В тени над затмением
Шрифт:
— Что ты, Камил, скажешь на это?
— Весомый аргумент. Я думаю, что мы плохо понимаем силу наблюдателя, да и кто такой этот наблюдатель, чтобы вынести вердикт.
— А как же твоя теория о наблюдателе и либрации?
— Это как? — поинтересовался Тайлер.
— Что человек, смотря на Луну, своей невероятной силой наблюдателя способен изменить её положение.
— А разве это не обусловлено другими факторами? Ну там, я не помню уже, из-за угла наклона, и из-за небольшого расхождения в скорости вращения Луны и Земли? Она не постоянна, ведь так? Сейчас, даже посмотрю в инфополюса, — Тайлер
— Дело в основе антропного аргумента, — Камил наморщил лоб. — Что без наблюдателя любой квантовый процесс будет находиться в суперпозиции, с бесконечной вариативностью. Но в таком состоянии не возможен вселенский императив.
— Это как? — спросил Бао.
— Физические законы вселенной, — высказался Павил. — Ведь всё, что мы видим, всё, что существует, — он обвёл глазами помещение, — квантовые процессы. Почти всё содержит в себе водород — первую появившуюся молекулу во вселенной. Первый атом. Ну, насколько мы можем судить. Так вот, протон, он ведь состоит из кварков. Из адронов. Разноцветные кварки калибруются между собой сильным взаимодействием и получается протон. Он родился.
— А кварки откуда берутся?
— Нам неизвестно, но, — Павил почесал нос, — закон сохранения энергии не нарушим. Никак. Почти со стопроцентной вероятностью можно сказать, что есть что-то, настолько маленькое, что из него состоят кварки. А что конкретно — можно только гадать.
— Преоны, — донёсся смеющийся голос Аманды. Но когда в ответ на неё посмотрели озадаченные лица, она растерялась. — Простите. Я подслушала ваш метафизический разговор. Продолжайте.
— Короче, протон — частица. Со своим спином и электрическим зарядом. А раз у него есть заряд, значит, есть и магнитное поле. Он притягивает. Но вселенная была так горяча, что нихрена не получалось. Потом, со временем, она начала остывать. Возможно, потому что пространство этой вселенной, её объём, увеличился.
— Скорее всего так, — сказал Камил.
— Происходит инфляция вселе…
— Стойте, — перебил его Бао. — Я всё это и так знаю. Потом рекомбинация.
— Да, да. И электрон притягивается к протону. Магнитное квантовое поле их там всем вместе удерживает. Получается атом водорода. О чём мы до этого говорили?
— О антропном принципе. Кажется.
— Да, вроде.
— Возможно ли то, что вселенная родилась только тогда, когда наблюдатель взглянул на неё, и только тогда электрон притянулся к протону. И протон к нейтрону, — продолжил Камил. — И только тогда родилась вселенная. Ни раньше, ни позже. Сформулировалась в то, что мы знаем.
— А до этого, что было? — Бао задумчиво почесал висок протезом.
— Бесконечное многообразие. Вселенная состояла из хаоса квантов, а ограничения в скорости света не существовало.
— Тогда ведь фотон должен представлять из себя бесконечную линию в будущем и настоящем? — спросил Камила Павил. — У волны не будет начала и конца.
— Да, — выдохнул Камил, потягиваясь. — Супердетерминизм.
— Ребят, — сказал Тайлер. — Я уже совсем потерял суть разговора.
— Антропный принцип? Разве может жизнь зародиться во вселенском хаосе? Где бесконечное состояние электронов? — ответил Бао.
— В этом и заключается парадокс.
— Как что, кошка Шредингера? — Аманда подсела на край стола.
— О, кошка Шредингера это ещё цветочки. Ведь может оказаться, что кошка и является наблюдателем. Ещё одним. Тогда её существование будет фактом для вселенной, ведь кошка наблюдает сама себя.
— Но не для наблюдателя, не видящего кошку, — парировал Павил.
— Квантовая механика не сильно развита в этом направлении. Уравнение Белла указывает, что процессы должны быть недетерминированны, своего рода случайны. И наблюдатель, не знающий, сидит ли кошка в коробке или нет, не может быть уверен ни в каком варианте событий.
— Но её кто-то посадил же?
— Вот это и возвращает к сути антропного вопроса. Если вселенная зародилась из-за наблюдателя, то кто был тем наблюдателем? Мы с вами, люди, знаем, из чего мы сделаны. Из каким квантов и частиц. Может ли быть так, что другой наблюдатель, не человек, посмотрел на вселенную, активировал антропный принцип участия Уилера, и перевёл бесконечное состояние вселенной в одно единое, единственное, в котором разумная жизнь, человек, и смогла зародиться.
— Сколлапсировал функцию?
— Я знаю, что вы хотите спросить, — посмотрел на сидящих Камил. — Кто был тем наблюдателем? Но я не хочу спекулировать в теоцентризме. Спрашивайте об этом Павила.
— Как-нибудь в другой раз.
— Поэтому вернёмся к редукции квантового состояния. Сам коллапс считает нелокальным и его итог происходит моментально. Быстрее скорости света. Как тогда такое может быть? Ведущей точкой зрения считается математическая. Но есть и более интересная. Тот самый супердетерминизм. Что, если процесс наблюдения и коллапсирования не просто связаны, а идут в обратном порядке. Что, если мы получаем итоги процессов, которые уже произошли.
— Ну, раз мы их получили, то они уже произошли, разве нет? — спросила Аманда.
— Не так выразился. Что, если результат случился ещё до того, как наблюдатель произвёл своё наблюдение?
— Как это понять? — спросил теперь Бао.
— Я читала про это, — ответила Аманда. Она положила одну ногу под себя. — Про то, что ты говоришь. Квант делает запрос в будущее, получает ответ, результат, и передаёт его наблюдателю. Вроде так ведь?
— Примерно, да. Любой процесс задетерминирован вселенной.
— Интересный подход к научному описанию судьбы.
— Не совсем так. Скорее чистое состояние. Первый наблюдатель взглянул на вселенную, и она изменилась так, чтобы в ней могли зародиться другие наблюдатели — мы, чтобы мы могли законспектировать не только существование вселенной, но и то, что был первый наблюдатель.
— А если мы и есть первые наблюдатели?
— Спекулятивно слишком.
— Скорость света?
— Не играет роли. До формализации вселенной фотон мог быть бесконечной ниткой, без конца и начала, и тянуться от рождения вселенной до её конца. А мог и не являться ниткой. Бесконечное множество состояний.