В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
Изначально, идея сыграть в бильярд принадлежала Виктору. Именно он нашел этот чудный "домик в деревне", а посему знал - успел узнать - много любопытного и о доме, и об удобствах, предлагавшихся господам "отдыхающим" и их дамам. Вот среди этих, с позволения сказать, "удобств" - где-то между богатым винным погребом и великолепно оборудованной кухней - и находилась бильярдная с баром и столом почти максимальных размеров.
– А не сыграть ли нам в бильярд?
– спросил Виктор.
– Давай, - сразу же согласился Олег и выжидательно посмотрел на Татьяну, которая весь этот день вела себя более чем странно. Она и раньше-то не давала никаких
"То - только матом!"
Сегодня мадемуазель Буссе кокетничала напропалую, умудряясь временами побивать даже такого признанного мастера "женского троеборья", каковой, несомненно, являлась баронесса "Как-ее-там". Одна беда - она строила глазки Витьке и Степе, а его едва ли не игнорировала. Был, правда один момент, когда в гостиной они устроили спевку... Он играл на рояле и пел, специально - то есть, с ясной целью!
– перегнувшись через сидящую у инструмента Татьяну. Очень, надо сказать, интимная поза, намекающая к тому же на еще более "интересные" обстоятельства. И она не возмутилась, не отстранилась... Напротив, откинулась вдруг назад, так что возникло уже нечто недвусмысленное, и, однако же, не случилось ровным счетом ничего. Ничего... И сейчас она тоже сделала вид, что не видит - не чувствует - направленного на нее вопросительного взгляда.
– А во что будем играть?
– спросила Кайзерина.
– В пирамиду, - предложил Виктор.
– Я в русский не умею, - надула губки женщина.
– Давайте в пул.
– Согласен, - кивнул Олег.
– Можно в "Девятку", но, учитывая, какой год на дворе, скорее в "Восьмерку".
– Пул есть чисто американский национальный блуд, - заявил Степан.
– Поэтому, если не в русский, тогда - в снукер.
Как тут же выяснилось, Степан подал золотую идею. В снукер, по тем или иным причинам, умели играть все. Однако неожиданно планы едва не расстроились, и случилось это из-за Татьяны, заявившей, что играть не будет, потому что не хочет, потому что это дурацкая игра, потому что от треска шаров у нее болит голова, и после - пальцы в колечки не влазят.
– Пусть лучше пальцы в колечки не влазят, чем...
– Кайзерина оборвала фразу и встала из-за стола.
– Кузен?!
Олег бросил взгляд на Татьяну, но она снова проигнорировала, оживленно обсуждая что-то со Степаном.
"Вот же gefuhllose Puppe!" - зло подумал он и тоже встал из-за стола.
– Иду!
– в висках шумело, и перед глазами только что не кровавый туман, как в давешнем сне про драку в Берлине с красными. Его - что случалось с Ицковичем крайне редко, а с фон Шаунбургом, кажется, не случалось никогда - била злая нервная дрожь.
Вот так и вышло, что они тут играют втроем, а эти остались в гостиной - в гостиной ли?
– вдвоем.
– Я на бильярдном столе не отдаюсь, я на нем играю
, - сказала
баронесса
,
потяну
в
кий
Несмотря на выпитое, получилось это у нее весьма элегантно. Кайзерина вообще оказалась классным игроком. Стойка, размер удара, хват и то, как она делала мост, - все у нее было не просто хорошо, а отлично, но и оценить это мог далеко не всякий. Баст, впрочем, мог и, разумеется, оценил.
"Перескок, и какой!"
– Черный!
– Это следует обмыть!- радостно хохочет Виктор, которому "достался" вид сзади на "госпожу болгарскую баронессу" взбирающуюся на стол - иначе ей было не дотянуться до битка. Потрясающий, следует отметить, вид. Особенно в мужских брюках.
– Ты прелесть, Кисси!
– Олег поклонился ей и спросил с притворным придыханием:
– Не желаете ли выпить, мадам?!
***
А в половине первого - или это было уже начало второго?
– она увидела саламандру. Огненная ящерка выскочила из гудевшего от жара пекла между вовсю полыхающими поленьями и, устроившись на медленно прогорающей обугленной деревяшке, стала нежиться среди белых, желтых и оранжевых язычков пламени, пробегавших прямо по ней.
– Смотри, - сказала Таня, оборачиваясь к Степану.
– Ящерка.
– Саламандра, - кивнул он.
– Совсем как в рассказе Бенвенуто Челлини.
– Челлини...
– напряглась Татьяна, но кроме какого-то исторического романа, даже не читанного, а всего лишь пролистанного в юности, ничего не вспомнила.
"Асканио? Так что ли?"
– Он был скульптор, ювелир и уличный боец, - пришел ей на помощь Степан, заодно удержав Таню от падения.
Почему ее вдруг качнуло, она не поняла, да, честно говоря, и не хотела понимать. Ей так удивительно хорошо, что портить замечательное настроение из-за всяких глупостей...
– "Глупо!", - и более того...
– Челлини рассказывал, - Степан не то чтобы удерживал ее от падения, она практически лежала теперь на его руке.
– Что в детстве он увидел саламандру в огне очага, и отец дал ему затрещину, чтобы он никогда не забывал об этом замечательном событии.
– Гм...
– задумалась Таня, обнаружив, что ящерка исчезла, растворившись в огне.
– Пожалуй... мне будет трудно подняться по лестнице.
– Не проблема!
– Степан одним движением - резко и совершенно неожиданно для Татьяны - подхватил ее на руки и с силой выдохнул воздух:
– Вес взят!
– Браво!
– захохотала она, чувствуя себя исключительно замечательно в его крепких руках.
– Вперед, баронет. Докажите, что...
– Что именно?
– спросил он, тяжело перешагивая по ступенькам. Его пошатывало - это факт, но он шел, а Таня и думать не думала о возможности падения. В голове у нее было другое. Там в теплой и сладкой розовой полумгле плавали тяжелые рыбы желания, такие горячие, что и без того теплые, как в тропиках, воды начинали кипеть и испаряться.
– Что?
– переспросила она, вынырнув на мгновение из своего "внутреннего мира".
– Ты сказала, я должен доказать...
– он дышал тяжело, но шел по-прежнему быстро.
– Что я должен доказать?
– Не знаю...
– наверное, ей следовало смутиться, но жар, охвативший тело, заставлял кипеть кровь и не оставлял места для других эмоций.
– Ну, вот вы и дома, моя госпожа.
А Таня и не заметила, когда и как оказалась снова в своей комнате. Притом она уже не возлежала на руках Степана, а стояла - хоть и не очень уверенно - на собственных ногах и смотрела на своего