В тихом омуте черти водятся

Savva

— Мы в Святого Мунго. Энтони ранен.

========== Глава шестая ==========

Теодор не знал, сколько прошло минут в безмятежном расслабленном блаженстве, как вдруг внезапная вспышка света заставила его распахнуть от удивления глаза. Перед ним материализовался туманный силуэт, принявший форму английского бульдога, в котором Тео узнал патронус Стивена. Раздался голос старшего следователя:

— Мы в Святого Мунго. Энтони ранен.

***

Поначалу Теодор почти поддался нестерпимому желанию закрыть глаза, ещё крепче обнять успокаивающе тёплую Гермиону и просто проигнорировать проклятую реальность, которая в очередной раз ворвалась и разрушила

невероятно прекрасный момент его жизни.

— Вот же чёрт! — пробормотал он, нехотя выскальзывая из нежных объятий и выпрямляясь.

По прошествии нескольких секунд в голове его уже кружилась тьма-тьмущая возможных сценариев того, что могло произойти с Энтони. Подкреплённое богатым опытом воображение выдавало варианты один за другим. Глубоко погружённый в раздумья, Тео, механически натянув и поправив одежду, шагнул к двери, одновременно снимая охранные заклинания.

И уже у самого порога услышал хрипловатый шёпот:

— Подожди, — заставивший остановиться и замереть на месте.

«Блин! Гермиона!»

Ошарашенный тягостной новостью, Теодор совсем упустил из виду, что в кабинете находится кто-то ещё, кроме него. Он медленно обернулся, ругая себя за то, что забыл о ней, и готовясь к тому, что сейчас на него обрушится шквал негодования. Ведь, если на минутку задуматься, именно он притащил Гермиону в свой кабинет, как одержимый, овладел ею на столе, а затем, спустя всего несколько минут, благополучно забыв о ней, попытался уйти без единого слова.

Однако, что удивительно, в её карих глазах не обнаружилось и тени неодобрения или гнева! Всё ещё взъерошенная и раскрасневшаяся, она смотрела с неподдельным беспокойством.

— Тебе нужна помощь, Тео? Может, мне стоит пойти с тобой в Мунго? Я могу поговорить с Соней, — предложила она, вскакивая со стола и пытаясь застегнуть порванную рубашку.

«Вот она, прежняя Грейнджер, снова, как в школе, готовая броситься на любую амбразуру… Словно и не было всех этих промелькнувших в одночасье лет».

Усилием воли Нотт подавил циничный смешок, комом застрявший в горле.

— Нет.

Он отрицательно качнул головой, пристально наблюдая за тем, как быстрые пальцы просовывают перламутровые пуговички в петли, ловко скрывая следы, которые он имел наглость оставить на её коже. Его мгновенно накрыла необъяснимая волна раздражения, и, не сдержавшись, Теодор грубо рявкнул:

— Сделай мне одолжение, Грейнджер, держись, на хрен, от всего этого подальше!

Развернувшись, он уже коснулся пальцами дверной ручки, когда внезапно услышал за спиной тихий вздох и замер. Зарычав, он с невнятным проклятьем повернулся и двинулся в сторону застывшей в середине комнаты Гермионы. В два шага Нотт достиг её и обхватил тонкое лицо ладонями. Поглаживая припухшую нижнюю губу большим пальцем, повторил уже гораздо мягче:

— Пожалуйста, Гермиона… Тебя это не касается…

Прижавшись к ней мимолётным поцелуем, Теодор вышел из кабинета. Закрывая за собой дверь (чтобы позволить Гермионе привести себя в порядок), он ещё успел услышать прозвучавшее вслед напутствие:

— Пришли Патронуса, если я понадоблюсь, Тео.

Никого по пути не встретив, он торопливо промаршировал до ближайшей мужской уборной. Оказавшись внутри, Нотт лихорадочно поспешил к раковине и открыл кран. Бормоча невнятные, бессвязные ругательства, подождал, пока из крана не полилась ледяная вода, и заехал кулаком в собственное отражение в зеркале. А потом, чтобы успокоиться, плескал в лицо водой, пока пальцы от холода не потеряли чувствительность.

