово и перспектива породнится с домом Романовых Бурбонов весьма прельщала!
Но Екатерине Павловне — особенно после долгих бесед с Марией — было почти страшно связать судьбу своей младшей сестры с этим молодым человеком после всего, что произошло во Франции, ибо если счастье и обстоятельства приведут его снова в эту страну, то он будет там ходить вечно на вулкане, который может каждую минуту поглотить его и все его семейство… Нет, только не Франция!
Скорее бы уж начинался этот конгресс, на котором будут решаться все вопросы — и политические, и экономические, и матримониальные. Екатерина уже писала своему постоянному корреспонденту, генералу Деволану, что туда должны съехаться «потентаты всех стран и цветов, что для нас, зевак, создаст прелюбопытное зрелище. Короли Датский, Прусский, Баварский и Вюртембергский, королевские принцы Шведский и Вюртембергский, почти все властители Германии и принцы, их свиты, не считая всех дипломатов Европы».
На конгрессе надо было устраивать европейские дела, основательно разрушенные Наполеоном, пристраивать «безработных» королей и герцогов, лишившихся своих тронов, владений. Кроме сиятельных особ в Вену явились банкиры, а также люди искусства — художники, литераторы.
Здесь сосредоточился весь тогдашний политический мир, привлекавший к себе, как огонь бабочек, немало честолюбивых и корыстолюбивых людей. Начался дележ Европы, и все дипломатические интриги шли среди блестящих празднеств, увеселений, обедов, приемов…
Тон на конгрессе, естественно, задавали великие державы-победительницы в войне с Наполеоном — Англия, Австрия, Пруссия и Россия. Однако были привлечены и побежденная Франция, и второразрядные державы — Швеция, Испания и Португалия. А уж об участии небольших и совсем крохотных немецких государствах — княжествах и королевствах — можно, наверное, и не напоминать.
Из всех этих стран, пожалуй, только Англия, уже все чаще называемая Великобританией, не претендовала на какие-либо территории в Европе. Все территориальные приобретения, которые англичане произвели в ходе наполеоновских войн — и прежде всего в Индии (Бенгалия, Мадрас, Майсор, Карнатик, район Дели и многие другие) — были осуществлены далеко за пределами континента. Англичане добились своей цели, сокрушив былое колониальное могущество Франции в Индии и Вест-Индии, и теперь им нужна была сильная Франция как важнейший фактор европейского равновесия.
Сильная
Впрочем, в то время, в начале XIX столетия, никому и в голову не могло прийти, что Пруссия сможет угрожать европейскому равновесию. Тогда это была самая слабая среди всех держав; страшное поражение, которое пруссаки потерпели в октябре 1806 г., после вторжения наполеоновских войск в Пруссию, когда последняя фактически перестала существовать — все это было слишком свежим в памяти людей, собравшихся в Вене осенью 1814 г.
В этих условиях у прусской правящей верхушки не было иного выхода, кроме тесного альянса с могущественной Российской Империей. Только союз с Петербургом должен был помочь Берлину решить важнейшую задачу, стоявшую перед прусской правящей верхушкой — округлить владения Пруссии и увеличить общее число ее подданных.
Пруссия претендовала на Саксонию — и в этом русский царь был готов поддержать своего союзника, прусского короля Фридриха-Вильгельма III (ведь тот, кто обладает Саксонией — тот обладает проходами в Богемских горах, то есть кратчайшим путем на Вену; таким образом Саксония превратилась бы в постоянное яблоко раздора между Австрией и Пруссией, что исключало бы сближение двух этих немецких держав). В свою очередь Петербург претендовал на польские земли прусского захвата, из которых Александр I хотел образовать Царство Польское, конституционное государство с внутренним самоуправлением под скипетром русского царя.
С этими планами, по вполне понятным причинам, была совершенно не согласна Вена: австрийцам совершенно не улыбалась перспектива усиления ее ближайших соседей, Пруссии и России. Впрочем, отрицательное отношение к расширению владений российского императора и прусского короля не означало, что сами австрийцы не хотели бы округлить владения австрийской империи — прежде всего в Италии.
В историю Венский конгресс вошел под названием «танцующего», поскольку количество балов и всевозможных приемов — опять же с танцами! — значительно превосходило число, как бы сейчас сказали, «пленарных заседаний». Можно было только удивляться тому, как участники конгресса смогли принять столько важных для будущего Европы решений.
На самом же деле Венский конгресс — уникальное для своего времени явление. В результате его работы был не только проведен территориальный передел в Европе, но и выработаны те принципы, которые легли в основу мировой дипломатической практики.
Всего этого, как ни странно, большинство современников не видело и не понимало. Екатерина Павловна не была исключением из общего правила: она от души наслаждалась пышными празднествами, балами, на которых с упоением отдавалась новому для россиян танцу — вальсу, флиртовала, интриговала…