В тени красных жасминов

Мэтер Энн

Ребекка колебалась. Щеки Адель все еще горели чахоточным цветом, но она не могла заставить ее взять капсулу.

— Очень хорошо, — теперь сказала она, — я оставлю вас. Но если вы чего-нибудь захотите, то просто позовите.

— Хорошо. — Адель снова закрыла глаза. — Между прочим, завтра вечером Пьер приедет к ужину. Не могла бы ты попросить Розу проявить больше фантазии при приготовлении пищи, чем она обычно это делает?

Ребекка пошла к двери.

— Я поговорю с ней, — согласилась она и быстро вышла из комнаты.

Глава 2

На

следующее утро, как обычно, Ребекка спустилась на пляж для утреннего купания. Над горизонтом тусклая дымка разбросала свои просвечивающие сети, провозглашая начало еще одного прекрасного дня. Между пальмами висели паутинки с росой, которая сверкала, как алмазы, и песок между пальцами ее ног был холодным и мягким. Сбрасывая свой махровый жакет, она остановилась на мгновение, замерла на линии берега и протянула руки к лучам восходящего солнца.

Ее силуэт на фоне золотистой линии неба увидел мужчина, когда он появился из-за деревьев и стал бесшумно, как пантера, приближаться к ней по песку. Как бы внезапно осознав, что кто-то приближается, Ребекка повернулась — и у нее перехватило дыхание, как от негодования, так и от изумления, когда она опознала вторгнувшегося в ее владения человека.

— Бонжур, мадемуазель, — осторожно сказал Пьер Сент-Клер, подходя к ней. — Вы обычно купаетесь в этот час?

Ребекке удалось совладать с собой. Этот мужчина, похоже, всегда будет причинять ей неудобства. На ней был только купальник и она была босиком, и поэтому она хорошо это осознавала и чувствовала себя уязвимой.

— Только это время я и могу назвать своим, — ответила она несколько многозначительно. — Мисс Сент-Клауд встает не раньше девяти или около того.

— А, понимаю, — кивнул Пьер.

Ребекка поколебалась, а потом сказала:

— Как я поняла, вас пригласили на ужин, а не на завтрак.

Он улыбнулся.

— Какой у вас маленький остренький язычок, мадемуазель! Вы можете удивиться, узнав, что я не старался попасть на виллу. В моей комнате в гостинице слишком жарко. Я решил немного покататься, и когда я проехал виллу Адель, то увидел, как вы пересекали лужайку по направлению к пляжу. Я прошу прощения, если мое появление напоминает вторжение.

Теперь Ребекка покраснела. Он с успехом свел ее слабую попытку сарказма просто к незначительной мелочи. Неловко пожав плечами, она сказала:

— Так как вы — друг, почти родственник моей хозяйки, то ваше присутствие на пляже вряд ли можно расценивать как вторжение, ведь я — всего лишь служащая у Адель. — Она закусила губу. Она не хотела называть ее «Адель» — это вырвалось само, но она была уверена, что он это заметил.

Пьер Сент-Клер нахмурился.

— Меня все меньше беспокоят ваши объяснения, мадемуазель, — сухо отметил он. — Как я уже сказал, я не намеревался приходить сюда, мне и не следовало бы.

Слегка ударив пальцами по своим темным брюкам, он повернулся и пошел прочь вдоль пляжа, и Ребекка сжала губы. Она была совершенно уверена, что он не упомянет об этом случае при Адель, тем не менее ей было немного стыдно, что

вела себя так грубо. В конце концов, это была не его вина, что она находила его потрясающе привлекательным. Без сомнения, то, что женщины его таким находят, было для него обычным. Это было похоже на некое внутреннее чувство, предупреждающее ее не связываться с ним.

Непроизвольно вздохнув, она шагнула вперед, в воду позволяя маленьким волнам журчать вокруг ее лодыжек. Ей не хотелось, чтобы мысли о нем портили такие мгновения дня. Это было время, когда она отбрасывала все налагаемые Адель ограничения и становилась солнцепоклонницей.

Вода была великолепной и приятно пенилась вокруг ее плеч. Было очень приятное ощущение воды, которое ни с чем не могло сравниться из того, что ей доводилось испытывать в Англии. Иногда, поздно вечером, когда Адель глубоко спала, она приходила и плавала без купальника. Но хотя этот пляж был частным, она не осмеливалась делать этого днем. Неожиданный приезд Пьера Сент-Клера подтверждал, что здесь могут оказаться люди.

Позднее утром Адель позвонили, и, когда она положила трубку, у нее было жесткое и злое лицо.

— Это был Пьер Сент-Клер, — резко сказала она, когда Ребекка, ухаживавшая за цветами в большой вазе в холле, повернулась к ней. — Он отложил наш уговор об ужине.

Ребекка тяжело сглотнула, стараясь не меняться в лице.

— О! Правда? — тихо пробормотала она. Он… он так сказал?

Адель жевала свою нижнюю губу.

— Что-нибудь с его здешними делами, я думаю, — угрюмо оборвала она, и это показало Ребекке, какое настроение у ее хозяйки. — В любом случае он не приедет! Ну и Бог с ним!

Ребекка ничего не могла поделать, но испытала чувство облегчения, хотя что-то внутри ее говорило, что причины его отказа на приглашение Адель не были полностью лишены личных мотивов. Но она успешно справилась со своими эмоциями и сумела отодвинуть все мысли о Пьере Сент-Клере на задний план.

Она увидела его только через три дня. Адель ждала телефонного звонка каждый день, он не звонил, и Ребекка начинала верить, что он вовсе и не собирается приходить на виллу. Когда его дела в Суве закончились и он переехал в Лаутоку, шансы увидеть его стали намного меньше, и она уже решила, что с этим все кончено. Она не могла отрицать, что его вторжение внесло сумятицу в их жизнь, и требовалось время, чтобы от этого отойти.

Для Ребекки это был просто шок, когда она неожиданно вновь встретила Пьера Сент-Клера. Она ходила в Суве по магазинам за покупками для Адель и теперь праздно болталась между прилавками, когда ее внимание привлек прилавок, где продавалось масло сандалового дерева. Масло продавалось в граненых стеклянных сосудах и, очевидно, предназначалось для туристов. Когда она остановилась и потрогала сосуд с изучающим любопытством, темнокожий продавец начал превозносить достоинства товара, вращая глазами и экстравагантно жестикулируя. Ребекка с улыбкой покачала головой, как вдруг почувствовала, что кто-то подошел и встал немного позади нее, и оглянулась.