В тени охотника 1. Перекрестье дорог
Шрифт:
Я с готовностью ухватилась за протянутую ладонь и поднялась, ощущая легкое головокружение от выпитой наливки. И хоть голова почему-то оставалась совершенно ясной, шла я, покачиваясь, несмотря на то, что придерживалась за отставленный локоть старого бродяги.
– Скажи мне, – наконец начал он, когда мы спустились к дороге, ведущей вдоль берега реки к новому, пару лет как построенному мосту. – Как ты собиралась поймать и привязать к себе фэйри? Ведь избежать этого нельзя – вряд ли кто-нибудь из «молодого народа» придет к тебе служить просто так, по доброте душевной. Они, конечно, существа непредсказуемые, но на такую благотворительность ни у одного из них ума не хватит. Дури, впрочем, тоже.
– Уже скоро, – я запнулась, потому что умудрилась споткнуться
– И тогда ты совершишь самую большую глупость, на которую только окажешься способна, – с какой-то неожиданной веселостью произнес Раферти, крепко сжимая пальцы на моем плече. – Видишь ли, малая, таким способом, каким ты описала, привязать к себе можно только раба, слабого, плохо одаренного фэйри, который будет подчиняться каждому твоему слову, будет следовать за тобой по пятам – но ровно до того момента, пока ты не оступишься или не утратишь бдительность. Это все равно, что взять охранять дом ленивую, беспородную, полуголодную шавку, которая пропустит грабителя за кусок мяса. Нет, девочка моя, так ты себе защитника не получишь, только слугу, который будет тихо и незаметно копить в себе ненависть, которая рано или поздно выплеснется наружу и, скорее всего, уничтожит тебя.
– Разве слабый фэйри – обязательно подлый? – изумилась я, подходя к деревянному мосту и ступая на чуть скрипящие под ногами доски. От воды поднимался легкий туман, тянуло холодом, острым запахом осоки и кувшинок. Я остановилась на середине моста, опираясь о гладко оструганный, выглаженный непогодой и человеческими руками поручень, и посмотрела вдаль, туда, где над макушками деревьев, чернеющими на фоне темно-синего звездного неба, виднелась острая маковка Одинокой Башни.
– Не совсем, – Раферти тяжело оперся о поручень рядом со мной, и дерево протестующее скрипнуло. – Видишь ли, малая, у волшебных существ все устроено иначе. Не так, как у людей. Человек может быть мал ростом, слаб телом или немощен в старости, но душа его может быть огромна в своей величественности и милосердии, а воля крепче железа и тверже камня. В тщедушном тельце ребенка будет сокрыта столь яростная и несгибаемая тяга к жизни, что он выживет там, где погибнут десятки, а то и сотни его соплеменников. Речи немощного старца способны воспламенить дух целого народа и отправить его на войну или же на возрождение погибающей страны из руин и пепла. Мать вынесет свое дитя из горящего дома, не чувствуя боли, гонец со стрелой в боку доскачет до гарнизона, чтобы передать важную весть и умрет, лишь только когда долг его будет исполнен.
Старый бродяга неожиданно мечтательно улыбнулся, резкий порыв ветра взметнул буйные седеющие кудри, приподнял полы тяжелого потрепанного плаща. На мое плечо осторожно легла широкая теплая ладонь, и на меня будто бы снизошло спокойствие и чувство безопасности. Здесь, посреди летней ночи, на мосту через реку Ленивку, по берегам которой еще сияли редкие лепестки костров, я ощутила себя так беззаботно, как когда-то давно, в детстве.
Пока еще были со мной море, солнце, небольшая рыбацкая деревня. Матушка с ее
– А у волшебных созданий – что у ши-дани, что у фэйри, что у фаэриэ, все совсем наоборот, – продолжил Раферти, расправляя плечи. – Им мироздание колдовских сил дает по мере твердости и благородства их характера. Чем тверже воля волшебного существа, чем яснее его разум и благороднее сердце, тем больше силы ему дается в руки, тем большей властью он обладает. А тому, кто слаб духом, кто труслив, мелочен и жалок в глубине души, тому и сил дается так мало, будто бы взаймы. Потому сильный ши-дани или фэйри никогда не опустится до предательства, до подлого удара в спину. Он либо с гордостью назовет тебя своей госпожой и будет оберегать тебя до последнего вздоха, либо убьет в открытом бою, стоя перед тобой лицом к лицу. Так, чтобы ты совершенно точно знала, кто забирает твою жизнь, чтобы он был последним, кого ты увидишь перед тем, как уйти за грань в вечность. Но чтобы он признал тебя достойной своего служения, придется заплатить высокую цену. Ты уверена, что хочешь ее знать?
Я кивнула, зачарованная его голосом, его словами, и тогда старый бродяга поведал мне еще одну легенду. Он говорил долго – я успела замерзнуть, хоть ночь была теплой, и меня слегка колотило от того, что мне предстояло сделать. Не сейчас – поздней осенью, когда от летнего тепла не останется и следа, а зима будет дышать в лицо первыми порывами ледяного северного ветра.
В ту единственную ночь в году, когда не только простой люд, но и опытные волшебники покрепче запирают ставни, окованные холодным железом, и без острой необходимости даже не выглядывают за порог.
В канун Самайна, когда миром правит холодный седой король в острой железной короне…
Глава 3
За высоким, забранным кованой решеткой окном библиотеки медленно и неотвратимо умирал очередной день, приближая осень, а вместе с ней и Самайн. Остаток лета пролетел удивительно быстро – казалось, что только-только отгуляли на празднике Лугнасада, а уже ночи стали холодными, зябкими. Над рекой каждый вечер поднимался густой туман, заставляющий обитателей Одинокой Башни кутаться в шерстяные накидки и топить пожарче оба камина, что согревали нашу маленькую крепость. На днях, помогая Айви со сбором яблок в саду, я заметила первые желтые листья на макушках яблонь, а спустя всего неделю, разноцветные пятна появились и в кронах берез, растущих на берегах Ленивки.
В Дол Реарт во всем своем ослепительном блеске ярких красок стремительно ворвалась осень, и люди торопливо начали собирать урожай, то и дело поглядывая в высокое синее небо. Здесь, на севере, «бабье лето» совсем недолгое, а осень, хоть и богата плодами, ягодами и грибами, очень быстро уступает корону снежной, нередко затяжной зиме. Вот и стремился народ как можно скорее заполнить амбары зерном, подполы – домашними соленьями, заготовить корм для домашнего скота. Взрослые убирали поля и сады, дети, сбившись в стайки, бродили по близлежащим лесам с корзинами, а как похолодает, настанет черед охотников.
Суровы зимы в Дол Реарте, а эту гадание на Лугнасад предсказало еще и особенно холодной и снежной, вот и работают люди, прекрасно зная, что если запрет их лютая стужа и метель в домах, помощи ждать будет неоткуда, и рассчитывать можно будет лишь на себя.
Одинокая Башня тоже готовилась к зиме – младшие ученики в сопровождении одного из учителей вместо занятий каждое утро направлялись на «тихую охоту» за грибами и ягодами, и к ним нередко присоединялся мастер Даэр с Наперстянкой, возвращаясь ближе к вечеру с наполненным доверху плетеным коробом с травами и кореньями. Все полки и шкафы в аптеке были заставлены склянками, баночками и коробочками с настоями, мазями и лечебными порошками, а трое старших волшебников на время перебрались в город, и благодаря их усилиям продуктовый подвал пополнялся запасами вдвое быстрее, чем в прошлом году.