Спустя несколько минут

Теодор шагнул из камина госпиталя Святого Мунго и направился к сестринскому посту. Всё больше раздражаясь, он почувствовал, как знакомая тупая боль, притаившаяся где-то за глазными яблоками, возвращается и всё сильней пульсирует в висках. Существовало очень мало вещей, которые Нотт ненавидел сильней больниц. Эти стерильно белые стены, резкий запах зелий и звук шагов, эхом отдающийся в лабиринте пустынных коридоров серьёзно действовали на нервы, делая и без того непростую ситуацию ещё дерьмовей.

К тому времени, когда Тео подошёл к сварливой на вид постовой медсестре, он уже был не на шутку заведён. Лицо её показалось знакомым (наверное, попадалось ему на глаза в предыдущие посещения больницы), поэтому Теодор спросил о состоянии Голдстейна со всей вежливостью, какую только смог наскрести на данный момент. К сожалению, в отношениях между его следственной группой и работниками госпиталя пробежала чёрная кошка, потому что эта дура, просто сидящая на входе, наотрез отказалась сообщить хотя бы какую-то информацию об Энтони, как попугай, повторяя одно и то же о какой-то ерунде насчёт соблюдения протокола конфиденциальности. Тео потратил почти всё своё самообладание на то, чтобы не отправить её каким-нибудь проклятьем в небытие. А когда терпение закончилось, сунул ей прямо в лицо аврорский значок (который выманил у Поттера давным-давно) и прошипел сквозь стиснутые зубы, что если из-за какой-то невежественной коровы (которой она на самом деле и являлась), он потеряет хотя бы миллисекунду времени, объясняться она будет прямо перед самим Кингсли. Его угроза подействовала тут же: спустя мгновение он уже шагал в правильном направлении.

Напротив закрытой двери в палату Голдстейна, на больничной скамейке, Теодор обнаружил Стивена. Упёршись локтями в колени, тот сидел с опущенными плечами и лицом, спрятанным в ладонях. Судя по скорбной позе, ничего хорошего ждать не приходилось, и Нотт, прибавив ходу, пробормотал:

— Вот чёрт!

Звук шагов привлёк внимание Стивена, и тот поднял голову.

— Привет, босс, — тихо сказал детектив, со вздохом добавив: — Они не пускают никого.

— Что случилось? — спросил Теодор, игнорируя приветствие.

— Чёрт возьми, босс, я не знаю! Мы провели целый день, общаясь с эльфами и не нашли ничего… Ни единой зацепки не нарыли. Эти мелкие олухи так толком ничего и не сказали, только трясли своими огромными головами… упрямые твари.

Обычно спокойное лицо Стивена исказила яростная гримаса.

— В конце концов, когда мы уже по горло были сыты всем этим бредом, я отправился к МакГонагалл, сообщить, что со всеми делами на сегодня закончено. А Тош пошёл проведать Скорпиуса. Пять минут спустя дети нашли его возле лестницы без сознания, — детектив покачал головой в недоумении. — Мерлин свидетель! Я вообще ничего не понимаю! Каждый из нас знает Хогвартс как свои пять пальцев! В этом вообще никакого смысла нет!

— Успокойся! Что сказал целитель?

— Ничего. Оттуда ещё никто не выходил.

— Ты сообщил Соне?

— Я — нет, но кто-нибудь из персонала больницы — наверняка, согласно их проклятому протоколу. Думаю, с минуты на минуту она будет здесь.

— Хреново, — пробормотал Теодор, машинально доставая сигареты и закуривая.

Не успел он и двух раз затянуться, как перед ним, ещё более сердитая, чем прежде, появилась всё та же постовая сестра.

— Здесь нельзя курить, сэр, — сказала она ему неприязненным тоном, который просто не оставил места для возражений.