В третью стражу. Трилогия

Намор Александр

– Айнтопф?
– на самом деле Таня не спрашивала. Жаннет про этот супчик могла целую лекцию прочесть, но вышел-то как раз вопрос. Вышел и паровозиком потянул за собой оживленный обмен мнениями.

– Айнтопф?
– переспросила Таня, принюхиваясь к ароматам, поднимавшимся над чугунком, и одновременно кося "голодным" взглядом на блюдо с хамоном.

– Знаешь, что такое суп гуляш?
– спросила Оля.

– Ну...
– Татьяна скептически прищурилась. Выражение это в приблизительном переводе должно было означать нечто вроде, "давай-давай - учи ученого!" Но вот беда, вменяемость

Ольги уже явно была весьма относительной, и никаких подтекстов и скрытых смыслов она напрочь не читала. Просто не могла.

– Так это то же самое, только по-немецки, - благожелательно сообщила юной француженке болгарская баронесса.

– Ну, я бы не стал столь опрометчиво отождествлять наш айнтопф с вашим гуляшом, - возразил Баст фон Шаунбург своей австрийской кузине.

– И не сопоставляй!
– встрял в разговор Виктор, который в этот, как раз, момент вооружился половником и снял с кастрюли крышку, выпустив на волю волну ароматного пара.
– Это вообще-то наварен.

– О! Це велыке хохлятско видкрыття!
– не без ехидства усмехнулся Ицкович.
– А что такое наварен, по-твоему, как не французский айнтопф?

– Спочатку навчись нашей мовой размовляти, пацан!!
– не остался в долгу Федорчук.

– Чи що я не так казав?
– откровенно осклабился довольный своим лингвистическим подвигом Ицкович.

– Брейк!
– движением рефери на ринге поднял над головой руки Матвеев.
– Все в сад! Можно подумать, сами еду готовили!

– А хоть бы и так!
– улыбнулся Виктор, а Татьяна вдруг вспомнила, где и когда в последний раз ела айнтопф... бельгийский айнтопф. И с кем. Но Олег на нее сейчас не смотрел.

***

От еды Жаннет несколько осоловела, но и то сказать: человек чуть ли не полдня маковой росинки во рту не держал.

"Нет, тут я, пожалуй, переборщила чуток, про маковую росинку... Табак вполне сопоставим, а табака было..."

Но зато на сытый желудок так хорошо пилось шампанское, что они и глазом моргнуть не успели, как ополовинили немаленькую бутылку.

"Магнум это же полтора литра? Или... два?"

– И знаешь, вот читал неоднократно и слышал не раз, - Майкл стоял рядом с ней и рассказывал что-то, тоже, по-видимому, ей, но сама Жаннет - хоть убей - не помнила, когда и как оказалась в этом кресле, и о чем говорит Гринвуд совершенно не представляла.
– Но сам... Нет, не то, чтобы не верил! Верил, разумеется. Как не поверить, если человек говорит, что так было! Я думаю, ты меня понимаешь... Да... Вон, Олежек рассказывал, когда его танк подожгли...

"Какой танк?!
– встрепенулась внутри Жаннет Татьяна.
– Что за бред! Олег - психолог, а не офицер-танкист, как мой бывший..."

Но Гринвуд, - который Матвеев, - продолжал свой рассказ, как ни в чем, не бывало. Стоял почти напротив ее кресла, слегка облокотившись о боковой выступ камина, держал в руке очередной - который по счету?
– бокал шампанского и рассказывал:

– Олег не стал бы врать! Страх уходит на каком-то этапе... Но, понимаешь, сам-то я не воевал... Это Олег с Витей у нас фронтовики, а я - нет. Вот Майкл, тот - да... душегуб, как выясняется...

"Господи! Он же на полном серьезе! И... да!" - только сейчас она вдруг поняла

несколько случайных оговорок Ицковича, которые тот быстро и умело превращал в шутки.

А ты как со своей женой познакомился?
– Спросила она. Ей было любопытно отчего-то узнать, что там было и как.

– О!
– улыбнулся Олег.
– Это было весьма романтично. Госпиталь, раненый боец, и молодая женщина-врач. Представляешь?

– Да, иди ты!
– рассмеялась тогда Таня, подумав, что он шутит.

"А он, оказывается, не шутил..."

– И вдруг этот энкавэдэшник поворачивается ко мне и вскидывает руку, а в руке у него пистолет, и я...
– Степан остановился, поставил пустой бокал, - "Когда он успел выпить?" - на каминную полку, и достал сигареты.

– Дай и мне, - попросила Таня и обнаружила, что и у нее в бокале пусто, а она даже не заметила как. Вообще, такое впечатление, что этим вечером она раз за разом отключается, а с чего вдруг - совершенно непонятно.

– Пожалуйста, - протянул ей пачку Степан.

– Американские...

– Ну, я где-то англичанин, - как бы извиняясь за это, развел руками Гринвуд.

– Англичанка гадит!
– капризно надула губки Жаннет.

– Возможно, что и гадит... Вам налить?

– По-моему, мы перешли на "ты".

– Точно!
– засмеялся Степан.
– Так налить?

– Налей...
– только сейчас она обнаружила, что кроме них двоих и поющего на разные голоса граммофона никого больше в гостиной нет.

"Ну, как минимум, не хватает троих, а не двоих... Нет, вряд ли..."

"И в само деле, не в амур же де труа они там..."

– Вот, прошу!
– то ли она так долго обдумывала ситуацию, то ли Матвеев так быстро все делал, но, кажется, он вернулся с полными бокалами, едва успев спросить, хочет ли она выпить. А она хотела, и потому что шампанское было просто чудо, как хорошо, и потому что настроение такое сложилось...

"Стих нашел... Бесаме... тьфу!"

– Спасибо. Но ты мне начал рассказывать...

"Вспомнить бы еще, о чем?!"

– Да...
– Матвеев-Гринвуд держался молодцом, это Таня видела даже сквозь розовый уютный туман, который по-новой стал обволакивать ее несколько минут назад. И все-таки Степа был пьян ничуть не меньше, чем она. Впрочем, он и пил много больше, и отнюдь не одно только шампанское.

– Да... Так вот...
– что-то в нем изменилось сейчас. Наверное, взгляд... Степан был уже там, на той - как ее?
– улице, на которой располагалось несуществующее ныне кафе.

– Он вскинул руку... И знаешь, Таня, там было метров шесть или семь... я увидел отверстие ствола... действительно, словно черный зрачок... выстрелил... То есть, это я только хотел выстрелить, а патронов-то и нет. Кончились. И вот... стою я там, и, знаешь, тишина вдруг упала... Да, нет. Не то. Не тишина, а как будто уши заложило. Словно вата в ушах. Крики, выстрелы... все словно сквозь вату или моток шерсти... Не знаю. И еще время. Длинное. Он вскидывает руку, и я вижу, как движется его палец на спусковом крючке, и вдруг ... ты когда-нибудь видела, как пуля попадает в человека?