В тени красных жасминов
Шрифт:
На шатающихся ногах она пошла к двери, но он очутился там раньше ее, прижался к двери спиной, не давая ей сбежать от его унижений.
— Одну минутку, — сказал он резко. — Я хотел бы, чтобы ты мне кое-что сказала до того, как я разрешу тебе уйти. Ты намерена продолжать встречаться с моим сыном?
Ребекка сцепляла и расцепляла пальцы.
— Так как он работает в том же здании, было бы невозможно иначе…
— Черт подери, это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь! — Его глаза сердито сверкали. — Вы с ним занимались любовью?
— Нет! — вырвалось у нее. — Конечно нет.
Пьер
— Почему же «конечно нет»? Ты есть и всегда была наиболее желанной женщиной. — Он медленно, но уверенно двигался к ней. — Мне интересно, как много мужчин занимались с тобой любовью с тех пор, как я…
Пальцы Ребекки обожгли его щеку с гневным негодованием.
— Как, как ты смеешь? — задыхаясь, закричала она.
Пьер, похоже, не замечал ее взрыва. Его крепкие пальцы сомкнулись вокруг ее плеч, притягивая с силой к нему, близко к его худому, крепкому, полному сил телу. Она могла чувствовать крепость его мышц сквозь тонкую одежду, и она отчаянно боролась, чтобы освободиться. Но ее движения только раззадоривали его еще больше, и он нагнул голову и прижался губами к се губам, раздвигая ее губы с таким опытом, что на несколько мгновений она потеряла связность мыслей и прижалась к нему. Было невероятно поверить, что прошло три года с тех пор, как он держал ее в своих объятиях, казалось, что это было вчера, и вся мука за эти годы превратилась в ничто, когда он с такой сильной страстью ласкал ее шею и плечи. Он вызывал в Ребекке огонь страсти, но все возрастающая сила его ласк посылала болезненные сигналы предупреждения по се жилам, и она понимала, что на этот раз он не собирался отступать…
Со сверхчеловеческим усилием она вырвалась от него, понимая, что при этом она неизбежно причинит боль его раненой руке. Но все, о чем она могла думать в этот момент, так это о необходимости убраться от него, пока тепло его кожи под ее пальцами не соблазнило бы ее оставить попытки бегства и подчиниться его несомненной мужественности.
Она рывком открыла дверь, не осмеливаясь оглянуться на него, и быстро побежала вниз по коридору в галерею. Только там она остановилась и попыталась немного прийти в себя, ее всклокоченные волосы беспорядочно свисали на плечи, и пуговицы на жакете были расстегнуты.
Она пришла к себе в спальню, закрыв дверь и без сил облокотившись на нее спиной. Это было глупо — пойти к нему, но было еще глупее позволять ему касаться ее. Как он должен был презирать ее, чтобы себя с ней так вести! Если бы они не были здесь в такой изоляции, то она бы вышла из дома и пошла бы назад и Лондон.
Постепенно она успокоилась. Сейчас было за десять, и настала пора пойти поискать Пола и выяснить, что он намеревался делать. Она надеялась и молилась, чтобы он согласился отъехать до обеда. Она не думала, что сможет вынести еще одну встречу с Пьером.
Внизу она обнаружила уже ожидавшего ее Пола.
— Ты уже позавтракала? — спросил он, сурово ее рассматривая.
Ребекка закусила губу.
— Нет, но я ничего не хочу. Ты… готов ехать?
— Я — да, — заявил Пол с намеком, — А ты?
— А есть причина, чтобы я не могла?
Пол пожал плечами.
— Я думаю, что ты могла бы настоять на том, чтобы до
Щеки Ребекки горели.
— О нет! Нет! — неловко отрицала она, — Ты… видел его?
— Да, я его видел, — кивнул Пол.
Ребекка мяла ремешок своей сумочки.
— Как… как он?
Пал пожал плечами.
— У него побаливает плечо. Он хочет, чтобы Шейла его перевязала.
У Ребекки возникла боль, как будто ее ударили ножом в живот.
— О, о, да?
Пол внимательно смотрел на нее.
— Да. Почему нет? Она очень опытная сиделка. Ты ведешь себя, как будто он твой пациент.
— Нет. — Ребекка отвернулась. — Пойдем?
— Разве ты не хочешь увидеть Шейлу и попрощаться с моей тетей?
Ребекка негодующе сжала губы.
— Нет.
Пол пожал плечами и поднялся из кресла, в котором он с небрежным изяществом отдыхал.
— Хорошо, машина готова.
Когда машина Пола плавно поехала по дороге, Ребекка оглянулась назад, но окна дома были пустыми, и ужасное чувство опустошенности окутывало ее. Она взглянула на Пола и увидела, что он задумчиво смотрел вперед через лобовое стекло. Туман практически рассеялся, и слабое солнце пыталось пробиться сквозь низкие облака. Но на лице Пола отражалась только внутренняя мрачность, и Ребекка тяжело вздохнула.
Предстояла длинная дорога в Лондон. Они проехали через деревню, выбрав дорогу на Харпенден, как они сделали во время их вчерашней поездки. Но они там не остановились и поехали к внешним окраинам Лондона, остановившись на обед в доме у дороги по шоссе Слау. С момента их отъезда Пол говорил мало, но после того, как официант взял у них заказ в ресторане и перед обедом они выпили мартини, он сказал:
— Тебе не кажется, что ты должна мне объяснить?
Ребекка медленно пила мартини.
— Что?
Пол взглянул на нее.
— Ты должна бы догадаться! — сердито сказал он.
Ребекка недовольно пожала плечами.
— По твоему отношению я могу подумать, что ты уже знаешь, — заметила она.
Пол недовольно надавил кулаком в стол.
— Тетя Адель сказала мне только то, что считала нужным, чтобы я знал.
Ребекка сдержала порыв ответить ему так же сердито, но ей не хотелось доставлять такого удовольствия Адель узнать, что та снова ей навредила.
— Что же она тебе сказала? — спросила она, придав себе немного самодовольства.
Пол вздохнул.
— О, Ребекка, это неправда, да? — Он покачал головой и стал вдруг выглядеть очень молодым и беззащитным.
Ребекка вздохнула.
— Я не знаю, что тебе сказали.
Пол вспыхнул.
— Она сказала, что… Что ты и мой отец были любовниками, когда он был на Фиджи.
Ребекка сжала лежащие на коленях руки в кулаки. Она почувствовала невероятную злость на Адель. Как Адель осмелилась предположить такую вещь? Как осмелилась она клеветать на них обоих в такой грубой форме? Она тяжело сглотнула, пытаясь сдержать свое негодование. Это не была вина Пола, что его тетя решила совать нос в дела собственного зятя. И к тому же Адель могла и действительно верить, что они были любовниками… Насколько испорченным должно быть ее сознание, раз она идет на такие интриги!