В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
И дёрнул же чёрт Матвеева уточнить: что должно стать объектом его внимания для последующего внесения в отчёт?
Павел Дмитриевич минут пять разливался соловьём на тему о прогрессивной внешней политике Советского Союза, о перестройке и новом мышлении, как основе для разрядки международной напряжённости. О демократизации говорил, которая "поперёк горла встала врагам нашего государства и народа". И плавно подвёл к тому, что зарубежные разведки ночей не спят, всё думают - как ловчее навредить самой миролюбивой стране мира...
–
– Степан оказался на грани ярости и его откровенно "понесло". По кочкам и буеракам. Всё припомнил он грубо вербующему его чекисту: и тридцать седьмой год, и борьбу с космополитами и много чего ещё. В основном, того, что прочитано было Матвеевым начиная со студенческих лет в слепых самиздатовских перепечатках, тоненьких самодельных брошюрках и, уже в последние годы, в "толстых" литературных журналах, и конечно же - в "Огоньке".
В общем, не получился разговор. Не помогли призывы к совести, к присяге. Даже угрозы не помогли. Степан упёрся, что называется, "рогом в почву", и закончил беседу совсем уж не куртуазно:
– Да хрен с ней, с этой Гранадой! И вообще - с заграницей... я на Родине больше сделаю и пользы принесу. А стукачом всё равно не стану...
– поднялся, не прощаясь вышел из квартиры и хлопнул дверью. Да так, что штукатурка посыпалась.
5. Татьяна Драгунова, Москва, июль 2007 года
– Кажется, дождь собирается, - взглянув на небо, сказала Татьяна.
Они вышли из подземного перехода метро "Площадь Ильича" и остановились на мгновение, словно решая, куда идти дальше. Решала, конечно, Таня, а Олег... Что возьмешь с туриста, тем более, иностранного?
– Разойдется, - улыбнулся Олег, мельком глянув на небо.
– А у вас здорово получилось изобразить Пятачка!
"М...да...Девушка, я вас где-то видел, вы в мультфильмах не снимались?" - "Заморский гость" и улыбался, и делал комплименты вполне достойно, но это-то Татьяну и раздражало.
– Да...
– чуть более длинно, чем следовало бы, выдохнула Татьяна, - Татьяна Драгунова, изображающая Пятачка, которого озвучивала Ия Савина в образе Беллы Ахмадулиной.
– Во как!
– пряча вполне очевидное смущение, деланно рассмеялся Олег. Получили, товарищ иностранный негодяй?
И тут же весьма ловко сменил тему:
– Я где-то читал, что Вини Пуха рисовали с Евгения Леонова и озвучивал тоже он.
– Да...
– она согласилась с "предложением иностранного мерзавца" и сразу же перешла к экскурсии.
– Если помните, был такой фильм "Застава Ильича", начала шестидесятых, там еще Ахмадуллина стихи в Политехническом читала:
...
Дантес лежал среди сугробов,
Подняться
А мимо, медленно, сурово,
Не оглянувшись, люди шли
...
– Не припомню, - покачал головой Олег, похоже, чуть не завороженный, то ли самими стихами, то ли тем, кто и как их ему прочел.
"Ну, надо же! Тоже мне любовь с первого взгляда!"
– Вы... Если я скажу, что вы замечательно читаете стихи, вы опять обидитесь?
– между тем спросил он.
– А я и не обижалась...
– "рассеянно" улыбнулась Татьяна.
"И иди, милый друг, знай, что эта улыбка должна означать!"
... "И поводила все плечами, И улыбалась Натали..." - повторил Олег последние строчки. По-русски он говорил хорошо, грамотно и раскованно, и чужой акцент пробивался лишь изредка, да и то в одних лишь интонациях.
– На самом деле, никакой предопределенности не существует. Только вероятности... так что могло ведь и такое случится.
– Они обогнули желтое здание торгового центра с едальней "Елки-палки" и Татьяна, остановившись, продолжила "экскурсию":
– Наверное, вы знаете, Олег, что при Елизавете Петровне вокруг Москвы начали строить Камер-коллежский вал с заставами на основных дорогах. Собственно сейчас мы и находимся на одной из них - Рогожской. Линия вала проходила перпендикулярно Владимирскому тракту - это Шоссе Энтузиастов, - Татьяна показала направление рукой, - самая длинная дорого в мире: Нижний Новгород, Урал, Сибирь, Сахалин - этапы... Справа и слева были валы: там Рогожский - улица сейчас так и называется, а слева Золоторожский, впрочем, и эта улица также называется, она там, за железной дорогой.
Они подошли к памятнику Ленину, и Таня кивнула на монумент самым естественным образом, "Вот - мол, - к столетию поставили, в год моего рождения... Так что мы с ним одногодки..."
Но как-то так вышло, что простое это движение - кивок, жест, - вызвало у ее спутника отнюдь не простую и весьма приятную по самоощущениям Татьяны реакцию.
– Одногодки?
– прищурился Олег.
– С Лениным? Вы великолепно сохранились!
– Как памятник из бронзы!
– улыбнулась и Татьяна, гадая про себя, что это с ней - с ними - происходит, и куда может завести.
"Столетие было в семидесятом... вы знаете об этом, мон шер ами? И если знаете и умеете считать, то выходит, мне тридцать шесть? Как считаете, это много или мало?"
– Ладно, - сказала она вслух.
– Забудьте о вожде, читайте вот, - указала Татьяна на каменный столб, к которому они неспешно подошли.
– "
Отъ Москвы 2 версты 1783 года
", - прочел Олег, чем тут же и доказал, что умеет читать по-русски.
– "Катькин столб" называется, - объяснила Таня.
– Здесь и была застава...