В тихом омуте
Шрифт:
– Мам, да я гараж смотрел.
– А чего его смотреть? Стоит он и стоит. Пришли мужики, да поправили. Садись, давай, за стол.
Они сели за стол, ?льга Викторовна у плиты хлопотала, Юля сделала попытку подняться и ей помочь, сидеть без дела казалось неудобным, но её тут же усадили назад. Мама Игната даже удивилась:
– С чего мне уставать? Мне сейчас уставать не от чего. Даже грядку прополоть не могу, всё какие-то люди приезжают, то полоть, то копать, то траву косить. За водой и то ходить не надо. Теперь в доме всё, открой краник и пей.
– Ольга Виктоpовна в секундном замешательстве уставилась
Игнат жевал пирог и ухмылялся, слушая мать, а Юля вежливо поинтересовалась:
– Что вяжете?
– ?рунду всякую, - тоже рассмеялась ?льга Викторовна.
– Не люблю я это дело, если честно. Свяжу – распущу. Было бы кому вязать. Для внуков, например. Пинеточки там, носочки. Наверное,интерес бы появился.
– Она на сына посмотрела, без всякой злости, но всё же досадливо махнула на того рукой.
– А разве от этого обалдуя дождёшься внуков? Как веретено,то тут, то там.
– Мам, да я уж два года, как тут. И уезжать никуда не собираюсь.
– Так остепенись тогда. Женись, внуков мне рожай. Я хоть тогда все эти цветы на огороде повыдергаю, клубники насажаю. А то тоска прям.
– Хорошее дело, – усмехнулся Игнат. – Тебе тoска, а я внуков делай.
Юля всеми силами старалась сохранить серьёзное выражение на лице, не разулыбаться. Хотя, слушать подобные речи, а еще и представлять всё это действо, было смешно. Да еще Игнат так смешно отбрыкивался,и, кажется, смущался. Даже разок кинул на Юлю извиняющийся взгляд.
– Вы мне про дом бабы Клавы расскажите, - вдруг заинтересовалась Ольга Викторовна.
– Игнат сказал, что ты там какие-то акты составляешь.
– Она на Юлю посмотрела с живым интересом.
– Опись, – поправила её Юля. Кивнула.
– Составляю. Точнее, пытаюсь. В дoме очень много вещей.
– Ещё бы.
– ?льга Викторовна поставила перед сыном тарелку с дымящимися голубцами. Через секунду такая же тарелка оказалась и перед Юлей. Хороший завтрак, ничего не скажешь. Но спорить она не стала, взяла вилку и пoпробовала. И хoзяйку похвалила, было, на самом деле, очень вкусно. А Ольга Викторовна присела за стол с краю и сказала: - Я уж сколько раз бабу Клаву ругала, что надо половину раздать, а то и вовсе на помойку отправить, а она ни в какую. Семейные ценности, говорит. А по мне так ерунды половина.
– Ерунда тоже попадается, конечно, - не стала Юля спорить, - но надо отдать Клавдии Поликарповне должное: она много ценных вещей сберегла.
– Вот что-что, а сберегать она всё умела. Прижимистая была старушка, бережливая. Но Игнатку любила, - Ольга Викторовна потрепала сына по волосам, – никогда на нём не экономила. Игнат когда в армии служил, у меня с деньгами совсем туго было, еще и дед как раз слёг,так она сама ему посылки собирала. Я так удивилась, баба Клава пальцем не пошевелила ни ради одного внука-правнука, обособленно от родных жить старалась, только ругалась вечно, дурной кровью называла всех cвоих отпрысков,
Игнат тяжело кивнул тёмной головушкой и со смешком подтвердил недавние слова матери:
– Обалдуй обалдуем.
Ольга Викторовна недовольно поджала губы в ответ на его насмешливый тон. И подтвердила:
– Между прочим, да.
– Затем снова повернулась к Юле.
– Ты знаешь, что даже имя ему бабка дала?
– Правда?
– Да. Я Павликом назвать хотела.
– Я прямо грежу по этому имени, - с набитым ртoм проговорил неблагодарный сын.
Ольга Викторовна снова нетерпеливо отмахнулась от него и принялась рассказывать Юле историю дальше.
– Хотела я его назвать Павликом. Даже врачу сказала, чтобы в свидетельство о рождении вписали. А врач потом приходит ко мне и руками разводит, а глаза такие хитрые-хитрые. Говорит, бабушка ваша приходила, на правнука посмотреть. А я думаю: какая такая бабушка? Моя-то бабка померла лет за пять до рождения Игната. Потом догадываться начала, но смутно так, я до этого с Клавдией и не общалась, на улице если только здоровалась, а она меня и вовсе не замечала. А врач мне бумагу протягивает и говорит: вот, мол, не обессудьте, о?а имя вашему мальчику дала. Я как в бумаги-то посмотрела, меня аж оторопь взяла. Я и имени-то такого отродясь не слышала. А бабка у нас хитрая да ушлая была, царство ей небесное, видно немало врачу-то заплатила. В общем, меня никто не спросил. А я как из роддома выписалась, ребёнка в руки и к ней. Говорю: что же вы, мол,такое делаете? Кто вам право дал мальчишке жизнь такими именами коверкать?
Надо сказать, Юля настолько заслушалась, что даже о еде позабыла. Смотрела на Ольгу Викторовну во все глаза,и к реальности её вернул лишь смешок Игната, что сидел напротив. Он эту историю явно слышал далеко не в первый раз и привык посмеиваться над превратностями своей судьбы, которые обрушились на него, едва он успел появиться на свет.
Юля отвлеклась на его смешки, но затем сама поторoпила Ольгу Викторовну:
– ? она что?
– А она говорит: пришла, посмотрела, настоящий он Тетерин. И звать его должны Игнат. Дань,так сказать, предкам.
Юля моргнула раз, другой. Решила уточнить:
– А кто из предков с таким именем был?
Ольга Викторовна плечами пожала.
– Да кто ж знает? Баба Клава и в том возрасте уже странной была, себе на уме. Но спорить я не стала. Она одна Игната признала, Тетерин говорит. Мне и полегчало.
– Мама, - негромко одёрнул мать Игнат, а затем на Юлю посмотрел и вроде как решил сменить тему, обсуждать законность своего рождения он явно не желал.
– Напутала что-то бабка с именем.
Юля в сомнении пoтерла кончик носа.
– Не могла она напутать, - воспротивилась она.
– Баба Клава жила прошлым, а не настоящим. Уж про такое она бы не напутала.
– Значит, придумала. – Игнат недоверчиво фыркнул: - А то пришла, на младенца посмотрела и что-то там увидела!.. Глупости всё это.
– Не говори так, - попросила его мать. Протянула руку и по волосам его погладила. – Любила она тебя. Одного тебя любила.
Игнат вдруг вздохнул в нахлынувшей тоске.
– Знаю. Жалко, что не увидел её перед смертью, за день до моего приезда умерла.